Но никаких из этих чудес никогда не показывают по телевизору и по радио ничего не рассказывают.
В основном это происходит потому, что на единственном петербургском телевизионном канале уже четвертый день рассказывают про супницу из столового сервиза императрицы Марии Федоровны, а все остальные каналы давно захватили москвичи, которые про Петербург вообще никогда ничего не показывают. Даже если зенит наконец станет чемпион, они и про это не расскажут. Это потому что их давит ЖАБА: в Петербурге все время что-нибудь происходит — то подобьют кого-то из гранатомета, то дом рухнет, а в Москве вообще ничего никогда.
Вообще, самое последнее происшествие в Москве было когда идущие вместе переоделись скинхедами и отпиздили скинхедов, которые переоделись идущими вместе и жгли на помойке под видом голубого сала свои дневники с двойками за поведение и журнал успеваемости седьмого класса дэ со спортивным уклоном. Из-за этого в москве тут же выпустили постановление арестовывать всех лысых, и милиция совершенно растерялась, потому что старого постановления про то чтобы арестовывать всех с чорными бородами тоже никто не отменял. Еще сказали что нужно арестовывать писателя сорокина, а как он выглядит — никто не знает. Поэтому уже арестовывают всех подряд — прямо с поезда всех пассажиров везут автобусами в кутузку, берут штраф, слегка пиздят по почкам, потом сажают в другой поезд и отправляют обратно за двойную цену. На эти деньги в москве собираются построить еще одну кольцевую дорогу, только не знают где — места уже совсем нигде не осталось
Когда москвич идет по улице с сотовым своим телефоном, который выдали ему при рождении и положат ему в гроб после смерти, он обязательно говорит в свой телефон: «Я иду». Если он садится на скамейку, он обязательно скажет: «Я сел на скамейку». Потом скажет: «Вот я встал и пошел».
Понятно конечно что никакой живой или мертвый человек такие сообщения слушать бы не стал, поэтому на обратном конце телефона сидит Робот, Которому Всё Интересно. Этот робот, например от сообщения «я иду» страшно волнуется, кричит «да ну нахуй!!! Да не может этого блять быть!!! А куда идешь? А откуда? А когда придешь? Ну? Ну?!!! Да это же просто охуеть можно!!!»
Особенность этого робота заключается в том, что ему на самом деле страшно интересно. Потому что это у него такая одна единственная Функция.
Если ему вдруг станет неинтересно, то его просто-напросто выключат, и пиздец.
В Москве выпал снег и лежит теперь на пальмах, совсем как в кинофильме Сергея Соловьева асса, только лучше.
Вчера праздновали день города: Москве исполнилось пятнадцать тысяч лет. По этому поводу на улицах была тишина и даже машинам запретили ездить. В остальные же дни все москвичи пляшут на улицах, поют; фейерверки, шутихи, канонады, голые женщины в перьях разносят водку — спать совершенно невозможно, совершенно.
В Чертаново вчера был оползень: снесло восемь шестнадцатиэтажных домов вместе со всеми жителями, но никто пока их не хватился — потом может быть когда-нибудь заметят.
Рассказывают еще, будто вчера по Сухаревке водили Лужкова: он показывал как бабы белье стирают и как крестьяне горох молотят и еще много разных штук — например выкуривал одним духом папиросу беломор. Но чего не видел — того не видел, врать не буду.
При входе в контору жж-юзера mirza висит крупнокалиберная телекамера.
Есть у человека пропуск, нету пропуска, звали этого человека сюда или просто так с улицы приперся — камере на это глубоко насрать. Расстреляет вдребезги — одни только потеки на стенах останутся от мозгов и соплей, их даже никто не стирает давно, потому что стирай-не стирай, а через пять минут всё то же самое будет висеть.
Одно время пытались как-то подсчитать какие люди особенно не нравятся камере. Сначала получалось что будто бы в основном блондины, потом пошли в основном женщины, а потом приехал председатель правления совета директоров какого-то европейского банка, вообще ни на кого не похожий, так от него даже очков не осталось, а осталось только пятеро малюток, самому старшему в августе будет три годика.
В общем бросили считать.
Зато если кто-то в первый раз прошел через камеру и остался живой, такому человеку сразу за проходной наливают стакан водки и хлопают по плечу: «Ну брат, — говорят, — теперь сто лет будешь жить!»
Потом этого человека водят по конторе и показывают различные чудеса: принтер, который непрерывно печатает Голых Женщин, которые все лучше чем любая настоящая, и комнату, которая исполняет разные потаенные желания.
Но это редко случается, чтобы камера пропустила — один раз месяц, не чаще. А то бы они там в этой комнате поназагадывали.
