— Может, и таятся, — пробормотал я, торопливо дожёвывая бутерброд и выуживая из вороха мятой бумаги ещё один. — Слушай, а почему ты вилок-ложек не захватила?
— Надо же, какой культурный! — фыркнула Снежана. — А руки у тебя зачем?! И, вообще, на пикниках надобно всё руками хватать, понял?! И как можно быстрее, чтобы в дураках не остаться!
— Понял! — проговорил я с набитым ртом и, указывая на кусок колбасы, добавил: — А вот нож могла бы и захватить!
— А нож ты можешь в любую минуту вытащить из ножен! — парировала Снежана. — Вот он у тебя, с правой стороны!
— Пардон, запамятовал!
Я вытащил из ножен кинжал и принялся резать колбасу. Потом пришёл черёд сыра.
А Снежана между тем разожгла спиртовку, дабы кофе сварганить, но я сразу же предупредил, что мне кофе сейчас без надобности.
— Тогда и я не буду!
Снежана затушила спиртовку и вытащила из баула бутылку красного вина.
— А как, насчёт этого?
— Совсем другое дело! — одобрил я, отнимая у неё бутылку. Некоторое время смотрел на этикетку, потом ловко расправился с пробкой. Плеснул вино по кружкам, хоть это и выглядело довольно кощунственно: вкушать столь изысканный напиток из грубого подобия настоящей посуды. Да его в бокалы тонюсенькие разливать надобно и смаковать потом постепенно…
Впрочем, выпили мы вино одним залпом, а потом я вновь наполнил кружки, уже до половины. Пить, впрочем, не стал, подналёг на рыбу.
— А ты почему не ешь? — спросил я у Снежаны, которая всёго только половинку бутерброда и осилила. — Всё съедобно и даже вкусно!
— Просто не хочу! — Снежана взяла кружку с вином и отпила немного. — Не знаю почему, но совершенно нет чувства голода, хоть тоже давно уже ничего не ела. Странно, правда?
— Может это потому что…
Я задумался, и тут мне вспомнились многочисленные трубочки, которыми было сплошь утыкано тело Снежаны в той подземной палате.
— Вводили тебе, что-то, наверное, когда в кровати лежала… — пояснил я. — Питательные вещества сразу в кровь, вот и ощущаешь себя до сих пор сытой…
— Может и так, — согласилась Снежана и одним залпом допила вино. Потом помолчала немного. — Другое странно!
— Что именно? — тут же поинтересовался я.
— Столько иголок тогда в меня понатыкали, а ни единого даже следа от них сейчас не осталось.
И совершенно неожиданно хлопнула себя ладонью по лбу.
— Какая же я дура несусветная! Побывала в квартире и что бы мне стоило в свою комнату заглянуть! Запаслась бы там настоящей одеждой, вместо этой…
Замолчав, Снежана почти с отвращением взглянула на свои (вернее, на мои) спортивные брюки.
— Вместо этих обносков!
— Это новые брюки! — с какой-то даже обидой возразил я. — Ну, или почти новые…
— Вот я и говорю: обноски!
Я ничего не ответил. Просто допил вино и вновь принялся за еду. Слопал всю рыбу из кастрюльки, потом прикончил оставшиеся бутерброды и понял, что на колбасу и сыр места уже не оставил.
— Вот это, называется, наелся! — Я тяжело выдохнул и похлопал себя по животу. — Так что, можешь убирать свою скатерть-самобранку! Бутылку, впрочем, оставь.
Снежана сложила остатки снеди в баул, оставив на скатерти лишь обе кружки и бутылку с недопитым вином. Спиртовку, кофейник и банку с кофе она убирать в баул не стала, просто отодвинула их чуть в сторонку. А я разлил по кружкам оставшееся в бутылке вино.
— Третий тост за любовь! — провозгласил я, высоко поднимая свою кружку. — Тем более, что первые два мы, вообще, безо всякого тоста глотали!
— За любовь! — прошептала Снежана и мы сдвинули кружки. Потом почти одновременно выпили.
— Слушай, а как это у тебя получается так ловко с места на место перескакивать? — поинтересовался я, опуская кружку на скатерть. — Из той палаты — в мою квартиру, из квартиры — сюда, причём, точнёхонько к вещам тут оставленным. Да и сейчас тоже… Прямиком на свою кухню, затем обратно ко мне. А почему я так не могу? Почему другие не могут?
— Не знаю! — прошептала Снежана, и я вдруг заметил, что в глазах у неё вдруг заблестели слёзы. — Я, правда, не знаю, почему у меня это получается, а у других нет! Но я не некий мутант, как многие считают! — выкрикнула она, вскакивая. — Я — человек, понимаешь?! Такой же, как и ты, как и все остальные! И я не просила себе этих способностей, они сами, понимаешь?.. А впрочем, ни черта ты не понимаешь! Даже ты, а что уже о других толковать!
И, вновь опустившись на песок, Снежана заплакала, горько и безнадёжно.
— Ну, тише, тише! — вскочив с места, я подбежал к Снежане и, опустившись подле неё на колени, крепко обнял. — Прости, что сболтнул эту ерунду!
— Это не ерунда! — прошептала Снежана, уткнувшись мокрым от слёз лицом в моё плечо. — Это именно то, за что меня так преследуют сейчас! Потому, что не знают точно, человек я ещё или уже не совсем человек!
— Ты — человек! — Я гладил Снежану по всколоченным волосам, потом принялся целовать её пальцы, медленно, по одному. — Ты — самый лучший человечек на свете, для меня, во всяком случае! И я в этом не сомневаюсь даже!
