Я главное сам мудак. Мне говорит женщина: «одно плацкартное возле туалета на верхней полке берёте?» Я говорю что да-да, конечно, а паспорт пока из сумки доставал, волшебное это место уже продали. Что же вы, мужчина, говорит женщина, вы же в кассу пришли, паспорт нужно держать наготове.
Я вот никогда не знаю: когда куда-то собираешься, ну поехать там или просто в гости пойти, нужно ли бороться с пространством? Ну понятно, что если уверен что оно сильно тебе надо, то нужно, да, конечно. А если не уверен? Кто тут кого должен победить? Я или пространство? И кому от этого станет хорошо?
Дохуя в общем вопросов.
C тех пор, как количество моих френдов перешло за тысячу девятьсот, я стал с большим интересом следить по цифрам за развитием событий новейшей истории.
Вот прошла русско-японская война, столыпинские реформы, первая мировая. Революция проскочила как-то незаметно, зато нэп длился довольно долго. Тридцать седьмого не было вовсе, но война шла долго и мучительно: сорок третий, потом сорок первый, сорок четвёртый, потом вдруг сороковой и сразу же сорок шестой. Умер Сталин, подняли целину, родился я. Сняли Хрущёва, подавили мятеж в Чехословакии, я пошёл в первый класс, наши проиграли чехам семь-два. Кончилась школа, улетел мишка, я в первый раз поебался. Выгнали из института, армия прошла как один день, другой институт, портвейн, перестройка и сразу же потянулись нескончаемые девяностые.
Ах эти глупые бездарные девяностые, в начале которых мы узнали и тут же возненавидели огромное количество неизвестных нам ранее предметов: ликёр амаретто, сникерсы и баунти, спирт рояль, хотдоги, гамбургеры и кинофильмы Залмана Кинга. Они вообще были, эти девяностые? Осталась от них какая-то в сознании каша: вот кто-то пляшет, не то это я пляшу. Дефолт, Березовский, интернет, подлодка Курск — что когда появилось? Ничего уже не вспомнишь.
А Сталин, он всё же был великий человек. Он ведь не с врагами социализма боролся, а с Вредителями.
Вот например, мало кто бывал в городе Караганда, да практически никто не бывал, кроме меня. Так вот, город Караганда, он построен по генеральному плану, разработанном Вредителем, как раз над угольным месторождением. Человек, который разработал этот генеральный план, он был не английский или японский шпион, он просто не любил очень людей и хотел сделать им гадость. И он её сделал, потому что половина домов в городе Караганда провалилась в землю до второго почти этажа. А Сталин его расстрелял, и больше этот человек никаких гадостей не наделал.
Мы может быть и живы до сих пор только потому что Сталин расстрелял почти всех таких Вредителей. А то бы они дохуя ещё чего-нибудь натворили и настал бы всем нам Пиздец.
Кто-то конечно думает, что какие-то люди тогда пострадали незаслуженно. Но эти люди не понимают, что если дед ничего не навредил, то детей бы нарожал и они бы навредили. Вот Тимура Гайдара не расстреляли например, и что потом получилось?
Вот у меня два деда тогда пострадали, точнее дед и прадед. Один сменял три тонны колхозного зерна на племенного коня. Лошадей он очень любил. А второй был очень политически грамотный и написал Сталину письмо о вреде раскулачивания. Как будто Сталин был идиот и ничего сам в раскулачивании не понимал. Ну и отсидели оба сообразно содеянному, один пятнадцать, а второй тридцать семь. И при этом Сталин их мудро не расстрелял и оказался как всегда прав. Деды родили моего батюшку, а он родил уже меня. От меня пользы может быть не очень и много, зато и вреда совершенно никакого. Ну кроме разве что небольшого морального ущерба, да и то так, в основном по мелочам.
Не поздравил Юлю Фридман с днём рождения. Зато минут двадцать думал о ней с большой приязнью, потому что Юля — она чрезвычайно прекрасная. Но тем, кто её не видел, бесполезно что-то объяснять, а те, которые видели и сами без меня всё знают.
Прочитал вот это {н.д.} и вдруг задумался.
Первый в моей жизни минет случился в общежитии при помощи одной цынической девушки. Если говорить формально, то никакого минета, то есть собственно сосания Хуя, и не было: меня настолько тогда потрясло само намерение, что тут же всё и закончилось.
Впоследствии менее цынические дамы обставляли это дело таким образом, будто бы они совершают некий Подвиг, отчего лично мне было как-то неудобно доставлять им такое беспокойство и я обычно старался это дело как можно быстрее перевести в обычную еблю.
И только совсем уже после, через много-много лет я с изумлением понял, что на самом деле, нет это даже страшно писать такое, но оказывается ВСЕ женщины сосут Хуй. Ну во всяком случае, все женщины, способные лечь лично со мной в койку. Про остальных я ничего не знаю и никогда не узнаю.
Когда я сделал это открытие, идея Подвига прошла и что осталось?
