— Нет-нет, не отрицайте, — сказала Рита. — Я встретила нежданно-негаданно человека, с которым не виделась много лет… Он рассказал мне все.
— И кто же это такой? — осведомился Гендиро.
— Он был слугой в доме господина Сигмунда. Его зовут Коскэнд.
— Коскэнд! Этот негодяй Коскэнд, — простонал Гендиро.
— Это мерзавец! — закричала Куни. — Он украл у господина сто золотых! Он что угодно мог выдумать! Разве можно верить хоть одному слову этого хама? И откуда ему знать, что творится в господских покоях?
— Молчи, Куни, — сказала Рита. — Этот Коскэнд — мой сын!
Куни и Гендиро в ужасе отшатнулись.
— Семнадцать лет исполнилось с тех пор, как я стала женой хозяина этого замка, — продолжала Рита. — Но первого моего мужа звали Куро-дракон. Он был вассалом короля, служил у него и получал деньги. За пьяное буйство его прогнали со службы, и мы жили в подворье храма. Мой старший брат был человеком строгих правил и заставил меня расстаться с мужем. Он считал, что лучше мне вернуться на родину, чем быть женой пьяницы и буяна. Я не могла его ослушаться, оставила четырехлетнего сына и поселилась затворницей. Спустя два года я вышла замуж за твоего отца, Куни. И вот нынче я нежданно встретилась со своим сыном Коскэндом. Кровь у нас одна, мы говорили откровенно, и я узнала, что вы убили рыцаря Сигмунда, присвоили его деньги, оружие и даже одежду и сбежали. Я была испугана. Из-за вас погиб род Сигмунда. Сын мой со слезами на глазах поведал мне, что если он не отомстит, род Сигмунда не будет восстановлен, что ему предназначено найти вас и отомстить. На радостях я обещала ему помочь и сообщила, что вы укрываетесь в моем доме. Это было ошибкой. Коскэнд — мой сын по крови, но он из дома Куро, от которого я отказалась. Я вышла замуж вторично, этот дом стал моим домом, и ты, Куни, стала моей единственной дочерью. Если я, послушавшись голоса крови, помогу сыну казнить тебя, я нарушу тем самым долг свой перед твоим покойным отцом. Я думала об этом всю дорогу сюда. Я не знала как быть. Я поняла, что допустила оплошность. А Коскэнд ехал рядом со мной, то впереди, то позади меня… Он здесь, сегодня ночью он проникнет к вам. Мне не будет прощения, если я дам ему казнить тебя. Признайтесь во всем, и я помогу вам бежать. Гарольд дал мне на поездку тридцать золотых монет. Я истратила немного, у меня осталось двадцать шесть или двадцать семь. Я отдам их вам. Берите их и скорее бегите. Перейдите гору за храмом, выйдете на тракт, оттуда будет дорога через ущелье. В этом ущелье вас никто не заметит. Уходите как можно скорее и затеряйтесь где-нибудь в провинции, а когда сами поймете, какое зло вы совершили, облачитесь в грубые рясы и денно и нощно молитесь за упокой души убиенного вами рыцаря Сигмунда. Может быть, так вы спасетесь… Жаль мне сына родного, моего Коскэнда. Он не будет знать, куда бежали враги, на всю жизнь ему уготована горькая участь скитальца, и дом его рыцаря никогда не восстанет из праха… Когда до вас дойдет, что вы натворили, измените ваши сердца, станьте добрыми людьми… А сейчас бегите скорее!
Она протянула им деньги, и так прекрасен был порыв матери, жертвующей всем во имя долга, что даже эти двое смущенно переглянулись…
— Спасибо, — пробормотала Куни. — Мы не знали… Поэтому мы и молчали… Простите нас…
— Поистине, ваши искренние слова… — подхватил Гендиро. — Да, я совершенно уничтожен… Понимаете, я вовсе не хотел убивать рыцаря Сигмунда, но наша связь была раскрыта, и он напал на меня с пикой в руках… Мне ничего не оставалось… Спасибо, мы понимаем вас, но мы исправимся, непременно исправимся и снова навестим вас, чтобы выразить вам нашу благодарность… Смотри, Куни, нам даже деньги пожаловали, на всю жизнь запомни!..
