страстием кабинетов, где любители уединенных утех могли найти все необходимое для себя, включая роскошные туалетные комнаты с биде и креслами, снабженными отверстиями. Красивую оранжерею под навесом, прикрытую жалюзями, куда можно было попасть прямо из салона, с трех сторон окружала широкая земляная насыпь, которая, судя по её размерам, могла навсегда скрыть изуродованные тела погибших во время чудовищных оргий; эта мера предосторожности свидетельствовала, до какой степени наши распутники обожали злодейство и с каким хладнокровием они его совершали. Ровно в десять часов утра общество появилось в приготовленном зале, каждый был одет в соответствующий костюм, который мы опишем, называя всех персонажей. Мадам де Верней была одета на манер наложниц константинопольского султана, никакая другая одежда не могла бы лучше подчеркнуть её красоту. ' Сесилия, её очаровательная дочь, была в коричневом одеянии – точной копии одежд юных обитательниц долины Барселоны: трудно представить, как сильно взбудоражил присутствующих её вид. Виктора украшали атрибуты Амура. Марселина была одета дикаркой. Её дочь Лоретта появилась в простой накидке из полупрозрачной небеленой ткани, красиво подвязанной на бедрах и на левой груди широкими лиловыми лентами: таким образом была обнажена одна грудь и одна половина ягодиц. Ведя за руки двух прелестных, почти голых детей, она напоминала богиню юности в окружении цветущих Купидонов. Мадам де Жернанд пришла в интригующей одежде жертв, которых убивали в храме Дианы: в этом виде её можно было принять за Ифигению. Жюстина была одета как субретка с оголенными руками с розовым венком на голове: этот костюм прекрасно подчеркивал её красивую фигурку. На Доротее было одеяние, в каком художники обычно изображают Прозерпину: костюм, соответственно её характеру, был сшит из огненно-красного атласа. Все шестеро самых красивых наперсников Жернанда были в костюмах Ганимедов. В виде Геркулеса и Марса появились Джон и Констан, лакеи Вернея. Он сам, д'Эстерваль, Брессак и Жернанд были в костюмах из серого шелка, которые плотно обтягивали тело и закрывали его от затылка до щиколоток. Круглое отверстие, выполненное спереди и сзади, позволяло видеть голые ягодицы и половые члены. Обнаженные части были подкрашены красным, голову обматывал темно-красный тюрбан из легкой ткани. Они были похожи на фурий. Четыре шестидесятилетних женщины в одежде испанских матрон должны были обслуживать участников спектакля: И он начался. Все стояли полукругом, когда в зал вошли господа, все опустились на колени. Доротея приблизилась к ним и произнесла такую речь:
– Знаменитейшие и достопочтимые сеньоры, здесь собрались люди, жаждующие исполнить любое ваше желание: самое глубокое почтение, самую абсолютную покорность, самое полное повиновение – вот что найдете вы здесь. Повелевайте вашими рабами, светлейшие господа этих краев, приказывайте тем, кто готов валяться в пыли, готов сделать все, чтобы предупредить все ваши желания. Дайте волю своим вкусам и наклонностям, не скрывайте своя страсти – наши способности и средства, наши жизни принадлежат вам, и вы можете располагать ими по своему усмотрению. Проникнитесь мыслью о наслаждениях, которые вы можете спокойно вкушать здесь: ни один смертный не осмелится смутить ваш покой, и все, кого вы здесь видите, постараются сделать ваши утехи как можно приятнее. Откройте все заграждения, позабудьте обо всех условностях: столь могущественным властителям не пристали презренные человеческие предрассудки; пусть во вселенной царят только ваши законы, ибо вы – единственные божества, заслуживающие почитания. Одним своим словом вы можете привести нас в трепет, одним жестом стереть в порошок, и тогда наш последний вздох вознесется в небо, чтобы восславить нас. С этими словами Доротея почтительно склонилась, обсосала все четыре члена, попросила позволения облобызать все четыре седалища, затем поднялась и застыла в почтительном молчании, ожидая распоряжений.
