При том существует огромное количество других указаний, правил и законодательств на абсолютно все случаи жизни. Каждый Придурок сочиняет такие правила для других Придурков, но сам их никогда не соблюдает и не умеет заставить других. Поэтому все Придурки постоянно чем-то недовольные.
Равенства среди Придурков быть не может — один из двух Придурков всегда чем-нибудь да лучше.
Перестать быть Придурком нельзя.
Один Придурок прожил всю жизнь в Концлагере, исправно вращал Ручку, растил Корнеплоды, похоронил три Свыни и всех их родственников и умер как положено. И только когда его положили в гроб и собрались заколачивать крышку, посмотрели наконец внимательно на его лицо — а он оказывается был Придурок.
Ему потом даже поставили памятник. Этот памятник представляет собой много-много дудочек, торчащих вероятно из Жопы, но на Жопу не очень похоже. Никаких надписей на памятнике нет, но каждый и без надписей знает, что это памятник самому идеальному Придурку какой только может быть.
Спросил Путина про Шкатулочку[8].
А то хуйню какую-то все спрашивают типа когда пенсию заплотют. Им сколько ни давай всё мало.
Вы все как хотите, а я завтра иду слушать ансамбль Лунофобия.
Мне этот ансамбль как родной. Во-первых я им однажды считай задаром нарисовал чудную чудную обложку на их диск, и еще как-то раз пел с солистами этого ансамбля песню про облака. Правда Сап потом утверждал будто бы я отставал ровно на треть и пел про красное яблоко заката когда все уже пели про белокрылых лошадок, но это всё пустяки.
В последний раз такая длинная ночь была отмечена в Петербурге в тот самый год, когда маленький Саша Пушкин замерз по пути из Царского Села в Старую Деревню, а Лев Толстой лишился половины своей бороды, вырванной злым чухонским ветром. В ту ночь мёртвая чудь всплыла со дна своего озера и вооружившись тевтонскими рогатыми вёдрами разграбила пристанционный продуктовый ларёк, а неизвестная баба родила в Лахте килограмовый пакет гречи. Крейсер Аврора сбросил в ту ночь старый свой корпус и можно было видеть как в прозрачном его чреве копошатся бледные волосатые большевики. Слепые подземные крысы отвлеклись в ту ночь на полтора часа от лизания кислого контактного рельса, образовали на площади Мужества свинью и всех победили.
И много ещё произошло в ту ночь чудных и страшных происшествий, которым не осталось ни свидетелей, ни свидетельств, и лишь мертвецкий нафталиновый запах напоминает о них до сих пор на некоторых станциях подземной железной дороги.
Вчера видел на углу среднего проспекта и первой линии васильевского острова мёртвого человека. Этого человека никто не убил, он просто так шёл, шёл и умер. Глаза у человека были открытые, а рядом с ним стояли три Ангела Смерти и один звонил по мобильному на Небо.
Ангелы Смерти — это не какие-то тайные агенты, которые прячутся среди нас, нет. Любой из нас, когда прямо перед нами умрёт человек, становится Ангелом Смерти, и тогда мы обязаны достать мобильный телефон, если есть, и позвонить на Небо. Номер Неба очень простой: #000*. Но если просто так позвонить, то не ответят конечно.
А в целом, у нас тут сейчас новый год везде. Мандарины, ёлочки, всё как у людей принято. Я про это даже написал тост и пойду сейчас пить корпоративную водку, и всем в общем тоже чтобы было Заебись.
Осязал вчера две книги из серии «Книги Макса Фрая», а именно Майора Пронина и Ксению Букшу.
Производители этих книг из лениздата сильно постарались сделать их максимально оранжевыми, для чего вбухали туда весь пурпурный краситель, недоложенный в третий номер журнала полдень. От этого лицо майора Пронина приобрело чудный свекольный оттенок, что наверняка является Воздаянием за неизвестные ни мне ни вам тайные этого майора прегрешения.
Своей собственной книги я не осязал, и в результате меня конечно душит небольшая, но Чорная жаба, но в новом году, в котором у нас с вами всё будет совершенно безусловно Заебись, вообще всё исправится, и я нас всех с этим поздравляю и даже намерен это отпраздновать.
А вообще я так думаю что с нами обязательно будут в дальнейшем происходить разные волшебные происшествия, пусть даже иногда и печальные. Ведь если с нами иногда не происходят небольшие печальные происшествия, мы тут же закидываем ногу на ногу и начинаем полагать, что мы здесь уже всех победили и будто бы устроились тут навечно и становимся от этого неважные и неприятные. А уж если даже мы станем неважные и неприятные, то тогда вообще непонятно зачем это всё.
Ну а главное, конечно, чтобы здоровье.
2003
Январь
Во-первых с наступившим всех.
