Некоторые люди, сами поскольку в Бога не веруют, полагают, что всё там очень просто. Ну например как я бы стал рассуждать про химический элемент курчатовий и настаивал бы на том, что его не существует, потому что он никому не нужен. И он ведь действительно ни одному человеку нахуй не нужен.
Вот например известный писатель Осанчес, который даже не пьёт водки, закинув ногу на ногу заявляет, что католическая Пасха отличается от Православной только сроками проведения. При этом писателю Осанчесу, поскольку Бога всё равно нету, совершенно бесполезно объяснять, что это вообще две совершенно разные Пасхи про совершенно разных Иисусов.
Тамошний Христос, он специально родился, чтобы спасти человечество, и ровно в тридцать три года его благополучно спас, выполнив заложенную в нём программу как ракета томагавк. А наш Христос, он просто так себе жил и жил, а когда вот так получилось что надо идти на крест, то надо, действительно надо, а то вообще тогда непонятно зачем оно всё было — двенадцать этих апостолов и поцелуй Иуды и Мария эта Магдалина.
А льва суки и пидарасы застрелили. Лев в светлый праздник Пасхи сбежал из заебавшего его зоопарка и пришёл в церковь. А они его застрелили.
Похоже что слухи о зверствах администрации Санкт-Петербурга, которая будто бы вылавливает всех бомжей и отправляет их в концлагеря и газовые камеры, всё же преувеличены. Все бомжи на проспекте просвещения вполне живы-здоровы. Хотя и приняли против администрации упреждающие меры: у многих новая почти что обувь, некоторые даже причесались. Бригадир бомжей похоже даже помылся, остальные же пока откладывают этот подвиг. Сегодня лично видел бомжа в штанах СО СТРЕЛКАМИ. Он был страшно этими стрелками горд, посматривал на мои мятые джинсы с пренебрежением и даже побрезговал попросить у меня сигарету.
И только лица остались бомжовские, ничего уже с этими лицами не сделаешь.
Вот мне всегда было интересно. У всех у них примерно одинаковый архетип: они такие, все курносые, волосы у всех неопределённого цвета, но блондинов или брюнетов точно нет. Лысых тоже нет. Все примерно одного роста и одинакового сложения. Это архетип влияет на склонность человека к бомжеванию или же бомжевание приводит человека к специфическому архетипу?
То же самое относится к любой группе людей с общим образом жизни: шахтёрам, шоферам или депутатам государственной думы.
Вот например маленькие лживые глазки и пухлые щёки — они помогают человеку стать народным избранником или же приобретаются уже в процессе выполнения депутатских полномочий?
Май
Прочитал тут про себя в том числе:
Позвонила Лена. «Сейчас приеду» — говорит. Приехала с ребёнком.
Ребёнок уснул, мы сели на кухне. Разговаривали о Борхесе, Горчеве, о том, что Гребенщиков и Летов — одна и та же, по сути, хрень, о бесконечности, которой не существует, отстранённости, глупой любви, бытовом алкоголизме, порченых яблоках и шагах по следам. Допили коньяк, съели маслины.
Возбудившись от разговоров о всей этой фигне, решили потрахаться. Трахались на кухне, неудобно и бестолково.
Спать легли в разных комнатах. Как всегда.
Не знаю, что на этот счёт скажет Борхес, а вот я бы сказал, что спать таки надо вместе. Это почему-то очень важно.
В два часа ночи на всём каменноостровском проспекте сдирали асфальт. Днём-то любой мудак асфальт сдерёт, а в два часа ночи — это не каждый догадается.
Пошел от Массы ловить машину на речку-карповку, поймал конечно полную машину милиции. Смотрел на неё с неприязнью, пока она лениво шла ко мне вразвалочку. С ловкостью и непринуждённостью необычайными она вывернула мне все карманы, обнаружила опять билет союза писателей и опять долго допытываласть про что пишу. Я был неприветлив и сказал что пишу всякую ХУЙНЮ. Милиция не обиделась, ушла. Ревизия карманов показала пропажу пятисот рублей.
Какие-нибудь сволочи и бандиты конечно тоже бы отобрали деньги и ещё обязательно дали бы пиздюлей, а эти так отпустили, они же милиция а не хуйня обдолбанная.
Зато не поехал сегодня в Репино на фантастическую премию интерпресскон.
Во-первых, меня туда никто не приглашал, несмотря на то, что я по всей видимости являюсь главным художником фантастического журнала полдень. Во-вторых, я однажды уже бывал на вручении премии интерпресскон.
Почему-то у меня не очень хорошо сложились отношения с фантастами. Из фантастов со мной здороваются только Бережной и Романецкий. А фантаст например Рыбаков почему-то смотрит на меня всегда с большой неприязнью, и при этом совершенно неизвестно, что я ему сделал такого уж плохого — я даже книжки ни одной его не читал.