– Друг мой, – обратился Жернанд к брату, – этот праздник я устроил в твою честь, следовательно, тебе здесь командовать; думаю, мой племянник согласится с этим, а наш друг д'Эстерваль, которому мы отдадим бразды правления в другой раз, уступает тебе эту честь сегодня. Раздались громкие рукоплескания, и Верней, наделенный высшей властью, уселся на подобие трона, стоявшее на возвышении, покрытом бархатом багрового цвета с золотыми кистями. Как только он устроился, женщины, девочки, дети, юноши и старухи поспешили покорно подставить ему свои ягодицы для поцелуя, трижды преклонив перед этим колени. Из рук Вернея они, один за другим, подходили к троим его друзьям, сидевшим в креслах вокруг трона, и те делали с подходившими предметами все, что им приходило в голову.
– Послушайте, друзья, – объявил Верней, – если кому-нибудь придет охота развлечься поэнергичнее с нашими рабами, прошу вас, чтобы не нарушать порядок, пройти в отдельный кабинет, а потом, утолив страсть, вы приведете избранный предмет обратно. Брессак первым воспользовался этим советом: он был не в состоянии видеть обнаженные ягодицы очаровательного Виктора, своего внучатого племянника, без того, чтобы не возжелать обследовать их обстоятельнее. Он увел его в один из будуаров, пока д'Эстерваль, вдохновленный Сесилией, также утолял с этой девочкой первые порывы страсти. Их примеру последовал Жернанд, взяв с собой Лоретту, за ним удалился Верней с Марселиной в сопровождении двух своих малолетних детей, а Доротея, которой предоставили все привилегии мужчин, заперлась с Констаном.
– А теперь, друзья, – начал Верней, возвратившись на место, – поскольку публичная исповедь в совершенных грехах способствует воспламенению желаний, я требую, чтобы каждый из вас дал подробнейший отчет о всех утехах, которыми только что занимался. Вам первое слово, Жернанд: постарайтесь ничего не утаить, используйте соответствующую терминологию, можете обойти все, что ка– сается добродетели, но порок должен проявиться во всем своем блеске. Жернанд поднялся.
– Я провел время с Лореттой, я пососал ей язык и анус, она приласкала мне член, пока я облизывал ей подмышки; затем я до крови искусал ей руки и угостил шестью хорошими ударами в живот, их следы вы можете увидеть сами; ещё она долго лизала мои ягодицы и терлась о них лицом.
– Вы от этого возбудились?
– Нет.
– Но всё-таки испытывали приятные ощущения?
– Да, но средней приятности.
– Может быть, ваше воображение разгорелось бы от более энергичных вещей?
– Разумеется.
– Почему же вы этого себе не позволили?
– Потому что я лишил бы общество ценного предмета и никто не смог бы им насладиться.
– Падите к ногам Жернанда, Лоретта, и благодарите его за великодушие… Лоретта исполнила приказание; настал черед Брессака.
– Я был с Виктором; я сношал его сначала в рот, а когда мой член расстался с его губами, я сосал ему язык; потом поласкал ему зад и содомировал его.
– Вы трудились над его моралью?
– Изо всех сил: не существует добродетели, которую я бы не осквернил, и нет порока, который бы я не внушил ему.
– Какова была степень нашего сладострастия?
– Очень и очень высокая.
– Вы излили свою сперму?
– Нет.
– Вы хотели совершить что-нибудь посерьезнее?
– Еще бы!
– Употребляли ли вы богохульские выражения во время утех?
– Множество.
– В каком состоянии вышел ваш член из ануса?
– Весь измазанный дерьмом.
– Почему вы не заставили юношу облизать его?
– Я так и сделал.
– Вы не поцеловали его в губы после этого?
– Целовал.