А во-вторых, жизнь продолжается и в результате этой жизни у меня накрылся очередной винчестер.
Если какой-то человек, разбирающийся в NTFS, поможет хорошим советом, про то, как вытащить с винчестера некоторые данные, то такой человек сохранит мне много-много часов жизни.
Если спросить например Билгейца, богатый ли он человек, Билгейц тут же упадёт вам на плечо и столько всякого наплачет туда про налоги, адвокатов, жуликов, пиратов и сволочей, что вы тоже заплачете, пороетесь в карманах и насыплете ему в ладошку мелочи.
Я вот тоже недавно задумался про себя: бедный я или богатый?
К примеру, пару дней назад у меня вдруг внезапно кончились все деньги. И сигареты тоже стали кончаться. И вот я значит сижу и про это думаю. И чем больше я про это думаю, тем быстрее эти блядские сигареты кончаются. И тут я совершенно внезапно вспомнил, что где-то за неделю до Нового Года у меня был очередной приступ деньгонакопительства и я отложил с каких-то барышей двадцать баксов под плафон на шкафу. А потом приступ прошёл и я про них совершенно напрочь забыл.
Из этого я вывел такой критерий: когда я точно помню где у меня и сколько денег — это я значит бедный, а когда не помню — тогда я значит богатый. Вот Билгейц наверняка всё до копейки помнит, где и что.
Только давайте так договоримся, что мне никто не напомнит, что про богатых и бедных уже написал Довлатов, это можно как-то устроить?
А вообще, пора кончать с самоцензурой — дневник это в конце концов или не дневник? С одной стороны, конечно дневник, но тут начинаешь думать, что вот, чуть ли не тысяча человек, пусть даже и читает от силы четверть, всё равно дохуя, чего их грузить всякой хуйнёй. Тут-то и начинается самоцензура.
С этим надо бороться.
Вот так, например, должны были выглядеть мои записи за вчера (на всякий случай — стишки не мои, я их спиздил на чудной бессрочной ссылке, давно заброшенной юзером r_l, про которую мне вчера напомнил юзер dp):
======================
Тот, кто никогда не жил в Петербурге, ничего не знает о Лурье. Лурье — это не фамилия, не имя, не национальность: Лурье — это Лурье.
Появиться Лурье могут где угодно — хоть на Чукотке, хоть в Африке, но живут они только в Петербурге.
Род деятельности у всех Лурье гуманитарный: история, филология, искусствоведение, религия. Лурье-тракториста не бывает.
Ни один Лурье не приходится другому ни родственником, ни однофамильцем. Если вы спросите одного Лурье не является ли он родственником другого Лурье, он очень на вас обидится. Более того, он скажет, что ни разу в жизни о том, другом Лурье, не слышал.
Никто никогда не видел двух Лурье одновременно. Они могут даже работать в одном учреждении, но если один входит в комнату, то другой только что отлучился.
Объясняется это очень просто: дело в том, что Лурье — это не разные люди, это параллельные формы существования одного и того же человека. Нам они кажутся разными только потому, что параллельные пространства, хоть и называются параллельными, но на самом деле они довольно таки кривые и пересекаются с нашим пространством как попало. Поэтому один Лурье кажется нам старше, а другой моложе, один толще, а другой тоньше, один уже умер, а другой еще нет. Но встречаться им нельзя ни в коем случае: если однажды два Лурье встретятся, тогда произойдет что-нибудь страшное: например может так Ёбнуть, что и Петербурга не останется. А может и останется, но всё равно лучше не надо.
=======================
Я говорю, устал, устал, отпусти,
не могу, говорю, устал, отпусти, устал,
не отпускает, не слушает, снова сжал в горсти,
поднимает, смеется, да ты еще не летал,
говорит, смеется, снова над головой
разжимает пальцы, подкидывает, лети,
так я же, вроде, лечу, говорю, плюясь травой,
я же, вроде, летел, говорю, летел, отпусти,
устал, говорю, отпусти, я устал, а он опять
поднимает над головой, а я устал,
подкидывает, я устал, а он понять
не может, смеется, лети, говорит, к кустам,
а я устал, машу из последних сил,
ободрал всю морду, уцепился за крайний куст,
ладно, говорю, но в последний раз, а он говорит, псих,
ты же летал сейчас, ладно, говорю, пусть,
давай еще разок, нет, говорит, прости,
я устал, отпусти, смеется, не могу, ты меня достал,
разок, говорю, не могу, говорит, теперь сам лети,
ну и черт с тобой, говорю, Господи, как я с тобой устал,
и смеюсь, он глядит на меня, а я смеюсь, не могу,
ладно, говорит, давай с разбега, и я бегу.
=====================
Поэзия есть дрочение в стакан.
Короткая проза — ссаньё в бутылку.
Длинная проза — ссаньё в цистерну.
===================
Я не люблю Пушкина