Мы ожидали, конечно, что выйдет к нам ветхая старушка в траурном платочке, ан нет — вышла свеженакрашенная барышня моих примерно лет в кокетливой маечке с голым животом и ничего она продавать не собирается, потому что сама прекрасно с ними управляется.
Лёша, как потомственный пчеловод, затеял с ней разговор о вещах мне решительно непонятных: о семьях, рамках, матках, взятках, детках, трутнях, медоносах и вообще непонятно о чём.
Нет, я, как человек слегка просвещённый, знаю, что пчелиная семья — это коллективный разум, но никогда не думал, что этот разум такой сложный.
В конце разговора барышня сказала: «Заводите только если очень хотите. А если не хотите, то ничего не получится».
Я всё-таки рискну, пожалуй. Первых, наверняка, загубим, если без экспертных консультаций. А там посмотрим.
Да, и ещё решили мы зарегистрировать наш давно фактически состоявшийся брак с жж-юзершей skvonk в сельсовете в Опухликах. Нужно всё сделать неожиданно для сельсовета, дабы он не задавал лишних вопросов о моём гражданстве.
В связи с чем вопрос: нет ли у кого под рукой белого (чёрного) лимузина с двумя кольцами на крыше? А то у соседа конь опять сдох, второй уже за год.
Всем известно, что при наступлении сколько-нибудь плюсовой температуры все петербуржские женщины младше пятидесяти лет раздеваются практически догола, дабы впитать в себя лучи столь редкого в этом городе солнца.
Что позволяет заезжему жителю из псковской области сделать некоторые статистические наблюдения. Как-то:
С сиськами всё великолепно. Вкус и цвет, понятное дело, вопрос индивидуальный (я лично предпочитаю не объём, но аккуратность): всё расположено там, где оно должно быть, не выше и не ниже, и даже без бюстгальтера ласкает взор и вызывает смутные грёзы.
С ногами же много хуже: от жопы до колен ещё ничего, а дальше что-то блокадное и авитаминозное. За четыре часа удалось встретить от силы двух барышень с правильными икроножными мышцами, да и те были наверняка приезжие.
Про гармоничное же сочетание «жопа-ноги» вообще можно только плакать — там происходит какая-то гуманитарная катастрофа. То есть одно из двух.
Судя по количеству сообщений от вполне вменяемых людей в моей ленте (а других я не читаю), некий негр таки совершает своё последнее и самое успешное турне по всем америкам, европам и азиям.
А мне, знаете, стыдно признаться, нравится нынешний председатель Северной Кореи.
Он очень ловко выбрал момент, когда можно повыёбываться.
Чуть раньше или чуть позже — там прилетят волшебники в голубых вертолётах и покажут такое кино, что они все там охуеют и через пятнадцать минут начнут производить автомобили дэу по технологии накрывшегося пиздой мирового автомобилестроения.
А сейчас как раз повыёбываться можно — волшебники уже и сами не знают, за какую из ихних многочисленных жоп им хвататься.
Ну и завершая на некоторое время разговор про баб, должен отметить: в тихих провинциальных городах вроде Великих Лук, Невеля и Новосокольников женщины продуктивного возраста милы и красивы в той же самой степени, в которой грубы и безобразны их ухажёры с цепями на бычьих шеях.
Увы! Гармония — она и есть гармония. Всё должно в сумме давать ноль.
Из инсайдерских источников узнал, что мать наша и бабушка Валентина Ивановна Матвиенко в нелёгкие наши как обычно времена строит себе новую резиденцию.
Старая-то была, мы сами знаем, какая: на улице Бармалеева, на сорок восемь комнаток всего одна уборная. В прихожей стоит сундук, сверху спит чей-то шурин из Сарапула, внутри сундука уж двадцать лет храпит его бабушка. Над шурином висит велосипед, который, как известно из правил драматургии, однажды таки рухнет. И тут проснётся бабушка.
А новая резиденция — это всегда хорошо: это значит, что двести-триста лиц, не очень уверенно владеющих русским языком не будут некоторое время бесцельно бродить по улицам нашего очень и очень хрупкого города.
Вот тут глубоко мною уважаемый Александр Николаевич спрашивает, где мы во времена кровавого эсэсэсэра добывали музыку.
Я, будучи тогда жителем города, по степени захолустности сравнимым разве что с нынешними Новосокольниками, добывал музыку (ударение на втором слоге) в доме быта на улице Ленина.
Там в минус первом этаже жил цыган Коля. Когда я слышал по радио-маяк в передаче по четвергам (убей меня, не помню, кто её вёл) о том, что завтра состоится всемирная премьера нового альбома ансамбля пинкфлойд под названием «стена», я в пятницу шёл к цыгану Коле и он, порывшись в раскиданных по полу бобинах сообщал мне: «Есть. Через час заходи».
