– Ничего.
– Странный ты какой-то.
– Ага. Мне говорили.
– Ищешь кого-то?
– Что? А… Да… – Вытягиваю шею, шарю взглядом. Где же этот… кто-то?..
Она закидывает руки мне на шею.
– Ты симпатяжка, – сообщает незнакомка: изо рта несет гнилой капустой. – Не такой, как другие парни.
– Не-а. Точно не такой.
– Ты Джонатан?
– Д-да…
– Я тебя другим представляла. Значит, живешь в городе.
– О… Ну, не…
– А я прямо здесь. Вон в том трейлере.
– О. Круто.
Ладно. Это было то еще приключение, пора бежать. Но не удается. Ее руки сжимаются сильней. Хихикаю, оглядываюсь, ищу взглядом… хоть кого-нибудь…
– Есть в тебе что-то необычное, – заявляет мадам.
– Правда? Да нет, на самом деле нет.
– Есть-есть, точно, – скребет пальцами мою щеку. Один накладной ноготь отрывается. – Вот дерьмо! – досадует она и рыгает. – Ты когда-нибудь раньше целовался с девушкой?
– Что? Да, конечно. А что?
– Хочешь поцеловать меня?
– О… нет, но спасибо.
– Это почему еще нет?!
– Ну, видишь ли, у меня есть…
– Думаешь, ты слишком хорош для меня? Так, да?!
– Нет! Нет, вовсе нет. У меня… есть девушка, так что…
– И что же?
– Так что я не хочу ранить ее чувства.
– Тогда какого хрена твой папаша прислал меня сюда, а?!
Бинго. Ладно. Теперь дошло. Та девушка, которая вроде бы должна меня вылечить. Хоть бы зубы почистила.
– Не знаю, – пожимаю плечами. – Может, чтоб поговорить?
– Поговори-ить? О чем? – резко отстраняется. – О том, какое небо красивое? Какое неж-ж-жное на вид озеро? Как ты читаешь какой-нибудь заумный талмудище, о котором я слыхом не слышала?
– Нет. Извини. Я не имел в виду…
– Ты, богатенький мальчик со всей твоей придурью! Ты мне на фиг не нужен. Вот вообще ни разу не сдался… Да кем ты, блин, себя возомнил, а? А? А?!
БЫ-ДЫЩ. Ее голова взрывается миллионом мельчайших капель ярости и расплескивается по мне. Я пытаюсь успокоить ее, но она самозабвенно предается какофонии ругательств, сыплющихся изо рта во все стороны. Народец начал поворачивать головы, чтобы понять, что за сыр-бор. Здесь не на что смотреть, ребята. Просто продолжайте… заниматься тем, чем вы занимаетесь. Мое тело втянуто в ураган ее ярости. Теперь папа наверняка меня убьет.
– Эй, эй, Тэмми, что происходит?
Хэл проталкивается между громилами в комбинезонах. Ужом проскальзывает между нами, берет ее за плечи.
– Этот богатенький мальчик считает, что слишком хорош для меня!
– Да лан-но, хорош наговаривать! Это ж мой друган, – подмигивает он мне.
– Прости. Не хотел тебя расстраивать, – говорю девчонке.
Хэл качает головой и снова поворачивается к Тэмми, которая вытаскивает какую-то скомканную тряпку из-под своего бикини, чтобы трубно высморкаться.
– Я ведь красивая, черт побери! – орет она Хэлу.
– Конечно, красивая.
– Ты не лучше меня! – вопит она, бросая на меня свирепый взгляд через плечо.
– Ты права. Не лучше.
– Слушай, Тэмми, сходи-ка умойся, – говорит Хэл. – Возьми себе еще пивка, а когда вернешься, здесь будут скрипачи[78], и я непременно украду тебя на пару танцев. Как тебе расклад, а?
Она фыркает в свою тряпку, растирает черные полосы косметики по лицу и сует комок обратно в лифчик.
– Точняк?
– Да, точняк. Согласна?
Тэмми срывает с него кепку, водружает себе на голову и начинает кокетничать.
– Ты всегда только дразнишься, Хэл Лумис. Увидимся на танцах!
Клюет его в щеку поцелуем и, спотыкаясь, бредет прочь. Кажется, обо мне уже забыла.
– Извини, – говорю я Хэлу. – Спасибо. – И пытаюсь пройти мимо. Он заступает мне дорогу.
– Не за что. Она вечно на взводе, если ты понимаешь, о чем я.
Насвистывает и крутит пальцем у виска. Зубы у него пожелтелые и острые. Без кепки он похож на братца мистера Клина[79], который долго мыкался по тюрьмам и наконец сбежал из Алькатраса – заматерелый и с «бедовым взглядом», как говаривала бабушка.
– Ага.
– Пошли со мной? Я как раз собирался поджарить хот-дог.
– Ой, спасибо, я не могу, меня папа…
– Твой папа в трейлере с Хизер.
– О…
– Пошли, – ведет меня к костру, вокруг которого сгрудились уже знакомые «три хиллбилли» и горстка других персонажей из «Избавления». Я стараюсь не поднимать глаз, решив, что намного спокойнее сфокусироваться на том, что в данный момент вращается на вертеле.
– Так-так-так, кажись, это Робертов пацанчик, – говорит Билли-Боб. Он оказывается одним из тех громил в комбинезонах. Его лицо красно, как молния на щите высоковольтного напряжения, истекает потом; длинная борода торчит клоками, точно жареные кукурузные рыльца. – Повздорил немного с малюткой Тэмми?
– Э-э. Да…
Хэл тянет меня, усаживает на бревно рядом с собой, потом вручает прутик с наколотым на него хот-догом.