Ну и кроме того надоело уже смотреть, как Лёха Андреев в очередной раз дерётся с фантастом Лукьяненко. Хотя кажется Лёха в этом году тоже не собирался на премию интерпресскон — ему там не предлагают никаких сакральных знаний, а Лёха сейчас ходит только в такие места, где эти знания предлагают — в кружок айкидо например.
Если в Петербурге идти по какому-нибудь мосту, навстречу обязательно попадётся такой человек: в очёчках, с бородой, ну понимаете в общем. Не маркетолог, это точно и не менеджер ни в коем случае. Про инвестиции ничего вообще не знает и про соотношение доллара с евро тоже не знает. Упал там доуджонс или поднялся — это ему похуй, он может быть вообще никогда не слышал такой фамилии.
Он скорее всего поэт, но не полезный поэт, типа песенник, которые все уважаемые люди, а из тех ненужных поэтов, вредных, которые даже уже весь интернет успели замусорить своими стишками. Ну или может быть он стучит в каком-нибудь ансамбле на железном треугольнике. То есть не делает вообще ничего. И никуда не спешит, заметьте, медленно идёт, не опаздывает. И при этом довольный вполне — то есть не валяется дохлый на помойке, а идёт по мосту и улыбается.
И вот таких людей в городе Петербурге целые вагоны в метро ездят. Один со скрипочкой, другой с контрабасом, третий вообще ясно, что полностью ебанутый, но тоже уже пьяный, и таких людей — их ДОХУЯ. И никто из жителей Петербурга не обращает на них внимания, потому что половина жителей — это они и есть, а другие к ним давно привыкли.
Зато если человек приезжает из другого города, в основном из Москвы, такое положение вещей вызывает в нём страшное раздражение. Потому что в этом случае нарушается основной принцип Справедливости, то есть кто-не-работает-тот-не-ест. А эти тут все не работают. И раз едят, то значит из моего кармана и мои личные продукты.
Петербуржцев же давит противоположная жаба: по их мнению москвичи захапали себе все денежки и тратят их теперь на всякую хуйню — транспортные какие-то кольца и оскорбительные металлические карикатуры на петра-первого. А ведь деньги можно тратить с гораздо большей пользой — накупить например ещё много-много уродов для кунсткамеры и зверушек для зоологического музея.
Город Петербург уже практически готов к сдаче.
Никакой блокады в этот раз не будет. В пятницу двадцать третьего мая начальники попрощаются со своими подчинёнными, уходящими в отпуск за свой счёт. Подчинённые поедут домой, где их будут уже ждать собранные вещи, жёны с зашитыми в лифчиках деньгами и радостные по такому случаю дети. Затем, пока ещё работает метро, все поедут на разные вокзалы: московский, балтийский, финляндский, варшавский, витебский и разъедутся кто куда. К друзьям, к родственникам в Челябинск, в деревни, в леса, на северный полюс — лишь бы подальше отсюда. И останутся в городе только те несчастные, кого не отпустили — врачи скорой помощи, сантехники, шофёры, сторожа и депутаты городского собрания. И тогда настанет тишина в городе Петербурге.
А потом придёт утро, и под выкрики команд на чуждом наречии в город войдут Гости.
Нельзя сказать, что петербуржцы так уж не любят гостей. Петербуржец может запросто пустить к себе переночевать такого уж хрена с горы, что хрен этот даже сам удивится и постесняется этого петербуржца ограбить, тем более, что там и грабить-то особенно нечего. Но это нормальные, обыкновенные гости.
А эти Гости — они не просто гости.
Они сразу приедут со своей собственной милицией, авиацией, кантемировской дивизией, лазерными пушками, бабами, оркестрами, пивом-клинское, тарифом-оптима, борисом-моисеевым, максимом-галкиным, идущими-вместе, мэром-лужковым и иконой Божьей Матери работы художника-шилова.
Гости расставят вдоль Бордюров по невскому проспекту и дальше везде две шеренги автоматчиков и между ними промчится одна чорная машина, потом еще две, пять, сто, и умчатся они куда-то в особое место. И проспавший всё на свете литератор, и без того не особенно счастливый, а с утра и вовсе, будет с ужасом пробираться за пивом сквозь кордоны конной милиции, и когда он будет переходить улицу, на его вспотевшем лбу будет дрожать красная точка лазерного прицела.
Ну а потом уже пойдут аккуратные колонны идущих-вместе, размахивающих фальшивыми томиками Блока и Тютчева, военные оркестры, перепуганный губернатор-яковлев, ансамбль-блестящие в сияющем грузовике, артист-боярский в чорной шляпе, потом ещё какие-то люди и начнётся веселие.
Главная же проблема, стоящая перед жителями города Петербург — это спасение яиц коня петра-первого.
Дело в том, что в нахимовском училище уже много лет существует традиция, согласно которой выпускники обязаны в ночь перед выпуском до блеска начистить яйца коня петра-первого. От этого яйца каждый год уменьшаются и в настоящее время их объём составляет не более шестидесяти процентов от тех яиц, которыми конь петра-первого был оснащён при отливке.