А ещё вот жил на свете один дурак.
Этот дурак был такой дурак, что дурнее его только один дурак был, да и тот давно умер, потому что забыл в какую дырку надо есть. Из него поэтому всё выпадало, вот он и умер от голода.
А этот дурак был немного умнее: он хорошо знал, куда нужно пищу засовывать, только не жевал ничего — так глотал. Дадут ему яблоко — он проглотит яблоко, орехов — проглотит орехи. Он вообще очень всё любил, которое круглое, потому что глотать удобно. А квадратное не любил. И арбузы ещё не любил.
Ну вот жил этот дурак, жил, толстый стал. Решил, что значит теперь жениться ему пора. Обулся он: правую калошу надел на левую ногу, а левой калоши вообще не нашёл, подвязал штаны и пошёл искать себе жену. Принцессу конечно, потому что дураки только на принцессах женятся.
Вышел в поле, стоит, сомневается, в какую сторону ему идти. «Да какая, — думает, — разница, Земля всё равно круглая, пойду куда попало.» Это дураку какие-то люди сказали, что Земля круглая, а он и поверил.
Шёл он, шёл, уже Землю наверное всю по кругу обошёл раза четыре, а принцессы всё нигде нету. Он и под кустики заглядывал, и под камушки — нет и всё! Некоторые женщины ему по дороге попадались, но точно не принцессы, это даже дураку было понятно.
А как-то раз забрёл он в болото. Комарища — жуть, кочки чавкают и кто-то из-под них пузыри пускает. Другой бы испугался, а дураку всё одинаково, что болото, что не болото — идёт себе, в носу ковыряет. Вдруг одна лягушка (там вообще лягушек много было) говорит ему человеческим голосом: «А ну поцелуй меня!»
Посмотрел дурак на лягушку — очень уж она противная: грязная вся, тощая, сор на неё какой-то прилип, и не круглая она совсем. «Ищи дурака!» — отвечает. «Как?! — кричит лягушка. — Я тут тысячу лет сижу, тебя, дурака, дожидаюсь, а ты меня целовать отказываешься?!»
«Тьфу ты, какая лягушка скандальная, — думает дурак, — вот разоралась-то!» Ну нашёл камушек побольше, килограмм на пятьдесят, и придавил её, чтобы успокоилась немножко. И дальше пошёл.
Выбрался из болота и шёл опять, шёл, долго-долго. Много чего по дороге встретил.
Нашёл однажды посреди дороги корзинку, изнутри кто-то пищит и пирожками очень вкусно пахнет. Хотел дурак крышку открыть и пирожки все съесть (очень он был голодный), но тут пришёл Медведь и дурак убежал поскорее. Так пирожков и не поел.
В другой раз черепаха какая-то всё ему говорила про ключик, но он её целиком проглотил как всегда, не жевал. Может и был у неё какой-нибудь ключик, кто её знает.
А однажды наконец нашёл он девушку, вроде бы похожую на принцессу. Залез он в нору какую-то, а там она лежит в гробу стеклянном, спит. Дурак будил её, будил: и нос её зажимал, и уши тёр, и за волосы дёргал — нет, не хочет она просыпаться. «Вот ведь дура какая, — подумал тогда дурак. — И зачем мне жена такая сонливая? Ни тебе поплясать, ни в дураков сыграть. Дрянь, а не принцесса, не годится мне.» Открутил от гроба две какие-то штучки блестящие (очень понравились ему), насморкал в штору и ушёл. Только сначала для смеху засунул принцессе в зубы папироску и поджёг.
Идёт дальше, радуется, что так весело подшутил.
Ну, в конце концов, видит он однажды: стоит дворец. Посреди дворца трон, посреди трона принцесса. Рот до ушей — тоже дура.
Стал ей дурак рассказывать про свои путешествия: как лягушку камнем придавил, про папироску. Принцесса хохочет, нравится ей. Потом дурак ей снова про то же самое рассказывает, а она опять хохочет. Так они хохотали, хохотали, пока не поженились.
Нарожали детишек себе много штук, все один другого дурнее, ползают везде, наступить некуда. Кошку ещё завели, собаку, хорошо зажили.
И вот сидит однажды дурак как-то вечером и лопает сырую картошку прямо с кожурой, икает. Жена его, дура, спичек не умела зажигать, а почистить картошку даже и не каждый умный умеет. Поэтому она как раз сидит и сама с собой играет в подкидного дурака на щелбаны. Детишки занимаются кто чем умеет: один в шкафу нафталин ест, другой сел на горшок и провалился, третий четвёртому ухо ножницами отрезает, в общем всё как всегда.
И думает дурак: «Вот ведь как всё хорошо получилось! Жена у меня дура. И папа у ней дурак, и мама. И дети у меня дураки. И собака у меня дура. А кошка вообще совсем дура. Один я умный. Хорошо мне!»
И правда: ничего нет на свете лучше, чем когда все вокруг дураки, а ты один умный.
Вот так-то, дети.
Про Гадкого Гуся (из журнала «Барсук», рисунки автора)
Вот жил Гусь. И была у него жена — Гусеница. Только эту жену никто не видел, потому что Гусь носил её всегда в клюве и никому не показывал. И правильно делал: гуси, они народ такой — увидят если, что валяется где-нибудь жена без присмотра, так тут же и слопают.
А Гусь свою жену не для того нашёл под забором, чтобы её кто-то там слопал. Жена, она нужна для другого.
