– Я так счастлива, что ты вернулся, Зиги, – произнесла она.
– Я всегда был с тобой, любимая… Это был сон… Страшный сон, не более… – ответил Зит.
Он очнулся, окруженный несмолкаемыми очередями автоматов и гулом рвущихся гранат. Свинцовый дождь пронзал воздух и крошил лес в труху. Вьетконговцы хорошо окопались и перекрестным огнем беспощадно расстреливали взвод из замаскированных окопов. Снайперы с деревьев подстреливали своих врагов, как уток. Засевшие в блиндажах партизаны пригоршнями швыряли китайские гранаты. Застигнутые врасплох солдаты метались меж деревьев, не понимая, откуда шел убийственный ливень. Они падали, кричали, молили о помощи и ругались.
Лихорадочно пытаясь спастись, они опорожняли магазин за магазином, стреляя наугад в глубь джунглей.
– Засада! Попались! – орал кто-то.
– Назад! Назад! Отходим! – срывал в крике голос командир и, выхватив рацию, вызывал артиллерию, чтобы та прикрыла заградительными залпами отступление по густым джунглям.
Зит всем телом прижался к земле, не зная, куда спрятаться от осколков и пуль, с визгом вгрызающихся в кору деревьев над его головой. Распластавшись, он обернулся назад в поисках Джейсона, но трава перед глазами мешала что-либо разглядеть. Зит почувствовал, что режущая боль мешала сделать глубокий вдох. Ему не хватало воздуха. В левом бедре зияла кровоточащая рана с обгорелыми краями и виднелась раздробленная осколком кость.
«Господи, прошу, дай мне пройти через это! Дай мне выкарабкаться из этого ада! Это не моя война! Я не готов умереть! Дай мне жить!» – как заклинание пульсировала единственная мысль в его голове.
Превозмогая боль, собрав в кулак все свое мужество и злость, он привстал и, волоча левую ногу, метнулся из джунглей в сторону просвета, но тут же, подскочив, взвыл и рухнул на землю. Он угодил ногой в стальные челюсти медвежьего капкана, вонзившегося ржавыми зубьями в мясо голени. Зит попытался разжать капкан, но хватка была мертвой. Скорчившись от нечеловеческой боли, он дополз до ближайшего дерева и укрылся за стволом. С трудом приподнявшись, он огляделся вокруг, ища кого-нибудь для подмоги. В пяти шагах от него лежало искореженное тело Джейсона. Из его вспоротого живота вывалились наружу влажные и скользкие кишки, утопающие в темно-красной луже, посреди плавающих кусков кожи и хрящей. Единственное, что осталось невредимым, было его лицо. Растерянное, детское лицо человека, так ничего и не понявшего в этой жизни.
– Ааа, – стиснув зубы, простонал Зиг, стараясь не шевелить ногой. Он затаил дыхание, вслушиваясь в неожиданно упавшую тишину, в которой не было ни одного живого звука. Осторожно выглянув из-за дерева, он посмотрел назад на чащу джунглей, не видя перед собой никого, ни своих, ни врагов. Его сердце чуть не остановилось от ужаса, когда, продираясь сквозь переплетения лиан и заросли гевей, на него внезапно выскочил кто-то из солдат. Заметив Зига, он нырнул в траву и, кувыркнувшись, шустро развернулся и подполз к нему на животе, испуганно уставившись на его окровавленные ноги.
– Как ты? – пересохшим от страха голосом спросил он, бегло осматривая Зига.
– Бывало и лучше, – мучительно оскалился Зиг, подтягивая к себе руками ногу, зажатую капканом.
– Черт! Как же тебя угораздило?! – пробормотал парень, сбросив с плеча винтовку.
Схватившись пальцами за стальные челюсти, он напрягся изо всех сил, отрывая их от окровавленной плоти, но они не подавались. Зиг снова взвыл.
– Черт! Черт! – Беспомощно запричитал парень, убирая руки прочь от капкана. Он оглянулся на просвет, ведущий к спасению, соизмеряя расстояние, которое необходимо было протащить на себе раненого, надеясь при этом, что вьетконговцы не подстрелят их обоих на пути назад. Потом всмотрелся в джунгли, выискивая взглядом партизан, но те явно притаились, то ли выжидая, пока жертва сама не оплошает, то ли готовясь к бегству до начала ответного огня артиллерии. Ясно было одно, они все еще были рядом, все еще начеку, сжимая кольцо вокруг них.
– Даже не думай! – разгадав замысел солдата, отговорил его Зиг. – Нам вдвоем не выбраться…
– Я не могу оставить тебя здесь! – решительно посмотрел парень.
– Послушай… Возьми это… – Зиг достал из кармана письмо. – Обещай мне, что ты его отправишь… В Энн-Арбор, Мичиган… адрес на конверте…
Парень взял письмо, кивая головой и пряча мокрые от чувства вины глаза, словно не находя оправдания своему бессилию.
– Откуда ты родом? – захотел подбодрить Зиг парня, от которого теперь зависело исполнение его последнего желания.
– Из Филадельфии… – будто вспомнив самое важное для себя, тихо ответил тот. – Хотя мои родители из Австрии… из Вены…
– Здорово… – перебарывая боль, улыбнулся Зиг. – Ты обязательно вернешься домой, ты слышишь? Обязательно!
Парень всхлипнул, не в силах сдерживать слезы.
– Послушай… Ты должен еще кое-что для меня сделать… – Зиг подобрал лежащую рядом винтовку и протянул ее парню.
– Нет… Нет… – шарахнулся от него тот.