— Простите нас, матушка! — воскликнула Куни.
— Бегите же скорее, — торопила их Рита. — Скоро ночь, спешите!
Они стали поспешно собираться, как вдруг шторы раздвинулись и в комнату вошел Гарольд.
— Прошу вас, матушка, — произнес он, — погодите немного. Пойди сюда, Куни! Наглая ты тварь… Не знаю даже, как еще назвать! Ты что сказала, когда явилась сюда? Что этого вот Гендиро выгнали из дому за то, что он с тобой спутался? Что деваться ему некуда и ты из жалости притащила его с собой? Бесстыдно обманула меня? Да тебе ли, мерзавке, жить в нашем доме? Сколько раз мы тебе писали, когда скончался батюшка, ты хоть одним словом ответила? Не человек ты… Ты моя единственная сестра, но я давно махнул на тебя рукой, ты для меня все равно что умерла… И вот на тебе — приезжает как ни в чем не бывало, позвольте, мол, пожить у вас… Ладно, думаю, оставайся, живи. Да разве я мог подумать, что ты вдобавок стала еще убийцей и воровкой? Дрянь негодная, я ушам своим не поверил, когда сейчас услышал… Я очень благодарен вам, матушка. Вы даете этим негодяям бежать, вы поступили так из чувства долга перед покойным родителем, но лучше бы вам промолчать. Все равно им не избежать небесной кары, пусть бы Коскэнд зарубил их… Слышишь, Куни? В память о нашем отце матушка даже деньги тебе на дорогу дала, даже путь указала, разве это не истинное благодеяние для тебя? Я не знаю, что и сказать… Проклятая девка, тебе одиннадцать лет было, а ты уже тогда всех в доме натравливали друг на друга, ссорила отца с матушкой и со мной, житья от тебя не было… Это я упросил отца отдать тебя в чужой замок. Да подальше, чтобы ты не прибежала обратно! Я-то тебя видел насквозь! Это по моему совету тебя отправили в услужение! Я думал, что в рыцарском доме ты утихомиришься, и это была моя оплошность… Ты не научилась ничему хорошему, ты обзавелась любовником и бежала, при этом еще убила и обокрала своего господина… Мерзавцы вы! Мерзавцы! Ваше счастье, что матушка — человек необыкновенный… Сделай она вид, что ничего не знает, и Коскэнд нынче же ночью изрубил бы вас, как собак… И правильно бы сделал, это был бы гнев небесный. Совершить такое преступление!.. Да он и меня мог бы убить, как родственника и соучастника врага, и никто бы не осудил его… Собака, скотина, забывшая долг, забывшая честь! Единственная сестра, женщина, тебе бы воду мне подать на смертном одре, а ты что?.. И за какие грехи в семье нашей уродилась такая стерва? Отец был честный человек, я тоже ничего плохого в жизни не совершал… и вот, пожалуйста, позор нашему роду, горе! Скоты, грязные скоты, убирайтесь отсюда, да поскорее!..
Куни и Гендиро собрали пожитки, поспешно распрощались и покинули дом Гарольда. Добравшись до дороги за храмом, они вышли к горе. Там и днем бывает сумрачно, а в середине ночи не видно ни зги. Ежась от страха, они стали подниматься по склону, и вдруг навстречу из березовой рощи вышли двое и остановились перед Гендиро, преградив дорогу. Лица их были обмотаны тряпками.
— Эй ты, будь паинькой! — рявкнул один. — Раздевайся догола, оставь все здесь и убирайся… Что, выкрал из веселого дома девку и убегаешь с ней?
— Выкладывай деньги! — приказал второй.