Так что Гусь носил жену в клюве и из-за этого не мог, как другие гуси, гоготать и даже шипеть. Молчал всё время. Остальные гуси, да и вообще все из-за этого считали, что он дурак набитый.
Почему-то, когда кто-нибудь всё время молчит и ни с кем не разговаривает, то его обязательно считают или сильно умным или совсем дураком. Это как повезёт. Гусю вот не повезло.
У него вообще всё как-то с самого рождения жизнь не заладилась. Хозяева даже сначала думали, что он лебедь — до того уж он родился гадкий. Вместо перьев у него были волосы, на лбу бородавка, из носа сопли до самого пупа.
Хозяева размечтались: пруд, думают, выкопаем, будет там лебедь плавать туда-сюда, туда-сюда. Красиво.
А он всё не превращается в лебедя и не превращается. Только ещё гаже становится: волосы нечёсанные, бородавка на глаз сползла, а сопли так и вовсе уже до колена. Как посмотрят на него хозяева так обязательно плюнут от злости: ну до чего же гадкий! Хотели даже сварить его в супе, но побоялись: а вдруг он ядовитый?
Сам Гусь сначала не знал, что он гадкий. «Ну, бородавка, — думал, — и бородавка, эка невидаль. Жаба, вон, вообще из одних бородавок сделана». Ну и лез ко всем целоваться и обниматься. А все от него шарахаются! «Тьфу! — кричат. — Пошёл вон отсюда со своими соплями!» Сначала, пока он был ещё совсем маленький, его просто так прогоняли, а потом, когда он немного подрос, то обязательно надают ещё оплеух, подзатыльников, тумаков и щелбанов. Хорошо хоть ушей у него не было, а то бы их точно все оборвали.
Обиделся он тогда на всех и поселился в самом дальнем углу, где крапива. Туда никто не ходил, а Гусю ему крапива не страшная, а, наоборот, даже вкусная.
Там-то и нашёл он свою жену. Он её сразу полюбил, с первого взгляда: тоже волосатая, то есть, мохнатая, и с рогами. У самого Гуся рогов не было и поэтому они ему очень на Гусенице понравились.
Вот и стали они жить возле забора. Гусеница ела крапиву, Гусь тоже ел крапиву. А когда его от этой крапивы начинало тошнить, Гусь сажал жену в клюв, чтобы её не сожрала какая-нибудь птица, и шёл искать еду. Хозяева про него давно забыли и никакой еды для него не готовили, так что приходилось воровать. То у собаки склюёт из миски кашу геркулес, то у свиньи помоев похлебает. Помои ничего — есть можно, только очень уж пахнут моющим средством фейри.
А потом жена Гуся вдруг загрустила, замоталась в паутину и перестала шевелиться. Гусь будил её, будил, да всё без толку — не просыпается. Выкопал тогда Гусь ямку, положил туда жену и насыпал сверху крапивных листьев — мало ли чего, вдруг выспится когда-нибудь и есть захочет.
Только жена так и не проснулась и вообще куда-то делась. Вылезла как-то однажды вместо неё из-под листьев глупая какая-то бабочка да и улетела куда-то.
Тут и осень наступила. Гусь совсем загрустил и сидёл всё у забора, смотрел в небо. Там летели тоже гуси, но не такие как он и не такие, как все другие гуси, с которыми он был знаком.
Однажды Гусь подумал, что ему, наверное, тоже хорошо было бы улететь. Он залез на забор, прыгнул и стал махать крыльями, но у него ничего не вышло: свалился он обратно в крапиву, только всю морду исцарапал.
«Ну и ладно! — рассердился тогда Гусь. — А я пешком пойду!» И пошёл. Долго шёл, а потом ещё дольше. Два раза чуть под автомобиль не попал и один раз под поезд. Но в конце концов пришёл, сам даже не понял куда.
Только смотрит: а там стоят и тоже на него смотрят. И все они с бородавками! С соплями! Смотреть противно — значит родственники.
Познакомился с ними — оказывается, называются страусы. И он, значит, тоже страус, а никакой не Гусь. Очень он такой новости удивился, но потом ничего, привык. Страус так страус — не свинья же.
Ну и стал он с ними жить. Жена тут же у него завелась новая. Каждый день сносит ему яйцо, потом оттуда дети вылупляются. Он даже уже и не мог разобрать, какие дети его, а какие соседские. Но они, в общем-то, все одинаковые, так что какая разница.
Иногда только, когда в Африке наступала ночь (а ночью в Африке очень-очень холодно), проснётся иногда бывший Гусь, посмотрит на свою новую жену. Хорошая жена, волосатая, да. Но не мохнатая, нет. И рогов у неё нету никаких и не вырастут никогда. Вздохнёт тогда Гусь и спит уже до утра.
И не знает глупый Гусь, то есть, не Гусь же, а Страус, что бабочка, когда облетит всю Землю вокруг, прилетает в то же самое место и снова становится Гусеницей, на которой опять можно жениться.
А утром проснётся, а там и солнце уже светит, и крокодилы с бегемотами куда-то идут, и слоны, и носороги, и другая всякая африканская чепуха. Жена кудахчет — новое яйцо откладывает.
Быть страусом не в Африке — это очень грустно. А вот если в Африке — то ничего лучше этого даже и придумать невозможно.
Человек (из журнала «Барсук», рисунки автора)
Один человек умел разговаривать со зверями, птицами и даже насекомыми, а с людьми не умел.