Являясь непосредственным свидетелем губительного для здоровья его друга чрезмерного использования морфия и кокаина, Фрейд глубоко переживал по этому поводу. Впоследствии смерть Фляйшля, наступившая семь лет спустя после первого назначения ему кокаина, вызвала у Фрейда чувство вины и он сожалел, что в 1884 году посоветовал своему другу это обезболивающее средство. Но в то время он был увлечен кокаиновой терапией и сам прибегал к данному средству с целью снятия утомления и чрезмерных нагрузок.
Так, в письмах к невесте Фрейд неоднократно упоминал о той легкости и возбуждении, которые ему доставляли незначительные дозы кокаина. Оказавшись в Париже и испытывая трудности в языковом общении, он находил выход из положения в использовании этого средства, позволявшего ему расслабиться и быть, что называется, на высоте. Ему необходимо было принять немного кокаина, чтобы, по его собственному выражению, он оказывался «в состоянии шевелить языком».
Когда знаменитый французский психиатр Жан Шарко пригласил молодого стажера на обед в свой дом, то Фрейд прибегнул к своему излюбленному средству. В результате приема небольшой дозы кокаина он чувствовал себя в доме Шарко более раскованно, чем его друг, который, будучи приглашенным вместе с ним, испытывал страшное волнение. Сам он описывал этот случай таким образом:
«Я же держался совершенно спокойно с помощью маленькой дозы кокаина, несмотря на то, что у меня были причины опасаться позора».
Последующие визиты к Шарко также сопровождались употреблением кокаина:
«Микродоза кокаина, которую я беру с собой, надеюсь, сделает меня разговорчивее».
«В известной мере я очень доволен своими достижениями или, по крайней мере, достижениями кокаина».
«В гостях можно было лопнуть от скуки, если бы не крохотная доза кокаина».
К лету 1884 года Фрейд убеждается в эффективности кокаина как терапевтического средства. Он регулярно принимает незначительные дозы этого вещества против собственной депрессии и несварения желудка. Использует кокаин при работе с пациентами. Собирает клинический материал, демонстрирующий его терапевтическую ценность. Помогает одному из коллег по работе снять при помощи кокаина глазную боль. Знакомится с литературой, раскрывающей историю применения растения коки южноамериканскими индейцами, привоза этого растения в Европу и получения кокаина из него.
В июне того же года Фрейд пишет статью о коке, часть которой была опубликована в одном из журналов по общей терапии. В этой публикации он отметил пригодность использования кокаина для анестезии кожных и слизистых оболочек и высказал предположение о возможном применении его в качестве анестезирующего средства в других случаях. А затем произошел драматический для Фрейда эпизод, в результате которого он лишился возможности обрести всемирную славу.
После двухлетней разлуки с невестой Фрейд решил навестить ее в Вандсбеке, где она проживала с семьей. Месяц, проведенный вместе с нею в сентябре 1884 года, еще больше сблизил их, и Фрейд был безмерно счастлив.
Однако по возвращении в Вену он обнаружил, что его друг Карл Коллер, с которым он делился своими экспериментами с кокаином и который присутствовал при оказании им помощи одному коллеге по снятию глазной боли, использовал кокаин в качестве анестезирующего средства для глаз, доложил о результатах своей работы перед медицинским сообществом и неожиданно для себя приобрел известность.
Проявив интерес к идее Фрейда о кокаине как анестезирующем средстве, Карл Коллер решил провести эксперимент. Он пришел в Институт экспериментальной патологии Штриккера и обратился к одному из сотрудников института с просьбой поддержать его в проведении эксперимента. Тот согласился, и оба врача произвели опыты с кокаином на глазе лягушки, кролика, собаки. Затем они произвели эксперимент на себе. Об открытии Коллера было доложено на конгрессе глазных врачей в Гейдельберге, и телеграф разнес весть об этом до Австралии и Сан-Франциско.