«Или всё же сомневаешься? — мелькнула в голове невольная мысль. — А, может, она и сама ещё не понимает, кто же она на самом деле?»
От этой мысли вдруг стало холодно, но я ещё сильнее сжал Снежану в своих объятиях. А вокруг начало быстро темнеть, а потом по преображённому морю побежали вдруг разноцветные постоянно изменяющиеся сполохи, захватывая собой и небо над нами, и окружающий нас песок…
— Всё, как тогда! — напряжённо и даже испуганно прошептала Снежана. — Всё, как в прошлый раз!
— Всё совершенно иначе! — прошептал я, прикасаясь губами к солоноватым от слёз губам Снежаны. — Мы не будем разочаровывать их сейчас!
Эта ночь, в отличие от предыдущей, тянулась долго. Вернее, столько, сколько мы сами того пожелали.
А потом мы лежали счастливые и совершенно обессиленные на песке, а ночь медленно покидала нас. Именно покидала, и именно медленно…
Она словно пятилась от нас со всеми своими переливающимися сполохами, столь похожими на северное сияние. А с противоположной стороны на нас надвигался день, постепенно захватывая освобождающуюся от ночи территорию…
— Тед! — прошептала Снежана, осторожно дотрагиваясь самыми кончиками пальцев до моей ладони. — Тебе было хорошо со мной сейчас?
— Мне с тобой всегда было хорошо! — ответно прошептал я. — Но эта ночь… она особенная! И зря мы её так быстро отпустили!
— Может и зря!
Потом мы долго молчали, держась за руки. До тех пор, пока не услышали шорох волн, лениво набегающих на берег. И не ощутили, как лёгкий бриз, налетевший со стороны моря, приятно охлаждает разгорячённые наши тела.
— Пора вставать, Тед! — сказала Снежана, отпуская мою руку. — И одеваться…
— Пора! — согласился я. — Или не пора? Не знаю! Спешить нам, вроде как, некуда!
— Тогда я искупаюсь!
Снежана вскочила и побежала к воде. А я, тоже поднявшись, принялся неспешно одеваться, не спуская при этом глаз со Снежаны, которая уже зашла в воду почти по колено.
— Ты что, уже одеваешься? — оглянувшись, крикнула она. — Иди сюда, вместе поплаваем!
— Я уже попробовал однажды! — ответно крикнул я, натягивая брюки. — Не получилось, знаешь…
— А вот у меня получится, Тэд! — задорно прокричала Снежана, упрямо шагая всё дальше и дальше по мелкой этой воде. — Потому что, я…
И вдруг её не стало. Не погрузилась медленно в воду, а словно ухнула разом в какую-то глубокую яму. Я даже не сразу понял, что произошло.
— Снежана! — прошептал я, глядя на медленно разбегающиеся во все стороны круги. — Снежана! — заорал я, осознав, наконец, только что произошедшее. — Снежана!
Я бросился в воду и, добежав, наконец-таки, до места, где исчезла столь неожиданно Снежана, остановился в полной растерянности.
Вода тут мне и до колен не доходила, и явственно просматривалось твёрдое песчаное дно…
— Ты вернулся, Тед!
Вздрогнув, я обернулся.
Снежана стояла на берегу. Одетая. И как-то странно на меня смотрела.
— Ты всё же вернулся? А почему ты в воде?
Ничего на это не отвечая, я двинулся к берегу. Подойдя к Снежане вплотную, некоторое время лишь молча на неё смотрел.
— Что с тобой, Тед? Почему ты на меня так смотришь? — Снежана тоже смотрела на меня, смотрела с недоумением (или это она так искусно притворяться умела?). — Ну да, я, возможно, была неправа… но и ты тоже…
— Никогда… слышишь… — слова выговаривались с трудом, я словно выталкивал их изнутри, медленно, по одному, — …никогда… больше…так… не делай!
— Как, так, Тед? — Теперь во взгляде Снежаны к недоумению прибавилась ещё и тревога. — Я тебя не понимаю?
Это было уже слишком!
— Не понимаешь?! — заорал я, встряхивая Снежану за плечи. — Ладно, ты умеешь перемещаться, а я нет! Но хвастаться этим зачем, представления дешёвые передо мной зачем устраивать?!
— Какие представления, Тед? — ответно закричала Снежана, отталкивая меня. — Да объясни ты толком!
— Там исчезнуть, тут появиться! — Меня всё ещё трясло словно в лихорадке, никак не мог успокоиться. — И даже одеться успела… поздравляю!
«Но ведь она никак не могла успеть одеться! — мелькнуло в моей голове. — Никак не могла!»
— Тед! — послышалось вдруг со стороны моря. — Смотри, как я классно плаваю!
Что за чёрт?!
Я резко обернулся и увидел, как Снежана плывёт к берегу. Красиво плывёт, широким размашистым брассом…
Но ведь так же не бывает, не должно быть! Вот же Снежана, стоит в данный момент за моей спиной! Вернее, стояла…
За моей спиной никого не было. И одежда Снежаны, как и прежде, валялась небрежно разбросанная на песке.
А Снежана уже выходила из воды, мокрая и счастливая.
— Зря ты отказался! Водичка — прелесть!
Она подошла ко мне, отжимая рукой мокрые волосы.
— Видал, как я плаваю? Не зря же чемпионкой университета в своё время была!
И тут же добавила озабочено: