А впрочем, ладно. Главное, что Дмитрий Дмитриевич Горчев всё равно уже целых две недели существует совершенно безотносительно всей этой хуйни.
Кстати, когда по необходимости сталкиваешься с жизнью, как она есть, то есть осязаемой жизнью, а не той, которая присутствует в статистических сводках, телефонных опросах или телевизионных диспутах, она выглядит гораздо более утешительной: очередь в отделы регистраций всяких остальных поводов для обращения в загс (разводов, смертей, утерянных свидетельств) очень существенно короче, чем в отдел регистрации младенцев.
Есть такая работа. В тюрьме она называется «смотрящий», а там, где не тюрьма, там неизвестно как называется.
Те люди, которые работают на этой работе, они, вообще ничего не делают, а только ходят, смотрят, шутят. Можно даже подумать что у них вообще никакой нет работы. Просто такие весёлые добрые распиздяи.
И они и правда весёлые и добрые, но только до тех пор, пока не заметят где-нибудь на своей территории Жизнь. Не такую, конечно жизнь, какая бывает когда Ксения Собчак приходит в гости к Лолите Милявской, а нормальная Жизнь, человеческая. Вот тут-то и начинается Работа.
Место это тут же оцепляется, к нему подгоняют цистерну и заливают всё живое ядовитым баблом. А сверху, чтобы совсем уже наверняка, вываливают из самосвала миллион заводных мудилок.
И вот уже снова порядочек и красота.
Ну или забредёт иногда какое-нибудь Живое Существо, очень глупое, доверчивое, ресницами моргает. Не успело оно два раза моргнуть, а его уже схватили, нарядили пидором или блядью и повезли плясать по ярмаркам, пока не сдохнет.
И вот уже опять хорошо!
Кроме того, всякая бывшая Жизнь при разложении на более простые составляющие выделяет полезные газы, которыми можно отапливать жилища, ясли и приюты для бездомных животных.
Петербург. Святки. Проспект имени Фридриха Энгельса.
Примечание: тема глобального потепления заебала меня ничуть не меньше, чем вас.
Своровал из интернета пластинку с музыкой композитора Рыбникова к разным фильмам. Слушаю двадцатый что ли раз.
Мориконе, мориконе… Хуй! — Рыбников и Таривердиев!
Только первой пластинки нет. Вот разбогатею на днях — пойду и куплю обе. Лицензионные, блядь. Хорошие вещи воровать стыдно.
В мире меж тем что-то непрерывно происходит. Вот земляк мой Насыров выпрыгнул из окошка с православной иконой, которая при внимательном рассмотрении оказалась собственным его портретом. Царствие ему небесное, хотя ему не положено, но от себя замечу, что в своё время, выбирая между Петербургом и Москвой, я выбрал Петербург и поэтому до сих пор жив.
Ещё много почему-то пишут про бойкот куршевеля: одни в смысле «доколе!», а другие — в смысле «это пиздец!» И все правы, что интересно.
Мне же интересно другое: кто-нибудь из наших юмористов уже пошутил на тему «в куршевеле кур шевелят» или ещё до сих пор нет? Если нет, то я не знаю, каким это надо быть ленивым мудаком, чтобы не пошутить такую шикарную шутку.
Апд.
Вот ешё одна шутка, чуть менее очевидная, совершенно бесплатно: «попал как кур в щавель». Ударение на втором слоге.
Да, я опять про Рыбникова, но немного по другому поводу.
Ну вот, например, песенка {с. н.}. Когда-то я от неё практически рыдал, да и сейчас вздыхаю. А ведь хуйня, а не песенка. Но ведь семьдесят седьмой год, и я в седьмом классе и главный персонаж этой песенки проходит мимо моих окон ровно в восемь семнадцать в зелёном пальто с зелёным капюшоном. Это значит, что нужно надевать ботинки и идти в совсем другую школу с математическим уклоном, в которую меня отдали после восьмого класса, но всё равно ничего из этого не получилось. И уже ничего не вернуть.
Да, чрезвычайно печально. Просто пиздец, как печально.
Это я, впрочем, задумался об этом исключительно потому, что налепил сегодня очень много пельменей, все их съел и выпил несколько рюмок водки (потому что пельмени без водки не бывают) и стал безобразно всем довольный. И все люди, которые съели пельмени, они тоже стали безобразно довольные. И отчего бы мне, спрашивается, не попиздеть о печальном?
Да, а пока лепили пельмени, занимались расизмом, то есть подсчитали национальный состав младенца.
В нём одна осьмушка эстонца, осьмушка еврея (это со стороны матери), ещё одна осьмушка хохла и одна шестьдесят четвёртая болгарина (это от меня). В общем, очень простой случай: совершенно русский младенец.
Гораздо сложнее случай с моим внучатым племянником. У бабушки моей, Галины Алексеевны, вторым мужем был Яков Абрамович Семейкин, от которого она родила мою тётушку Надежду Яковлевну. Тётушка эта вышла замуж за человека по имени Зейнатулла, который был наполовину татарин, на четверть казах и ещё на четверть уйгур. Родившаяся в результате этого брака моя двоюродная сестра Галка в свою очередь вышла замуж за чеченца и тоже родила мальчика.
