— Срам слушать, что ты болтаешь, бесстыдник…
Пока они так беседовали, ночь подошла к концу.
— Гляди, Минэт, — сказал Том. — Уже рассвело! Пошли к рыцарю Гроссу вместе, зайдем и посмотрим!
— Ну нет, — возразила Минэт. — Мне все равно страшно…
— Пойдем, пойдем…
Том вытащил жену во двор, и они пошли к замку Гросса.
— Открывай дверь, Минэт, — приказал Том.
— Нет-нет, мне страшно…
— Ничего не страшно. Ты эту дверь каждое утро открываешь. Открывай, ну?
— Открывай сам. Просунь руку в щель и надави, там засов упадет…
— Ты ведь каждое утро приходишь сюда готовить завтрак. Просовывай руку и сбрось засов, тебе говорят…
— Ни за что не стану!
— Беда с тобой, — проворчал Том.
Он просунул в щель руку, сбросил засов и отворил дверь.
— Господин! — позвал он. — Простите, господин, уже рассвело! Господин!.. Слушай, Минэт, он не отвечает…
— Потому-то я и не хотела…
— Проходи вперед, — сказал Том. — Ты в этом доме все равно, что своя, все комнаты знаешь.
— Что ты, ничего я не знаю, у меня от страха все из головы вылетело…
— Господин, позвольте войти!.. Слушай, чего ты боишься? Ведь уже рассвело. Никаких привидений при солнце не бывает, они его пуще всего боятся… Нет, страшно все-таки, правда, Минэн? Ничего нет на свете страшнее!
— Ой, замолчи ты! — вскрикнула Минэт.
Бормоча себе что-то под нос, Том открыл дверь. В покоях было совершенно темно.
— Господин! — окликнул Том, вглядываясь. — Надо же, как разоспался… Все хорошо, Минэт, он спит без задних ног.
— Правда?.. Господин, уже утро, разрешите котел растопить.
— Позвольте двери раскрыть, господин…
Том наклонился над постелью и вдруг с воплем шарахнулся назад. Минэт завизжала и выскочила в прихожую.
— В жизни ничего страшнее не видывал, — проговорил Том, выскочив вслед за нею. — И ты еще кричишь, совсем меня перепугала…
— Что там стряслось?
— Стряслось такое, что и сказать нельзя. Страшное дело. За одно то, что мы здесь были и все видели, нас могут запутать в эту историю, и тогда нам плохо придется… Надо сходить за стариком Хакудом, пусть будет свидетелем…
Том побежал к Хакуду и забарабанил кулаками в его дверь.
— Откройте! Это я, Том!
— Перестань стучать! — откликнулся Хакуд. — Я же не сплю, я давно уже проснулся!.. Не стучи, ты же дверь сломаешь! Погоди, сейчас открою… Ай, что же ты меня по голове бьешь?
— Простите, это я от поспешности… Идите скорее к рыцарю Гроссу, там беда с ним приключилась!
— Что такое? Какая беда?
— Страшная беда, не спрашивайте! Мы сейчас с Минэт увидели и так перепугались… Ступайте скорей, будьте свидетелем!
Встревоженный Хакуд схватил свою палку и заковылял за Томом. У дверей Гросса они остановились.
— Иди вперед, Том, — сказал Хакуд.
— Не хочу, боюсь…
— Тогда ты, Минэт.
— Нет, ни за что, я и так от страха без памяти…
— Ладно, — сказал Хакуд и решительно шагнул в дом. В темноте ничего не было видно. — Минэт, раздвинь-ка шторы. Ну что, рыцарь Гросс, вы плохо себя чувствуете? Что с вами?..
С этими словами Хакуд подошел к постели, взглянул и, задрожав, отпрянул.
Вот что прочитал рыцарь Аик, торопливо пробегая строки завещания Сигмунда.
«Меня и Коскэнда связывали отношения рыцаря и слуги, но мы были кровниками. Любя и уважая Коскэнда за его преданность и глубокую верность сыновнему долгу, я решил дать ему возможность отомстить за смерть родителя, избегнув при этом обвинения в убийстве господина. С этой целью я сделаю так, чтобы он, Коскэнд принял меня за Гендиро и поразил своею рукой. Затем я удалю его, Коскэнда, из дома, проникну в спальню Куни и заставлю Гендиро убить меня. Род Сигмунда на мне прекратится. Убив меня, прелюбодеи должны будут бежать, причем убегут они, несомненно, к родителям Куни. Тебе, Коскэнд, надлежит, не теряя времени, пуститься за ними в погоню, настигнуть и вернуться с их головами. Ты скажешь всем, что отомстил за господина. При этом ты попросишь посильного содействия рыцаря Аика. Поскольку ты связан обещанием стать наследником Аика, живи с его дочерью Бертой в мире и согласии, ребенка же, родившегося от вас, все равно мужского или женского пола, твою плоть и кровь, завещаю тебе определить наследником имени и рода Сигмунда».
Коскэнд, который слушал все это затаив дыхание, роняя на колени горячие слезы умиления и благодарности, внезапно побледнел и вскочил на ноги.
— Что с вами, господин Коскэнд, — испугался Аик. — На вас лица нет!
— Из того, что вы сейчас читали, — сказал Коскэнд дрожащим голосом, — я понял, что господин, отослав меня, хотел вернуться в гостиную и вызвать Гендиро на бой… Пусть Гендиро не владеет мечом, но ведь господин тяжело ранен, и Гендиро одолеет, убьет его! Враг рядом, а я сижу здесь и жду, пока он зарубит моего благодетеля и покроителя… Нет, я должен быть там, я помогу господину своим мечом!
