Ну не то чтобы я вдруг додумался до такой умной мысли что не в деньгах счастье — оно безусловно не в деньгах. Но хоть радость-то должна быть? Когда ещё телевизор покупал и присматривал себе видеомагнитофон — она была. А тут вдруг устал как-то, кончилась.
Ну пришёл домой, выпил пива да и спать лёг.
«Знаешь, Дима, такие люди как ты, у нас живут только во флориде», — сказал мне однажды американец по имени Джек, когда мы курили на лестнице. «You're a beach man type». Я был польщён, я тогда действительно был молодец.
Джека впрочем выпизднули из компании за нечто мне так до сих пор неизвестное. То ли он пьяный напился и американского посла послал нахуй, не знаю. Он уехал на Рождество и никогда не вернулся. Неизвестно, что там у них там в америке происходит в Рождество, может быть они друг друга к столу подают, но нас это не ебёт. Главное, что в офисе их в это время нету и можно курить прямо на рабочем месте.
Это художник Александр Войцеховский приходил сегодня в издательство геликон-плюс.
Я решительно не знаю, что выбрать, потому что там всё прекрасное, поэтому пусть будет как попало.
Охотник подходит к заветному дуплу
Васо отказывается идти на свадьбу своей сестры. Грузия.
Ежи
Молодая французская путешественница m-lle Симона Велье невзирая на протесты своих новых друзей отправилась в горы одна.
Встреча с Большой Камышовой Уткой
Приехал издалека.
Не решается войти в дом
Жить осталось чуть-чуть, а жизнь не смотря ни на что прекрасна.
Фикус после пересадки в бывшую кастрюлю, опасаясь шизофрении отсушил у себя ненужную вторую ветку и теперь расцвёл махровым совершенно цветом, выдавливая из себя в каждый день по новому листу. Скоро он станет в два раза больше чем я.
За окном происходит самая удивительная осень, которую я когда-либо видел в городе Петербурге. В первую свою тут осень ещё прошлого века я так никогда и не увидел солнца — оно появилось только в следующем марте.
Выпил вчера перцовки с украинским салом, привезённых прекрасной Бози и хочу теперь в Киев и в Чернигов хочу и ещё во Львов. И в Одессу тоже хочу. Не насрать ли мне на всё и не сесть ли в поезд? В поезде хорошо и у меня есть новый ни разу не использованный синий паспорт (прошлый я проебал в Москве).
В издательстве амфора плавают чорные жырные рыбы с бессмысленными глазами. Я там опять издаю книжку.
«Дедушка мой Яков Абрамович вовсе не был моим дедушкой». «Дед Миша вернулся с отечественной войны в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году» — ничего этого там не будет. Попозже бы чуть. Съездить бы сначала в унылую Швецию за тоской по родине, а потом уже издавать книжку, но нас тут никто не спрашивает. Будет опять римейк. Зато дадут денег.
А в целом опять же не смотря ни на что всё действительно как-то неожиданно вдруг сделалось заебись.
Куда блядь? Почему?
Прослушал по радио подряд пять песен ансамбля бигуди. А ведь хороший же он был этот Гришковец, я на его спектакль ходил. Я всё что он там рассказывал, понимал, хохотал и практически даже плакал. А тут вдруг не про меня и вообще раздражает.
Куда и почему оно всё исчезает? Что оно вообще было? А хуй его знает и спросить ведь некого.
Не царям, Лемуил, не царям пить вино, и не князьям — сикеру. Чтобы напившись, они не забыли закона и не превратили суда всех угнетаемых.
Дайте сикеру погибающему и вино огорчённому душою. Пусть он выпьет, и забудет бедность свою, и не вспомнит больше о своём страдании.
До чего же интересная книжка однако. Особенно открытая на первой попавшейся странице. Пью пиво и читаю с наслаждением.
Кстати, Евреи, давно хотел задать идиотский вопрос: наш Ветхий Завет — это у вас называется Тора или Талмуд?
Я впрочем не о том хотел попиздеть, я о другом совсем.
Вот Вова изумляется под замком (да, да, это некорректно, я знаю) тому, что многие люди восхищаются творчеством художника Войцеховского.
Ну, во-первых, я не понимаю, почему Вова, будучи сам художник, не понимает того, что изобразить тремя линиями эмоцию, причём правильно изобразить — это на самом деле очень сложно, а точнее вообще на практике невозможно.
А во-вторых. Во-вторых я сейчас обижу Вову, который безусловно прекрасный художник. Он очень хорошо рисует. У него есть СТИЛЬ (который я много лет пытался тоже выработать для себя, но так и не получилось). Я видел несколько тысяч его рисунков. Среди них не было ни одного плохого. Но не было и ни одного, от которого можно расхохотаться или загрустить. Они нормальные. А вот волшебства нету, ну нету, пусто. И не становится страшно интересно — а кто же там, в заветном этом дупле?
Ну я опять не знаю. Вот помните был в мультфильме Волчок — у него один глаз был живой, а другой мёртвый. Или Ёжик, который плыл на спине по реке.
