Например петербуржец может совершенно спокойно запивать пиво степан-разин водкой завода ливиз. Тогда наутро он будет бодр и свеж. Также он может запивать пиво клинское водкой гжелка — утром он будет печален, но смерть его не наступит. Запивать же степан разин гжелкой — верная смерть.
Именно из-за исторической вражды французов и англичан никогда не нужно мешать коньяк с виски. И даже коньяки иногда нельзя мешать между собой, например армянский и азербайджанский.
Самый печальный опыт смешивания напитков я имел в начале реставрации капитализма. Тогда только что в барах появилось разливное баварское пиво. И вот однажды употребив литра три этого пива, я усугубил его еврейской лимонной водкой кеглевич, отчего-то очень популярной в те времена. И всё вроде бы ничего, но на следующее утро уже в поезде я в первый и единственный раз в жизни упал в обморок. Есть наверное такие люди, которые валятся в обморок от всякой хуйни, крысу например увидели или ещё что-нибудь, а у меня так не принято. Даже в детстве, когда одна сумасшедшая старуха стукнула меня по затылку довольно серьёзной дубиной, когда мы жгли на помойке покрышки, я и то в обморок не упал. Сознание потерял, это да. Зато без этого самого сознания я убежал так далеко, что потом довольно долго искал дорогу в родной дом.
А вообще я иногда думаю, что может быть старуха та была вовсе не сумасшедшая, а вот именно так и выглядела моя Судьба. Ведь именно после этого удачного удара по затылку я перестал учиться на одни пятёрки, начал грубить учителям и даже пробовал курить, но тогда не получилось. Затем я не закончил школу с золотой медалью, не поступил в мгимо, и вообще не стал никем из тех, кем собирался стать: ни лётчиком-испытателем, ни космонавтом, ни оператором электронно-вычислительных машин.
И оно наверное правильно. Вот подходил бы я сейчас по утрам к зеркалу — а там Космонавт зубами скрежещет. Вот уж дохуища счастья-то.
Стоны измученных неправильным летом людей дошли наконец до ушей облачных пастухов и погонщиков антициклонов.
Для оказания особого уважения через секретную стратосферную трубу в европейскую часть России было переброшено шестьсот миллиардов тератонн сгущенного раскалённого воздуха прямиком из пустыни сахара.
Теперь ранее несчастные сотрудники фирм, компаний, банков и холдингов могут доехать наконец из кондиционированного офиса в кондиционированном автомобиле до прохладного водоёма дабы на его брегах придать своему солярному загару более подобающий для живого человека оттенок.
Меж тем на проспекте художников копошатся в липком асфальте неземные совершенно герои в оранжевых ватных жилетах. Лица героев суровы и сосредоточены, как будто они проводят последние тренировки перед высадкой на Венеру без скафандров. В раскалённых маршрутках потеют и воняют безропотные любители моросей, изморозей, хмарей и хлябей.
А из меня во время легкомысленной прогулки вытопился последний, и без того не обильный, подкожный жир. Ну и как я теперь перезимую? Я же до ноября нового жира не нагуляю. А там зима, голод, мёрзлые ягоды, долгие ночи и пятый десяток.
Август
Когда поезд вдруг останавливается посредине непонятно чего, человек некоторое время любуется вдруг наступившей тишиной, ёлками по правому борту и сосенками по левому.
Но поезд всё стоит и стоит и никуда уже не собирается, и ёлки в общем-то уже так себе, а сосенки и с самого начала были весьма кривые.
А потом человек вдруг понимает, что этот поезд уже никуда не поедет — перегорела просто лампочка на огромной сияющей карте железнодорожных путей и нет как будто этого поезда. И только машинист идущего вслед лесовоза за четверть секунды до смерти вдруг страшно удивится: а это тут откуда взялось?
А вот конкурс тенета прошёл на редкость удачно.
Я получил все призы за себя и за Гену Рябова и кажется не успел совершить ничего особенно постыдного и теперь мирно пью чай в квартире Мошковых. На улице какой-то другой совсем непривычный город, непонятно почему другой — дома вроде бы те же, а всё равно другой.
В общем спокойной всем ночи.
В домах творчества есть специальный тип вахтёрной дамы со злобным взглядом и сжатыми губами. Эти дамы обычно внучки других дам, которые видели ещё Алексея Толстого и Михаила Шолохова и такого навидались, чего нормальному человеку видеть не положено. Ну например приезжает детский писатель, культурный вроде бы, в шляпе и очках, а ТАКОЕ в комнате у себя устроит, что непонятно почему такому человеку разрешают детские книжки писать. Это же дети — наше будущее.
Да. А вообще-то я хотел пожить немного в Комарово, бродить там в сосенках, навестить Анну Андревну и всё такое. Но оказалось, что если ты настоящий писатель, а не говно, ты должен сделать заявку ещё в апреле, потому что до сентября всё давно занято.
И действительно — в столовую строем идут будущие прозаики и драматурги из города Братск, толстожопая пионервожатая отчитывает какого-то хулигана и сзывает юные дарования на вечерний развод. Две окололитературные дамы беседуют о фантастике и приключениях.
