– Твоя рана. – Эта фраза стала первой за прошедшее время, начиная с того момента, как за ней закрылась дверь.
– О, пустяки. – Отмахнулся Константин, беглым взглядом осмотрев пулевое ранение на своей ноге. – Почти зажила.
Сейчас он уже выглядел не таким побитым, подметила шатенка. Когда они затаскивали его в поезд, он только начинал крепко стоять на ногах. Действовать приходилось быстро, силы возвращались к этому человеку с небывалой скоростью. Но чтобы его организм исцелил такую рану?
– Ткани не могут восстановиться так быстро у человека.
– Могут… если ты не совсем человек.
– Так кто же ты? Или что? – Устало вздохнула Тамара. – Результат каких-то экспериментов или родился таким?
– Ну-у, ты сама ответила на свой вопрос.
А вот и первый звоночек. Пренебрежительный тон собеседника приоткрыл завесу, за которой пряталось раздражение. Но эти позывы девушка быстро подавила.
– Слишком ты… легкомысленный для человека твоего положения.
– Воспринимая я мир таким, какой он есть, давно бы уже слетел с катушек.
– Как твоя дочь? – Не удержалась девушка.
Она осознавала, что играть с огнем не стоит, но жар пленил и раззадоривал ее, отчего болезненные ожоги уже не так пугали.
– Хм… Азиза. Она стала отражением монстра, в которого меня превратили. Моя болезнь, мой кошмар, – а затем он грустно усмехнулся, – моя дочь.
– Да-а, я заметила. – Нарочно проронив небрежность в этой фразе, Тамара сложила руки на груди.
– Ты чем-то на нее похожа.
– Это был сарказм?
– Сарказм она плохо переносит. – Мечтательно добавил Константин, обойдя прямой вопрос собеседницы и продолжив развивать мысль: – Я об ауре. Темно-фиолетовый цвет объединяет обжигающую ярость и холодную скорбь. Тебя убивает боль потери. И я говорю не только о твоем напарнике.
Виталий. Шатенка могла поклясться, что услышала его звонкий и приятный смех. Сердце судорожно сжалось в груди, но она не показала своей боли.
– Я – солдат, мне свойственно терять близких.
– Мне это тоже знакомо…
– Да что тебе?.. – И вдруг она словно наткнулась на барьер, преграду с ярким объявлением, не обратить внимания на которую являлось проблематично. – Подожди. Хочешь сказать, что ты был солдатом? – Молчание отыграло роль лучшего ответа, отчего Тамара возликовала про себя – ей удалось подловить мужчину. – Да… тогда это кое-что может объяснить.
Ведь из простого смертного не удалось бы сделать машину для убийств, к тому же солдаты постоянно находятся в поле боевых действий, где царят хаос и суматоха. Пойди, разберись, куда пропал тот или иной человек, все равно вердикт один – мертв и точка. Неужели Константин действительно стал жертвой экспериментов? Все сходилось за исключением одного масштабного недочета – его дочери. Она тоже была военным? И их с отцом вместе пленили? Все возможно.
– Так что ты такое? – Чем гадать, лучше узнать правду от первоисточника.
– Сама проверь.
Поднявшись с кушетки, мужчина вынудил Тамару напрячься. Он уже твердо держался на ногах и даже то, что его удерживала прочная клетка, ничуть не успокоило девушку, когда он провернул своей излюбленный фокус. Вдали это казалось чем-то нереальным или, с другой стороны, обыденным и не столь пугающим. Но увидев с расстояния пары шагов, как правая рука Константина покрывается черной коркой, Тамара от удивления уронила челюсть. Темное вещество просачивалось сквозь клетки кожи наружу, застывая, словно воск тлеющей свечи. Зрелище пугающее, но оно завораживало подобно магическим спецэффектам в фантастических фильмах.
Но вся магия исчезла, как только Константин протянул к шатенке руку сквозь прутья решетки. Отпрыгнув назад и выхватив в спешке пистолет, при этом больно ударившись локтем о стену, Тамара с напускной злостью посмотрела на пленника. Тот лишь посмеялся.
– Не бойся, хотел бы тебя убить – давно бы это сделал.
Нервно дернув левым уголком губы, показав не то улыбку, не то оскал, Тамара как бы сказала: «ха-ха, как смешно».
– Ну же. – Заманивал мужчина. – Нас разделяет клетка. Не думаю, что смогу сломать или согнуть прутья… до того, как ты меня застрелишь.
Было бы безумием пойти на поводу у Константина и протянуть ему руку, но девушке отчего-то стало любопытно, за что она возненавидела себя всей душой. Как можно хотя бы задумываться о возможности дотронуться до этого опасного монстра? Однако она задумалась, более того – ей захотелось сделать шаг вперед и прикоснуться пальцами к нему, узнать, на что это похоже?
Здравый смысл говорил ей застрелить Константина, а уж потом удовлетворить свое любопытство – это самое логичное и оптимальное решение. Но она любила рисковать, и отчего-то вбила себе в голову, что он ее не тронет. С чего такая уверенность? Действительно, почему ей казалось, что все обойдется и этот человек не причинит ей вреда, неужели заточение станет для него помехой? Поэтому Тамара оторвала взгляд от его руки и прежде, чем исполнить задуманное, решила убедиться, совершает ли она ошибку. И то, что она увидела, обрушилось на нее волной неукротимого страха. Не потому, что взгляд Константина наполнился предвкушением, напоминая глаза хищника, нацелившегося на добычу в зоне досягаемости. Ее ужаснуло то, что она позволила себе поверить.