Вопрос: кто этот мальчик по национальности? Разгадка простая — мальчика зовут Ислам. Чеченец.
Да, и напоследок сформулирую-ка я свою позицию по национальному вопросу, чтобы больше к этому не возвращаться.
Я сам лично родился и вырос в «кузнице интернационализма», то есть в Казахстане, куда ссылали вообще всех. Я оттуда и уехал потому, что это очень хорошее место для ссылки, но никуда не годное место для жизни.
На лестничной нашей площадке слева от нас жили греки, наискосок — казахи, напротив — хохлы. Под нами жили ингуши, под греками — евреи, под казахами — русские, под хохлами — казахи. И так до самого первого этажа. Я до сих пор наизусть помню наш классный журнал: когда учительница математики вела пальцем сверху вниз — кого бы вызвать на казнь, я читал вместе с ней: Абфелько, Базыкин, Бахытжанов, Веллер, Васильев, Гасевская, Гаух, ага! вот — Горчев. Блядь! Все облегчённо вздохнули.
Никогда, ни разу в жизни мне тогда вопрос национальности не доставил ни малейшего неудобства, даже наоборот: известно было, что если зайти с утра в гости к Фариду, то там найдётся рыбный пирог и вчерашний чак-чак, а снимавшая у моей матушки комнату немка Екатерина Яковлевна Штер изготавливала чрезывычайно вкусное блюдо под названием «штрудель».
Казахи были отдельно от всех — это да. Хотя помню, как сразу после обретения Казахстаном независимости забрёл на рынок в поисках самой дешёвой китайской водки и встретил там однокласника Акылбека Нурмагамбетова — он осуществлял контроль над всем этим рынком. Он, к тому времени уже бывший боксёр с переломанным и так небольшим носом, долго тряс мне руку с восхищением вечного двоечника перед вечным отличником, и вручил мне самую лучшую бутылку водки, которая продавалась на всём этом рынке.
Ну и в район частных домов, где компактно проживали чечено-ингуши, заходить не следовало. Ну не следовало, и всё тут. Отпиздят — это ладно. Но они как-то удивительно талантливо умели унизить.
C тех пор прошло много лет и вдруг оказалось, что всё то, на что я когда-то не обращал внимания, оно имеет огромное значение. А я то! У меня в любимых женщинах ходили татарки и узбечки. Я, как не умел различать людей, так и не умею. То есть, различать-то умею, но по другим признакам. При том, что я, в отличие от многих патриотов знаю, какая огромная разница существует между туркменами и таджиками.
Да что там, страшно сказать — я очень люблю евреев, если они конечно не утверждают, что при советском союзе евреям запрещали играть в шахматы и заниматься физикой (был такой случай, я тогда наговорил очень много всякого антисемитического, но это было уже в Петербурге).
Да, а вывод. Вывод кошмарно банальный: если человек не верит в Господа нашего Иисуса Христа — это ещё не повод бить его в рыло. Если оскорбляет — тогда повод.
И ещё — я очень не люблю слова «рашка» и «эта страна». Я очень неадекватный патриот.
Ну и совсем-совсем напоследок для тех, кто буквально вчера наконец обрёл свою культурную идентичность.
Помните, пожалуйста, что национальная гордость вовсе не заключается в удвоении букв в слове Таллинн, замене предлогов в чужом языке и требовании писать жи-ши через Ы.
И если вы отдельная нация, вас вовсе не должно волновать, говорю ли я «на Украине» или «в Украине». Хохлами я вас называю или украинцами — это моё личное дело и мой собственный язык, на котором я разговариваю так, как мне заблагорассудится. Ещё я называю людей с чёрной кожей неграми, людей с ограниченными способностями — инвалидами, а людей с нетрадиционной ориентацией — пидорами.
Кстати: слово немец означает «немой», то есть тот, кто не умеет говорить по-человечески. Ни одной реляции по этому поводу ни из рейхстага, ни из бундестага до сих пор не пришло. Но если кого-то это действительно волнует, он может потребовать от своего правительства поднять этот вопрос в совете безопасности ООН.
А вообще, как советовал я когда-то, служа в армии, свиноводу с литовской фамилией Курапка: «А ты перестань быть чмом и заживи как человек». И у него всё получилось.
Да, а вот удивительная красота, мимо которой я пройти не смог: http://recepter.livejournal.com/393145.html
Да и хуй с ней, с лингвистикой. Хотя зря, ох зря писатель Алешковский глумился над большим учёным товарищем Сталиным — Сталин был вовсе не такой дурак, как хотелось бы мечтать прогрессивной интеллигенции. Был бы дурак — всё было бы по-другому. Но, как есть, так есть.
А я лучше попижжу о жизни и смерти. О чём ещё, в сущности, пиздеть нахуй никому не нужному петербуржскому интеллигенту с казахским прошлым, живущему в двенадцатом этаже на улице Гаврской?