— Вы не сделаете этого, — сурово остановил его Аик. — Вы подумали о том, для чего ваш господин оставил это завещание? Если вы не хотите, чтобы род Сигмунда исчез, останьтесь и ждите здесь до утра. Вы слышали завещание, так постарайтесь сделать так, чтобы оно не превратилось в пустой клочок бумаги!
Говорят, что мудрость лет сильнее черепашьего панциря. Коскэнду нечего было ответить на слова старого рыцаря и он повалился на пол, содрогаясь всем телом, плача от бессильной ярости.
А между тем Сигмунд, отослав Коскэнда, оперся на окровавленную пику и с трудом, чуть ли не ползком, словко краб, вскарабкался на веранду. Раздвинув шторы, он вошел в гостиную и остановился над Гендиро. Тот храпел во сне носовые завертки. Сигмунд похлопал его по щеке мокрым от крови наконечником пики и сказал:
— Вставай!
Услыхав этот голос и почувствовав холод на щеке, Гендиро открыл глаза. Он увидел Сигмунда. С землистым лицом, с налитыми кровью глазами, Сигмунд стоял над ним, протянув к его лицу окровавленную пику. Гендиро сразу все понял. «Все пропало, — мелькнуло у него в голове. — Либо он догадался о моих шашнях с Куни, либо этот подлец Коскэнд все-таки донес ему о нашем замысле. Теперь пощады не будет». Великолепный мастер меча, не имеющий равных себе среди восьмидесяти тысяч рыцарей готовился нанести ему смертельный удар. Весь сжавшись, Гендиро поспешно притянул к себе лежавший у изголовья меч и проговорил дрожащим голосом:
— Что это вы, дядюшка?
От ужаса и напряжения лицо его тоже сделалось серым, глаза налились кровью, и это словно уравняло противников. Но, судорожно цепляясь за рукоять меча, Гендиро никак не мог решиться принять вызов. Он был в каком-то оцепенении.
— Что вы хотите со мной сделать, дядюшка? — пробормотал он.
— Ты еще спрашиваешь, наглец, — сказал Сигмунд, едва держась на ногах. — Ты, который погряз в гнусной связи с моей служанкой… Ты, который замыслил утопить меня и предательски завладеть моим именем и домом… Неблагодарный мерзавец, отвратительный преступник… Готовься, я убью тебя сейчас вот этой пикой!
Он знал, что шалопай и развратник Гендиро не искушен в боевых искусствах и плохо владеет мечом, но он знал также, что рана, нанесенная верным Коскэндом, смертельна и Гендиро неизбежно «убьет» его. И теперь он думал только о том, чтобы перед смертью успеть поразить Гендиро пикой в руку или в ногу, искалечить негодяя и этим помочь Коскэнду, когда тот будет мстить за своего господина. Он поднял пику, прицеливаясь.
— Дядюшка! — завизжал Гендиро. — За что? Я ничего не сделал!
— Молчать! — яростно крикнул Сигмунд и, шагнув вперед, сделал выпад.
Гендиро ахнул и отскочил, но не успел увернуться. Пика глубоко вонзилася в его бедро. Сигмунд вновь размахнулся, однако силы уже оставили его. Он зашатался. Между тем удар пики привел Гендиро в бешенство. Выхватив меч из ножен, он бросился на Сигмунда. Застонав сквозь стиснутые зубы, тот отступил перед натиском, и тогда Гендиро разрубил ему плечо. Сигмунд упал со сдавленным криком, а Гендиро вскочил на него и принялся рубить его тело, как рыбаки на морском берегу разделывают тушу тунца. На шум прибежала со второго этажа Куни. Увидев, что происходит, она перепугалась, и снова бросилась к себе наверх, и снова спустилась в гостиную. Тем временем Гендиро нанес последний смертельный удар. Она подбежала к нему.
— Ген! — крикнула она. — Ген, ты не ранен?
Гендиро только отдувался и не отвечал.
— Что же ты не отвечаешь, Ген? — тормошила его Куни. — Отвечай! Ты не ранен?
— Нет, — запыхавшимся голосом, как во сне, ответил Гендиро. — Кто это?.. A-а… Куни… Нет, я не ранен.
— Как же так, смотри, у тебя из ноги кровь течет!
— Это меня пикой… Ну, не ожидал я, что так легко с ним справлюсь… Думал уже, что мне конец… Однако оставаться нам здесь нельзя… Нам с тобой надо бежать. Давай скорее собирайся!
Куни и сама понимала это. Она бросилась в свои покои и принялась собирать деньги и ценные вещи.
— Этот ларчик подвесь к поясу, Ген, — говорила она. — Вот это надень на себя…
Гендиро оделся, обвесился семью драгоценными ларчиками, заткнул за пояс шесть мечей и кинжалов. Наконец, приготовления к побегу были закончены. Взявшись за руки, они уже хотели незаметно выскользнуть из дома, как вдруг в гостиную влетела разбуженная суматохой Такки. Увидев окровавленное тело господина, она закричала: «Убили!» — и кинулась было вон, но Гендиро, выхватив меч, прыгнул за нею следом и одним ударом разрубил ее толстенькое тело от плеча до спины. Такки только пискнула и испустила дух. Остальные служанки от страха забились кто куда. Одни спрятались в чан для мойки посуды, другие забрались в дровяной ящик. Воспользовавшись сумятицей, Гендиро и Куни выскользнули из замка и скрылись. И только тогда Гэнк понял, что в замке происходит что-то неладное, выскочил из людской и принялся изо всех сил дубасить кулаками в забор к соседям, крича, словно его резали:
— На помощь! Бандиты! На помощь!..
Старший брат Гендиро, услыхав этот шум, решил, что идти на помощь, конечно, надо, но торопиться при этом не следует. На такого человека, как Сигмунд, бандиты могут решиться напасть только очень большой шайкой, а потому есть все основания дождаться рассвета.