– Прошу тебя… Ты же знаешь, что они со мной сделают, когда поймают…
– Хей, хей… – из глубины джунглей послышалась перекличка партизан.
– Прошу… – взмолился снова Зиг. – Тебе нужно уходить… Не оставляй меня им…
Парень нервно огляделся по сторонам. Счет пошел на секунды. Он схватил винтовку, трясущейся рукой направил ее на Зита, но тут же, отбросив оружие в сторону, полез в свою санитарную сумочку. Достав из нее шприц с морфином, он вколол полную дозу в неповрежденное бедро Зита. Долгожданная, упоительная пелена затмила боль и освободила сознание. Парень схватил винтовку и опять наставил ее на Зита, но теперь решительно и уверенно.
– Подожди секунду… – попросил его Зиг. – Как тебя зовут…?
– Ганс… Ганс Майер… – дрогнули губы парня.
– Жизнь прекрасна, не правда ли, Ганс…? Ты поступаешь правильно… – улыбнулся ему на прощание Зиг.
Яркий свет залил пространство перед его глазами. Где-то издалека, будто из другой жизни, раздался глухой хлопок.
Примирение
Яркий шар света замерцал вдалеке, подобно автомобильной фаре в глубине дорожной тьмы. Тишина и сумрак слились воедино под сводом мраморной пещеры, и лишь гулкое эхо вторило падающим откуда-то сверху каплям, разбивающимся о водную гладь колодца. Зигмунд набрал в ладони воды и, сделав жадный глоток, остатками влаги умыл лицо. Он устало прислонился к колодцу, тяжелый взгляд упал на воду, но, увидев отражение в дрожащей ряби, Зигмунд не узнал себя. Со дна колодца на него смотрел мужественный, крепкий старец с мудрым лицом и густыми прядями седых волос и бороды. Одет он был в туго подпоясанный темно-синий хитон с разрезом спереди, поверх которого был накинут бордово-красный ефод. На ногах его были плетеные сандали. Он был Моисеем. Взяв в руки стоящий возле колодца посох, он медленно двинулся по склону вверх навстречу льющемуся свету, ощущая с каждым шагом прилив новых сил. Он успел пройти немного, как вдруг заметил своих учеников, появившихся из тени пещеры. Стоя близко друг к другу, с ипуганными лицами, они смотрели на своего учителя, боясь, что тот пройдет мимо.
– Учитель, ты покидаешь нас? – как брошенные жены, суетливо засеменили они к нему.
– Я прошел свой путь и привел вас к вашей свободе, – ответил им пророк.
– И что нам дальше делать? – не отпускали они его.
– Вы вольны делать все, что хотите. Теперь вы сами в ответе за себя, – благословил их старец.
– Учитель! Подожди! – остановили они его. – Просим, прими от нас это приношение.
Стоящий впереди остальных протянул ему медальон, обрамленный с одной стороны надписью на греческом языке: «ος κλειν αινιγηατ ηδει χρατισοζ ην ανηρ».
– «И загадок разрешитель, и могущественный царь», – донесся сверху женский голос.
На каменистом выступе сидело чудовище с человеческой головой и лицом смутно знакомой женщины, с лапами и телом льва, крыльями орла и хвостом быка.
– Ты разгадал мою загадку, Эдип. – Снисходительно посмотрел Сфинкс на помолодевшего мудреца.
Тот с юношеской резвостью устремился вперед, но замедлил шаг около одиноко стоящего на краю тропы джентльмена, с волнением в глазах ждущего его приближения.
– Дорогой Эрнест! – обрадовался ему Зигмунд. – Как же я счастлив вас снова видеть!
– И я вас! – учтиво поклонился тот, не скрывая своего возвышенного настроения.
– Нам необходимо с вами встретиться! Мне есть, что вам рассказать и что обсудить с вами! – назначил скорую встречу со своим преданным учеником Зигмунд.
– Я буду ждать, – снова поклонился тот, провожая учителя взглядом.
– Мой любимый друг! – воскликнул Зигмунд, обратив внимание на человека впереди.
– Мой любимый друг Флисс, – нежно повторил Зигмунд, подойдя к нему.
– Зигмунд, – неуклюже улыбнулся тот, причудливо поведя плечом, словно что-то мешало ему на спине.
– Мой друг… Простите меня! – с раскаиванием в голосе попросил прощения Зигмунд. – Мы так глупо рассорились и расстались… После того как вы отказали мне в дружбе, я сказал, что у вас развился тяжелый случай паранойи… Извините меня за эту грубость, мой друг… Вы знаете, что я не стеснялся выражений и с легкостью приписывал этот столь удобный диагноз, когда необходимо было провести психоанализ бывших друзей… У меня всегда была потребность иметь близкого друга и ненавистного врага… А вы всегда были моим дорогим другом…
– Я очень тронут, Зигмунд, но, пожалуйста, не извиняйтесь! Я и сам был во многом виноват… Увлекался своими идеями, забывал поддерживать вас в трудную минуту… К тому же я не оправдал ваших надежд… – смутившись, замялся Флисс и виновато взглянул на Зигмунда. – Я так и не изобрел контрацептивов…
– О, что вы, мой друг! Не беспокойтесь об этом! – бросился утешать его Зигмунд. – У людей теперь есть гормональные пилюли и даже вазэктомия!
– Вазэктомия?! – округлил в изумлении глаза Флисе.
– Я как-нибудь расскажу вам об этом! – пообещал Зигмунд и, улыбнувшись, стал удаляться от друга, оставив того с растерянным выражением на лице.