Видимо, они не подозревали, что Гендиро — рыцарь и что под его одеждой скрыты мечи. Гендиро, отянув меч из ножен, проговорил дрожащим голосом, заикаясь от испуга:
— Кто вы такие? Бандиты?
Девятидневный месяц тускло озарил все вокруг, и тут Гендиро, вглядевшись в лица грабителей, узнал Забияку со старым шрамом на физиономии и своего бывшего слугу Аскэ. Гендиро опешил.
— Это ты, Аскэ? — воскликнул он.
— Никак, молодой господин… — растерянно сказал Аскэ. — Здравствуйте, давно не виделись.
— Фу-у, ну и напугали же вы меня, — сказал Гендиро.
— У меня от страха прямо ноги отнялись, — сказала Куни. — А это, оказывается, Аскэ…
— Срам-то какой, — проговорил Аскэ.
— Ты что, такими делами занимаешься? — спросил Гендиро.
— Да что же, — вздохнул Аскэ, — как уволили меня, пошли мы куда глаза глядят, а идти-то и некуда… Думали-думали, куда деваться? Сначала кое-как перебивались, потом деньги все вышли… Тут мы с отчаяния и на воровство пошли, с этого все началось… Здесь по этой дороге часто люди проходят, выманят девку из какого-нибудь заведения и бегут. Слабые они, я даже с мечом обращаться не умею, а они со страха все отдают и удирают без оглядки… Нынче вот на вас наскочили мы, обознались, а что бы вы меч наголо, да и зарубили нас?..
Гендиро задумался, склонив голову набок.
— Это кстати, что я с вами встретился, — произнес он наконец. — Вы ведь тоже, наверное, имеете зуб на Коскэнда?
— Как не иметь, — сказал Забияка. — Он меня так швырнул, что я голову о камень разбил. Досталось нам с Аскэ от него тогда у поворота, еле домой приползли… И нас же за это уволили, а Коскэнд остался служить. До сих пор зубами скриплю, как об этом вспоминаю… Сейчас-то он что делает?
— Нас здесь не подслушают? — спросил Гендиро.
— Да кому здесь быть? — ответил Аскэ.
— Тогда слушайте меня внимательно, — сказал Гендиро. — Коскэнд гонится за нами, чтобы казнить. Почему — это не ваше дело. Мы некоторое время укрывались у брата Куни, Гарольда. Мать у них не родная, и как это ни странно, она оказалась родной матерью Коскэнда. На днях она побывала в столице и встретилась там с Коскэндом, который все ей в подробностях рассказал. Решив помочь ему казнить нас, она привела его в замок, но здесь одумалась. Ей показалось, что нехорошо будет перед покойным мужем дать убить Куни, она предупредила нас и даже дала денег на дорогу. Как видите, мы бежали. Но ведь Коскэнд ей родной сын, она наверняка укажет ему дорогу и направит в погоню, так что скорее всего через некоторое время он будет здесь… И вот, если вы поможете мне убить Коскэнда, я вас вознагражу. Много я не смогу, предлагаю двадцать золотых монет.
— Согласен, — прорычал Забияка. — Он у нас получит…
— Постой, постой, — поспешно заговорил Аскэ, — ты так легко не соглашайся. Забыл разве драку у поворота? Забыл, как он побросал нас в канаву, как мы наглотались грязи и еле притащились домой? Я-то помню… Он же мастер меча, ему побить нас — раз плюнуть!..
— Ничего, — сказал Забияка. — У нас тоже есть мечи. Пусть-ка попробует один против всех… Мы засядем где-нибудь возле дороги. Господин Ген спрячется под каменным мостом через поток, а мы укроемся в роще. Как только Коскэнд перейдет мост, я суну ему под нос острый клинок. Он, конечно, подастся назад, а господин Ген выскочит и ударит его мечом в спину… Возьмем его в ножницы. Все будет в порядке. Он не сможет ни бежать, ни отступить…