Откуда там всё у него самозарождалось — это науке неизвестно. Но там было всё, возможно даже и последний концерт Майкла Джексона, которого мы никогда не услышим, потому что не очень-то и хотелось.
Июль
Тут говорят ещё один солдатик подался за счастьем в Грузию.
Нынешняя российская армия очень сильно проигрывает бывшей советской в том смысле, что в той всякий военнослужащий имел возможность подробно ознакомиться с некоторыми глубинными свойствами менталитета тогда ещё братских народов.
Я, проведя семьсот тридцать один день в одной казарме с этими иногда вполне замечательными людьми, сожравши вместе с ними пожалуй с тонну баланды разной степени съедобности и выдолбив вместе с ними хуй знает сколько кубометров мёрзлого разборного грунта, таки имею об этих самых свойствах некоторое представление: и о т. н. «лицах кавказской национальности», и о прибалтах, и о западно-украинских националистах (про среднюю азию я и так всё уже знал).
Так вот. Тогдашнее (это начало восьмидесятых) условно-идеальное чмо, жрущее чернягу из помойки, было куда просвещённее чмыря нынешнего. То прошлое чмо, оно бы лучше уползло раком в Китай, но никогда, ни при каких условиях, не пришло бы ему во всю его синюю от побоев голову бежать на Кавказ.
Ибо даже то тупое животное, которое даже сложно было назвать человеком, прекрасно знало, что его будет ждать после ритуального окормления в макдональце и интервью на первом канале государственного телевидения.
Пролистал мнения к предыдущему моему сообщению.
Очень позабавился, извините.
Когда-то, лет десять тому назад я страшно возмущался, когда мои сообщения люди понимали прямо противоположно сказанному.
Лет пять назад меня сердило то, что люди, высказывающие свои мнения, сообщения вообще не читали, а просто реагировали на ключевые слова.
Сейчас меня не возмущает и не сердит уже ничто.
Спасибо всем.
Отношение у откосивших (через дурку или купленное плоскостопие) к армии примерно такое же, как у атеистов к религии.
Последние, чем больше сомневаются: а может быть Бог таки есть, тем громче вопят о продажности и мракобесии. Лучше всего вопится о православии: старухи завсегда безопаснее шахидов.
А первые, если они не женщины (у женщин своё биологически оправданное отношение к армии. С одной стороны они значительным своим процентом любят военных, красивых-здоровенных, а с другой лягут крестом за нежного своего мальчика, которого собираются в эти военные отдать), как правило не лишены таки системы распознавания пресловутого доброзла, вшитой в каждого человека, каким бы он ни был говном. И система эта где-то там глубоко в душе попискивает.
Негромко, но неприятно. Родину, говорит, надо защищать.
Да какую, блядь, родину?! Рашку эту пидорашку?! Прогнившую эту и проржавевшую всю нахуй? Абрамовича с его, блядь, яхтами и Прохорова с его куршавелями и блядями? Ксению, блядь, собчак?
Родину, сынок, родину. Берёзки-тополя. И в поле каждый колосок.
Смешно, да? Так хули ж ты засираешь тут нам нашу канализацию? Она и без тебя еле справляется. Её со времён развитого социализма ни разу не чинили.
Шенген есть? Гринкард дали?
Если нету и не дали, то сиди, сопи и помалкивай. А если есть и дали — так чего сидишь?
Долго думал: а почему в деревенских домах всегда такие низкие двери?
А для смирения — ходишь и всё время кланяешься. Не поклонишься — так голову разобьёшь.
Люди, которые не мудаки, они все разные. А которые мудаки — все одинаковые.
Станция Дно всегда славилась варёными раками.
Вышел ночью из вагона. Мимо шла старушка: «А вот курочку кому? Пиво!». «Раки есть?» — спросил я.
«Ушли раки» — сказала старушка горько и побрела дальше вдоль вагонов.
Восемнадцатого числа прошлого месяца мы с писателем Новиковым и бывшим чемпионом Казахстана по плаванию должны были отправиться в экспедицию по реке Поной на Кольском полуострове.
Экспедиция планировалась на три, максимум, четыре недели.
Я в последнюю секунду спрыгнул из-за никому не интересных внутренних недомоганий, а остальные таки отправились в поход.
Сегодня уже двадцать седьмое и никаких сведений от Новикова нет. Я его знаю много лет, и вряд ли он, вернувшись, удержался бы от сообщения «ну и долбоёб же ты, Горчев, что не поехал».
Волнуюсь. Как бы не пришлось подобно доктору Ливингстону снаряжать спасательную экспедицию дабы вызволить путешественников из плена у воинственных саамов.
Байкеры — пролетарии дорог, труженики шоссе, самая обездоленная часть мотолюбителей — не должны, по нашему мнению, иметь ничего общего с человеком, готовым ради денег на все, вплоть до оскорбления бессмертного корабля вели