– В каком сейчас состоянии ваш орган?
– Вы же видите: он стоит.
– Пусть им займется кто-нибудь из педерастов. Теперь ваша очередь д'Эстерваль.
– Я лизал вагину Сесилии, потом сунул туда член и выпил эликсир, который она исторгла из себя в результате моего натиска; я сосал ей язык, целовал ягодицы, кроме того, на них остались следы шести ударов.
– Вы сношали её в зад?
– Нет, я её пожалел.
– Но вы хотели этого?
– Да.
– Ваша сперма не пролилась?
– Нет.
– Эта девица вскружила вам голову?
– Невероятно.
– Она целовала вам зад?
– Она ласкала его языком.
– Вы вставляли член ей в рот?
– Неоднократно.
– В каком он состоянии теперь?
– Он довольно тверд.
– Выберите кого-нибудь, чтобы удовлетвориться… Ваша очередь, Доротея.
– Я сношалась с Констаном..
– Он прочистил> вам зад?
– Да.
– Как стоял у него член?
– Прекрасно.
– Он кончил туда?
– Нет.
– Куда же он излил свое семя?
– Я его проглотила.
– Вы целовали ему задницу?
– Да.
– Он сосал ваш клитор?
– Я сунула его ему в анус.
– Вы хотели совершить что-нибудь ещё похуже?
– О, ещё как!
– Теперь моя очередь, друзья. – И Верней поднялся. – Вы видели, что я уединился со своей сестрой Марселиной и двумя детьми – плодами моего инцеста с дочерью сестры. Марселина била меня хлыстом, я целовал попки своим внукам, помассировал член между их бедер и совершил содомию, со своей сестрой.
– Вы испытали оргазм? – спросил Жернанд.
– Нет.
– Вы их заставляли целовать вам седалище?
– Да.
– Стало быть ваша сперма не пролилась?
– Нет.
– От чего кружится ваша голова?
– От предстоящих ужасов.
– Вы позволите нам начать их?
– Конечно… Давайте займемся более серьезными делами. Я хочу, чтобы каждый из вас (вы, Доротея, будете, как обычно, в числе мужчин – вы достойны этого), так вот, я хочу, чтобы каждый написал желание удовлетворить любую страсть и подписался. Эти пять бумажек положим в чашу, которую подаст служанка, и десять наших рабов, которых я назову, будут попарно тянуть жребий. Каждая пара согласно доставшемуся ей жребию удовлетворит желания, заключенные в записке. Только случай определит то, что придется претерпеть каждому, но это желание должно быть такого рода, чтобы крики жертвы были как можно громче. Мадам де Жернанд и её верная Жюстина будут тянуть первый билет, мадам де Верней и Лоретта – второй, Марселина и Лили – третий, Сесиль и Роза – Четвертый. Одна из старух и самый красивый педераст вытянут пятый. Вы заметили, что я исключил из их числа Виктора: способности, которые мы в нем признали, ставят его в ряд активных участников, а не жертв. Были написаны пять билетиков, старуха сложила их в чашу, села на оттоманку под символом Всевышнего, каждая пара подходила к ней по очереди и вслух зачитывала предназначенную ей участь. Д'Эстерваль выразил желание пощипать ягодицы, покусать задние отверстия и клиторы. Это досталось мадам де Верней и Лоретте. Брессак объявил, что хочет совершить содомию, пощипать соски и отхлестать жертв по щекам. Это выпало мадам де Жернанд и Жюстине. Доротее хотелось колоть иглой самые чувствительные части тела и испражниться на лица жертв. Это выбрали юноша и старая служанка. Жернанд написал, что на каждом теле сделает шесть небольших надрезов ланцетом и даст каждой пососать свой член. Этот жребий вытянули Сесилия и Роза. Верней решил согрешить у подножия дивана под образом Господа, на том же диване порешили привести приговоры в исполнение. Брессак был единственный, кто не смог удержаться от изве