Нет, не умею я такие штуки объяснять.
Ноябрь
Был в субботу на Сытном рынке, очень удивился, что там везде продают очень много тыкв. Я вообще только одно знаю полезное применение для тыквы — добавлять её в манты. Но манты тут никто делать не умеет, а предположить, что петербуржцы вдруг полюбили тыквенную кашу — такое может прийти в голову только такому человеку, который эту кашу никогда не ел.
Вообще с развитием прогресса всё больше попадается на улице странных вещей. Очень много стало сумасшедших, которые на ходу громко разговаривают сами с собой.
Основной болезнью населения похоже сделался правосторонний отит — часто можно видеть людей, прижимающих ладонь к уху, обычно именно к правому. В самый неподходящий момент у некоторых людей вдруг что-то начинает шипеть и щёлкать внутри или там начинает разговаривать масяня — видимо у них сломался Органчик и им пора идти к часовых дел мастеру починяться.
Про хелувин же чего сказать? Можно конечно одеться скелетом, научить своих детей петь джингл-белз, самому на днях рождения петь хэппи-бёздэй, дарить любовнице картонное сердечко на валентинов день и жарить индейку в день благодарения, и почитать себя по этим причинам жителем Цивилизованного Мира. Только не надо увлекаться. А то ведь эдак можно однажды решить, что всё это по-настоящему, нарядиться в костюм того же бэтмана да и полететь устанавливать справедливость этажа эдак с шестого. Бэтману — бэтманово.
Видел я кстати однажды кино про этого бэтмана. У него торжество Добра всегда состоит в том, что всё вокруг горит, всё разломанное, валяются повсюду дохлые людишки, а он стоит посреди всего этого ну такой блестящий, такой охуительный — вот оно и счастье наконец пришло к жителям Проклятого Господом Города.
Вышел сегодня из издательства с полным карманом денег. Ну это для меня полный карман, другому кому может быть столько денег жена утром даёт на пирожки. Посмотрел на мрачную Чорную Речку и подумал, что необходимо доставить себе немедленно какое-нибудь неизъяснимое наслаждение.
А какое наслаждение? Водка? Марафет? Девочки? Два енотовых тулупа? К цыганам? Скучно.
Пошёл в сторону метро, может быть там какое-нибудь наслаждение есть. Тут же вижу — подвал. Надпись «художник». Спустился — а там внутри прекрасное всё вообще. Сладостные разные пастели и сангины, карандаши и кисти одна другой лучше. И уголь и бумага разная наощупь. Если бы там продавали офортный станок, я бы немедленно купил офортный станок, но к счастью его там не было.
В общем у меня оказалась железная воля и оставил я там всего-то около пятидесяти долларов, купивши себе стоячий мольберт (это давняя моя мечта) и немного карандашей. Ну ещё там по мелочи всякого.
И немедленно стало хорошо.
Я никогда не был особым поклонником того воплощения Идеального Мира, которое столько лет строили Ленин-Сталин-Хрущёв-Брежнев.
Более всего оно напоминает мне те модели, что строили у себя в ящике известные роботы Трурль и Клапауций: отнять свободу слова — вернуть свободу слова, всех посадить — всех выпустить, всё засеять — всё повыдергать, собрать камни — разбросать камни.
Хороший парикмахер знает, что после таких экспериментов единственное, что можно сделать умного — это побрить клиента наголо и начать всё сначала.
Вот собрались люди строить узкоколейку. Поначалу-то все горели. «А давайте вот так сделаем! А ещё вот так! А если вот так попробовать?» А потом, когда стало ясно, что и так и эдак всё равно чем дальше, тем узкоколейка кривее, все погасли как-то, устали, стало скучно. Один сказал «да какая хуй разница», другой в лес пошёл посрать и не вернулся, остальные заподозрили что он в бараке мыло спиздит, побежали его искать, сами спиздили у всех мыло и тоже не вернулись. А контуженные идиоты наподобие павки-корчагина к тому времени уже все померли.
Ну и сдали узкоколейку буржуям на металлолом за возможность сниматься в рекламе пиццы и хрустеть со вкусом.
Так что с последним вас праздником мечты о том, что можно жить по-другому, дорогие вы мои товарищи.
А вот за что убили например чегевару? Не того чегевару, который на майке, а обычного живого чегевару.
Не за то же ведь что он собирался устроить социалистическую революцию в сраной какой-то Боливии. Это сейчас она очень ценная страна, потому что там кокаину много, но в те времена это было не очень существенно ещё.
А убили его на самом деле за то, что после того, как его убили, нашли у него в доме два поношенных берета и выяснилось, что жена его носила штопаные трусы. Так нельзя. Он ведь был министром чего-то на Кубе, а министру себя так вести нельзя. Нет, он не должен воровать — воровать, это для мелочи всякой. А министр, он просто должен дать подряд на военные поставки деверю своему, честнейшему человеку. И сам не в обиде, и солдатики обуты.