На берегу залива в микрофон кричит затейник, играет специальная веселительная музычка. Каменная коса, по которой хочется уйти в балтийское море, заминирована — там скоро будет Фейерверк.
Примерно в этом самом месте я однажды и решил, что людей необходимо уничтожать. Ненавижу, суки.
Холодильник сдох совсем. Зато я теперь знаю как выглядит жидкость фреон — это такая жырная вонючая дрянь, пальцем трогать не нужно, потому что потом не отмоешь.
На девятом этаже померла старушка, а лифт не работает. Я как раз пошёл за сигаретами, а её несли в покрывале вниз, там скорая помощь. Кому приехала помогать — непонятно, старушка совсем уже мёртвая.
Блядь блядь блядь, у меня августовская мизантропия. В августе всё сложно всегда.
Ночью кусали комары, жужжали страшно, включил им фумигатор, сдохли суки, заснул наконец. Утром включил туда же чайник — оказалось, что этот удлиннитель в розетку не воткнутый.
Какая-то тут у вас одна сплошная наёбка.
Всегда приятно, когда едешь скажем в маршрутке номер десять по кантемировской допустим улице, точнее не едешь, а стоишь в пробке между двумя страшными дымящимися механизмами. И вдруг из какого-нибудь вовсе непримечательного пассажира начинает играть Музыка — Бах или Моцарт или там Паганини. И эта Музыка — она играет из всех его отверстий, и пассажир не спешит скорее лезть в карман за телефоном, потому что Прекрасное — оно и есть Прекрасное, чего бы там ни пиздели.
Очень жаль что почему-то до сих пор не изобрели ещё такой штуки, чтобы когда звенит телефон, на человеке загорались бы разноцветные огоньки и мигали в такт музыке. Такую штуку между прочим очень просто сделать, я даже сам такую однажды спаял в седьмом ещё классе, только она сразу у меня перегорела.
Другое дело, что если на это всё смотрит завистливый человек (а я очень завистливый человек), его тут же охватывает печаль, ибо понимает он, что у самого у него такой красоты никогда не было и не будет. Что так и будет он проводить свои дни среди лопнувшего холодильника, тусклого телевизора и засорившегося мусоропровода.
И не засияет перед ним домашний кинотеатр, не завращается бесшумный барабан стиральной машины и никогда, слышите, никогда не споёт он под караоке песен Виктора Цоя.
Напротив метро просвещения с нечеловеческой скоростью уже почти возвели Торговый Центр. Возводят его днём и ночью в три смены, ибо истосковались жители проспекта просвещения и прилегающих культурно-художественных улиц и проспектов: художников, композиторов, поэтов, луначарского, есенина, кустодиева и прочих-прочих по настоящему отдыху — по боулингу, макдональдсу и казино. Весь день трудятся они в промзоне парнас, а вечером и пойти некуда.
Вот на озерках всё как у людей — и стриптиз, и трахтенберг и всё чего только можно пожелать. Теперь зато и у нас будет.
Вообще всегда хочется помечтать. Например про то, что вот откроют этот Торговый Центр — а там можно купить все действительно необходимые для человека предметы, такие как поварёшка, шурупы и грибок для штопки дырявых носков.
А то вот я однажды искал поварёшку, а мне везде предлагали набор из двенадцати предметов из особо прочной стали. А нахуя мне эта особо прочная сталь? Мне из неё заточку что ли выпиливать? Да ещё из этих двенадцати предметов я знаю назначение только собственно поварёшки ну и ещё шумовки, а остальные совершенно неизвестно для чего.
А тут вдруг заходишь в этот Центр — а там ВСЁ есть — и прищепки, и алюминиевые ложки и тройной одеколон.
Ведь тройной одеколон — он был вовсе даже и не одеколон, это был Эликсир. Им всё можно было делать — лить его на себя перед свиданием с девушкой, пить, мазаться им чтобы не кусали комары, он помогал от ожогов, порезов, глубоких ран, половых инфекций и эрозии шейки матки, он лечил мизантропию и примирял с некрасивой действительностью.
Но нет, не будет там тройного одеколона. Выстроились уже туда в очередь со своими гадкими присыпками и кожными мазями ив-сен-лоран, гуччи, хуго-босс и злой фашыст шварцкопф. Тут будет элжы, а там — самсунг. И будет там всё вращаться, сиять и переливаться. И среди этого будут ходить огромные толпы людей, как будто что-то покупают. Но на самом деле они ничего не покупают, только вы чего-нибудь может быть купите. А потом попробуйте выйти за дверь и кому-нибудь это продать — никто не купит, никому оно нахуй не нужно, кроме лично вас, идиота.
Нет, не уехал я никуда ни в какую Москву.
Масса конечно бы немедленно написал бы мне в ответ откуда-нибудь из брюгге, что дескать нужно делать всё заранее, просыпаться пораньше и на работу приходить вовремя, но он не напишет, потому что у него у самого деньги кончились.