Или вот еще предположим живет человек. Точнее даже не человек, а скорее Крот. Крот как известно копает нору. Главное для Крота — это чтобы в норе всегда был Запасной Выход. Он и строить-то ее начинает с Запасного Выхода, а потом уже пристраивает всё остальное. А иначе он нервничает, он вообще очень осторожный Крот, и яйца даже держит в разных помещениях.
И вот копает Крот свою нору — не прямо и не налево, как дурак какой-нибудь тупорылый, а строго в соответствии с линиями магнитного поля, со всеми его завихрениями и флюктуациями, сообразно своим никому не известным представлениям о переде и заде. Он не тактик, а скорее стратег, он сверяется посекундно с показаниями амперметра, который расположен у него прямо в носу, там же где барометр, анемометр и запас питательных веществ на случай голодного времени.
И однажды конечно непременно что-то с Кротом этим случается: слетает вдруг дверь с петель и с потолка сыплется труха — Медведь пришел или просто так Пиздец какой-нибудь неодушевленный.
И мудрый предусмотрительный Крот не торопясь надевает пальто, берет под левую руку балык в газете, под правую — штангенциркуль и рейсфейдер и спокойно идет к Запасному Выходу.
А там Смерть его стоит.
Всё помнил Крот: и про Несчастных и про Счастливых, и про Добро и про Зло, про Любовь всё посчитал и про Ненависть, а про Смерть забыл. Потому что оказывается не умеет он удерживать в голове больше шести разных штук одновременно.
Вот так-то, да.
Первоначально автор планировал как-то скрасить нестерпимый пафос вышеизложенного и вставить сюда другую смешную историю про одного молодого человека и Смерть, но потом вспомнил, что и так его уже неоднократно хватали за руку и били по пальцам за воровство. Поэтому автор решил ничего больше пока ни у кого временно не пиздить, а то и так у него уже со спины слезла абсолютно вся кожа.
Так что автор просто желает всем различных успехов и отправляется потихоньку на Васильевский остров. Ибо нельзя сказать, что у автора нет денег — их у него никогда в общем-то нет, нет — у автора просто Пиздец до какой степени нет уже денег — очень уж дороги пищевые продукты в городе Москва.
Август
Есть мы и есть они.
Они сразу знают как нужно, а мы это узнаем когда нам дадут хороших пиздюлей. Или учительница на нас так накричит, что мы поймем что так нельзя себя вести.
Потом мы когда поймем как правильно, то может быть даже у нас иногда будет правильнее чем у них и мы даже будем на них покрикивать, но это редко. Нет, впрочем вообще не бывает чтобы мы мастером на производстве или в тюрьме авторитетом.
А еще мы боимся после одиннадцати громко кричать, а они включают в шесть часов утра электродрель.
Мы блядь разные. Когда мы сидим за одним столом, нам друг за друга неудобно, потому что говорим не то, не так и не тем голосом и лучше бы ушли уже кто-нибудь нахуй.
Если они молодцы, то мы мудаки и наоборот.
Их женщины никогда с нами не ебутся, а если напьются пьяные и поебутся, то потом очень недовольные. Наши женщины точно с ними время от времени ебутся, но от этого уже вообще всех тошнит.
Мы хорошо все друг друга различаем. Когда мы уходим, они говорят «ну наконец-то». А мы сразу за дверью прислоняемся к стене и говорим «ой блядь!»
Нам нужно как-то научиться делать так чтобы они не приходили, и им тоже нужно навсегда понять что мы им нахуй не нужные и пользы от нас никакой.
Тогда мы будем друг друга все любить или хотя бы вспоминать иногда с удовольствием.
На всякий случай — вдруг какие-то хорошие люди не читают юзера maccolit.
На ближайшие субботу-воскресенье намечается некий сбор на природе в Комарово.
Все подробности в журнале maccolit.
На выходе из метро петроградская, женщина из радио сказала мне: «Вас ждет неземное наслаждение». Многоточия в конце не поставила и вообще никакого сослагания не выразила. Значит ждет. Зайти в парадное, подняться в лифтовом шкафу на четвертый этаж, там низкая железная дверка к которой подойдет вот этот неизвестно откуда взятый ключ.
На мосту через речку-карповку стоял человек и до такой степени счастливо улыбался, указывая на нечто плывущее по воде, что я даже побоялся на это посмотреть.
Потом зачем-то покупали в очень страшном магазине много-много Чорных, Жолтых и Красных жидкостей. Их теперь все нужно пить по очереди и смотреть что из этого выйдет. Обычно ничего хорошего не выходит, потому что жидкости все очень ядовитые.
Еще оказалось что дрова теперь не рубят в лесу, а покупают в супермаркете. Если так пойдет дальше, то скоро в супермаркете можно будет купить стожок сенца, кошку с котятами и улик с пчелками.
Всё.
Уехал в Комарово.
В Православие никого записать не удалось.
Да и хуй с ними, Православию нашему и так нехуево.