А осталось в конечном итоге примерно то же, что осталось после употребления нескольких тысяч видов разнообразных экзотических напитков, когда оказывается, что пить нужно не текилы и абсенты, а самые простые и первичные напитки: водку, портвейн и пиво. Из всей дивной камасутры самые эргономичные расположения — это три основных и простых, а остальное всё — это дрыгоножество и растянутые связки. И из всех отверстий и складок в женском организме для ебли лучше всего приспособлена, как это ни странно, именно Пизда.
Нет, меня не нужно понимать превратно: я совершенно не возражаю против сосания Хуя лично у меня. Я просто думаю, что у нас, таких очень разных и без того с большим трудом друг друга понимающих, гораздо лучше получается общаться при помощи лиц. А Хую гораздо проще общаться с Пиздой, с которой они очень похоже устроены, и которую я тоже впрочем люблю, какие бы обличья она ни принимала. Ибо вышли мы из неё и уйдём тоже в неё однажды. И вообще, хорошая она, добрая и доверчивая, как крестьянская девушка.
Рассказывают, что жители одной приамурской деревни часто видят в холмах и сопках Малинового Человека.
Называется он так не потому, что питается малиной, хотя он действительно ей питается, иногда вступая в конфликты с Медведем, а потому что до сих пор носит малиновый пиджак.
Языка его местные жители не понимают и вообще стараются держаться от него подальше: повадками он более всего напоминает того же медведя: ловит в реке рыбу, а на зиму выкапывает себе берлогу. Если его не дразнить, то на людей не нападает.
Удивительно то, что живёт он там уже довольно много уже лет, но пиджак его не тускнеет — раньше версаче всё же хорошие шил пиджаки, это потом его турки испортили.
В ясную погоду Малиновый Человек поднимается на самую высокую сопку и достаёт из пиджака огромную мобилу с золотыми кнопками. Громко сопя, он тычет в кнопки толстым своим пальцем и долго потом стоит, приложив мобилу к уху.
Но никто не отвечает ему, никто. Лишь трещит что-то иногда — то ли инопланетяне ищут братьев по разуму, то ли американские лётчики спрашивают у пентагона кого бы ещё разбомбить. Но это всё Малиновому Человеку не интересно.
А те, кто мог бы ему ответить — их всех поубивали. Последние два вована застрелили друг друга одновременно и больше их не осталось ни одного.
Не мелькнёт более в толпе малиновый пиджак, не сверкнёт на солнце златая цепь. За рулями шестисотых и джипов сидят бывшие блондинки и если спросить такую женщину про вована, она удивится, потому что давно про него забыла. И даже про то, как он её пиздил, тоже забыла. И дети его — двоечники и второгодники в гарварде и кембридже, забыли. И если спросить интеллигентного человека в очках откуда у него взялся миллиард долларов, он не помянет вована добрым словом, а будет тыкать всем в нос какие-то фальшивые бумажки с настоящими впрочем подписями Гайдара и Чубайса. И не по вованам звонят ими же подаренные колокола.
Закончился передел муравейника и матка теперь мечет энергичных менеджеров и тихих работяг, а малиновые солдаты никому уже не нужны.
И долго стоит Малиновый Человек с трубкой, затем швыряет её на землю и, крича что-то на мёртвом ныне языке, топчет её лакированными ботинками. Потом всё же подбирает, прячет во внутренний карман пиджака и уходит в чащу, громко треща ветками — пошёл значит Медведю пизды давать.
У Фазиля кажется Искандера был в цыкле рассказов про город Мухус такой армянин, который воспринимал всю армянскую историю, как историю своей личной семьи. «И тут приходит к царю Тиграну эта пилядь» рассказывал он в чайной, страшно при этом за царя Тиграна переживая.
В городе Петербурге ко всем этим императорам возникают тоже довольно семейные чувства. Вот пётр-первый например — он был мудак безусловно, но до такой степени ебанутый, так что может быть даже и не мудак.
А Екатерина-великая была просто дура с моей точки зрения.
Ну вот например император Павел. Я его с детства не люблю. Он очень угнетал великого полководца Суворова. Этот Павел ещё мечтал стать как прусский император фридрих-первый, от которого впоследствии произошёл Гитлер.
Это потом уже соображаешь, что в общем-то пруссаки — они не вполне даже немцы, а скорее онемеченные славяне, и генералиссимус Суворов тоже был не совсем подарок. Пуля дура, штык молодец. Держи ноги в тепле, а голову в холоде, да.
На самом же деле нужно просто однажды съездить в город Павловск и посмотреть на быт императора Павла. А там всё очень как-то по-человечески, в отличие например от растреллиевской раззолоченной хохломы в городе Пушкин. Дворец императора Павла, он не торчит посередине всего, как залупа, украшеная заварным кремом. Он просто так стоит, не выёбывается. Там нет никакой охраны в камуфляже и можно сидеть под липкой, пить портвейн и чтобы поссать — туалет искать не нужно. Вот кто-нибудь пробовал поссать в Петергофе? В этом-то и заключается преимущество ландшафтного паркостроения перед регулярным, где всё просматривается на пять километров во все стороны.