– Не переживай, парень, – советует, затягиваясь сигаретой, Пятизубый Терри. Его голова сверкает так же ярко, как кончик сигареты. – Не только тебе повезло. Здесь никто не избежал гнева Тэмми.
Раунд смешков, ворчаний и других неразборчивых звуков.
– Над чем вы потешаетесь?! – гулко бухает Свинота Джо и перестает строгать деревяшку своим необыкновенным здоровенным ножом. – Это ж о моей дочке болтаете, черти б ее драли…
– Ха, не только черти! Да она пыталась заарканить даже того индейского мальчишку с другой стороны озера, – бездумно ляпает Терри.
Джо внезапно бросается на него с ножом.
– А ну, повтори! Повтори еще раз, ты, поганый дебил! Я тебя порежу так, что пожалеешь, что эти гребаные индейцы не сняли с тебя скальп первыми! Ну, повтори!
Никто из сидящих в круге не двигается.
– Да ладно, парни, – примирительно цедит Билли-Боб, промокая лысину платком. – Тошнит уже от вашего дерьма. Мы здесь, чтобы оказать уважением нашему другу, не забыли? – И машет в сторону мужчины, сидящего напротив; тот, вероятно, ненамного старше меня. В его пальцах тлеет сигарета с уже трехдюймовым столбиком пепла. И, как и я, он не моргает и не сводит глаз с костра – все время с тех пор, как я сел на бревно. Наверное, застрял мыслями где-то во Вьетнаме, продолжая сражаться в собственной нескончаемой войне.
Как, наверное, и мы все.
– Он же знает, что не надо о них говорить, Билли! – заходится криком Свинота Джо. – Он знает мое отношение к этим краснокожим! – Его нож зависает в сантиметрах от шеи Терри. – Только упомяни еще раз имя моей дочери в один дух с ними – и я тебя пополам порежу! Помяни мое слово, ты, уродский трейлерный обмылок! Усек?
– Усек. Иисусе, приятель, да я ж пошутил просто…
– Гребаный хиллбилли! – Свинота Джо с размаху навешивает Терри кулаком по лицу. С такой силой, что я уверен – у того перелом. Поворачивается обратно к костру, сопя и фыркая так, что пламя, ей-богу, взлетает на пару метров выше.
Все молчат.
Поворачиваю свой хот-дог над костром.
Тишину нарушают только треск и шипение мяса.
– Пусть это будет уроком всем, парни, – говорит наконец Билли-Боб. – Держитесь подальше от этих краснокожих. Им здесь не место. Не знаю, что они вообще тут забыли, но у нас город для белых, и это наша земля, и они это знают. От них вечно одни неприятности. Вон, видите, что творится? – указывает на Джо, который все еще пышет гневом, потом переводит взгляд на меня. Я киваю. Он знает? Он меня видел?
– А ты, Джо, уйми свое шило в заду! – кричит приятелю Билли-Боб. – Ты что, забыл про наш план? Они получат то, что им причитается… Эй, Джо! Слышишь меня?! – Свинота Джо рывком оглядывается и пожимает плечами. – Ага, вот так-то лучше. Хех, парень, погоди, мы им вставим пау в самое вау[80] и очень скоро избавимся от этих гребаных индейцев. Верно я говорю, Хэл? – поворачивается к Хэлу, который, ухмыляясь, смотрит на меня. – И похоже, у нас теперь есть пара новых приятелей, которые сподмогнут нам, верно? Эй! Робертов сынишка! Верно я говорю?
Это он что, обо мне? Не-ет! Я не двигаюсь. Я не дышу. Я не знаю, что делать. Мне хочется заорать: «ВЫ ВСЕ – ПРОГНИВШИЕ БЕСПОЛЕЗНЫЕ КУСКИ CРЕДНЕКОВСКОГО МУСОРА» – так, чтобы от каждого слова у них глаза на лоб вылезли. Мне хочется завопить настолько громко, чтобы этот костер выпалил во все стороны фаерболами и превратил их в кучку пепла.
Но я этого не делаю.
Вместо этого свирепо смотрю в огонь и киваю.
– Пр-р-ривет, мальчики! – пронзительно скрежещет в общем молчании какой-то велоцираптор.
– Эй, эй, ба, да это же Бернадетт! – восклицает Билли-Боб. – Ты где от нас пряталась, девочка?
Та размахивает над головой двумя упаковками пива и издает в ответ странный свист.
– Ну, вы ж меня знаете, мальчики! Надо же вас немножечко помучить!
Наверное, это главная Мадам Трейлервиля. Напоминает страницу из книжки-раскраски, которую всю изрисовали, скомкали и швырнули в угол мусорного бака.
Плевать. Для меня она – желанный отвлекающий фактор. Отвлекающий от меня и от того, к чему шел разговор. Но что за хрень они там планируют? Нужно бежать. Я должен предупредить…
– Ну что, как тебе здесь нравится?
Вздрагиваю. Хэл. Прямо мне в ухо. Слишком близко. Нервно верчу в руках хот-дог и отодвигаюсь на пару сантиметров.
– Отлично.
– Наши только добра хотят, ты ж понимаешь.
Гоняю ногами камешки, воровато оглядываюсь по сторонам. Сейчас сбежать не выйдет, слишком много народу: вслед за мадам Бернадетт прискакала целая армия жаб.
– Просто они – настоящие защитники. Ну, понимаешь, защищают друзей, свою землю, свои… секреты… – Смеется, пихает меня плечом. – Они, наверно, у каждого из нас есть, а?
Не шевелюсь.
– Да у тебя подгорает прям, – шепчет он мне на ухо.
– Что?!
– Твой хот-дог. Загорелся.
– Вот блин! – сдуваю с сосиски маленький язычок пламени.