– Иди к черту. – Быстро отступив на два шага назад, Тамара наставила пистолет на пленника, пытаясь сдержать тяжелое дыхание.
Ее реакция от души повеселила Константина: вернувшись к кушетке, но не спеша садиться, он едва сдерживал рвущийся наружу смех.
– Боже… А ведь почти поверила. – Быстро повернувшись, мужчина посчитал нужным подсластить пилюлю, сказав: – Подойти ты чуть ближе, я бы тебе точно шею смог одной рукой сломать.
Его голос беспощадно бил Тамару по самообладанию, вынуждая лишний раз удостовериться в ее наивности и никчемности. Жалкое существо, как она могла только позволить подобную оплошность? Еще бы чуть-чуть… да что с ней такое, что за наваждение накрыло ее в тот миг? Собственная слабость, едва не совершенная ошибка вынудили девушку почувствовать себя мокрым местом, доверчивым наивным ничтожеством. А Константин только этому и рад. Смеялся и никак не мог нарадоваться, что обвел ее вокруг пальца, как маленькую девочку, не способную принимать рациональные решения самостоятельно.
Смех. Злость. Отчаяние. Нет, она не такая. Он заставил ее думать, что она слаба – «но ведь так и есть, признай, что ты поддалась». Силы вернулись к ней, наполнили руку тяжелым свинцом, а голову – раскаленным металлом, тягучим и обжигающим, шипящим и алеющим, как адское пламя.
«Не надо, не поддавайся провокации».
Однако это было выше ее предела.
Грохот выстрела моментально вынудил Константина замолкнуть, а эхо второго, молотом обрушившееся на барабанные перепонки, только подстегнуло злость Тамары.
– А? Что прости?! – Наигранно притворившись глухой, шатенка едва удерживалась от соблазна выпустить еще несколько пуль. – Мне твой сарказм уши заложил! Может, еще раз повторишь?!
Стоило догадаться, что шум привлечет внимание, однако столь быстрой реакции Тамара не ожидала: едва не выломав створки открывающихся дверей, в вагон вбежал Антон. Выглядел он как испуганный кот.
– Что это было?
– Предупредительный выстрел. – Обращаясь к Константину, нежели к брату, сообщила девушка, нервно подергивая рукой с пистолетом. – Ну что, еще тянет пошутить?
– Ах ты, с…
– Что! – Оборвала на полуслове гневные изречения пленника шатенка, не понимая, то ли ей хотелось подразнить его, то ли убить. – Давай, я вся внимание!
Возможно, от дальнейших ошибок ее уберег Антон, силой вытолкав из вагона. Она препиралась, сопротивлялась, поддаваясь кипящей от гнева крови и желанию растерзать Константина собственными руками.
– Все, хватит, остынь. – Отпустив сестру, парень потер красные следы на руках от ее пальцев. – Он нужен нам живым.
– Зачем? – К своему удивлению, Тамара не сорвалась на крик и остереглась рукоплесканий. Ей внезапно захотелось упасть на колени и проникнуться всей безысходностью ситуации. – Он убил Графа… то есть его психованная дочь убила, а он только и рад.
– Успокойся. – Словно принося слова соболезнования, повторился Антон. – Если хочешь сбросить пыл, помоги ребятам расчистить завал. Тамахину лишний раз лучше не напрягаться с его ранами, как и Сергею.
Поспорить не с чем. В какой-то мере девушка ощутила себя виноватой, ведь пока она тратила время на игры с огнем, ее раненные товарищи занимались делом. Она настолько увязла в злости и скорби, что не могла без чужой помощи здраво оценить ситуацию. Пусть ее и одолевали пьянящие эмоции, но это не должно отражаться на их команде. Они и так многое потеряли.
– А что там со связью?
Убрав пистолет в кобуру, Тамара двинулась по направлению выхода в сопровождении брата.
– Вы трогали аппаратуру?
– Да.
– Тогда все стало еще хуже. – Устало вздохнул Антон, и, как показалось девушке, он хотел добавить пару лишний слов об их дилетантности. – Вы почти убили наш беспилотник.
– Ну. – Колко вставила Тамара, словно это могло послужить должным оправданием. – Я вообще-то не о том спрашивала.
– Тогда вряд ли что изменится. Повторюсь: все очень плохо.
Добравшись до главного вагона, в котором парень пытался вернуть технику к жизни – не удивительно, если с помощью магии, – Тамара подошла к открытой двери. На улице царила бодрящая прохлада. Несмотря на отсутствие дождя, влажность продолжала оседать тонкой пленкой на изрытой ямами платформе.
– Единственный шанс вызвать подмогу – добраться до нее. – Откинув в сторону нечто тяжелое, с грохотом упавшее в успевшую вырасти гору мусора, Антон опустился на колени перед черными ящиками процессоров. – А добираться придется долго.
Значит, никто им не поможет, если они не дотянут до дня «икс», когда их отряд посчитают без вести пропавшем и уже тогда отправят на разведку еще одну группу… пушечного мяса. Но что-то подсказывало девушке, что вытянуть пару дней в подобной обстановке будет нереально. Ждать помощь бесполезно, придется самим заняться вопросом спасения.