«С открытием Коллера, – заметил по этому поводу один из первых биографов Фрейда Франц Виттельс, – наступила новая эра для оперативной офтальмологии и не только для нее одной, но для всех тех областей хирургии, которые с применением местной анестезии достигли невиданной дотоле высоты».
Фрейду же ничего не оставалось, как довольствоваться ролью человека, своими исследованиями подтолкнувшего другого врача к важному открытию – использованию кокаина в качестве анестезирующего средства при операциях на глазах.
Переживал ли Фрейд по поводу того, что прошел мимо важного открытия?
Несомненно переживал. И это было связано с двумя обстоятельствами.
Во-первых, если бы он не поехал к невесте и довел свои исследования до конца, то, возможно, уже в восьмидесятых годах XIX столетия снискал себе славу врача-первооткрывателя. Но и обвинить невесту в своей неудаче он не мог, так как любил ее.
Такое двойственное отношение к происшедшему не могло не отразиться на его внутреннем мире. Оно могло вызвать упреки как в свой собственный адрес, так и по отношению к своей будущей жене. Под воздействием сильного чувства любви к невесте последнего рода упреки были вытеснены из сознания Фрейда, но в подавленном состоянии сохранились на многие годы. Они дали знать о себе по прошествии сорока лет, когда, описывая в «Автобиографии» данный эпизод, в одном и том же контексте он высказал недостаточно хорошо согласующиеся между собой суждения. Дословно это звучит так:
«Если я не прославился уже в те молодые годы, в этом виновата моя невеста».
«Но я не был в обиде на свою невесту за эту помеху».
Во-вторых, вместо славы, доставшейся не ему, а его другу, на долю Фрейда выпала участь изгоя, обвинявшегося в смертных грехах. В период с 1884 по 1887 год он опубликовал ряд статей о коке, воздействии кокаина на человека, кокаиномании и кокаинофобии. Однако, наряду с признанием его заслуг в области кокаиновой терапии, Фрейд был подвергнут критике за то, что опрометчиво рекомендовал использование кокаина не только для внутреннего употребления, но и путем подкожных инъекций.
Сам он использовал кокаин в малых дозах на протяжении не менее десяти лет. Другие злоупотребляли этим средством, что приводило к белой горячке и смерти, как это имело место с его другом Фляйшлем.
Как бы там ни было, но кокаиновая эпопея не способствовала укреплению авторитета Фрейда как врача. Скорее, напротив, она подрывала его авторитет в глазах некоторых венских врачей. И, видимо, не случайно впоследствии Фрейд не только не обращался к своим ранним статьям о кокаине, но и сделал все возможное для того, чтобы они не попадали в поле зрения его последующих учеников-психоаналитиков.
Лишь после того как в 1950 году были собраны вместе и опубликованы ранние работы Фрейда о кокаине, исследователи жизни и творчества основателя психоанализа стали обращать внимание на данный эпизод. Между тем он сам хотя и мельком, но все же писал об использовании им кокаина, что нашло свое отражение, в частности, в его работе «Толкование сновидений».
К истории с кокаином следует добавить, пожалуй, лишь следующее. В то время, когда Фрейд проводил эксперименты на самом себе, еще не было известно о наркотических свойствах кокаина. Поэтому не стоит, как это подчас делается в журналистской литературе, обвинять его во всех смертных грехах, вплоть до рассмотрения Фрейда как наркомана, создавшего свои психоаналитические теории под воздействием наркотического дурмана. Он был прежде всего исследователем, и пристрастие к исследовательской деятельности сохранилось у него на протяжении всей его дальнейшей жизни.
Лечение разговором
В 1880–1882 годах венский врач Й. Брейер лечил страдающую истерией пациентку. Этот случай, известный в психоаналитической литературе под названием случай Анны О., является весьма примечательным в том отношении, что Брейер применил к лечению своей пациентки новый метод, основанный на гипнозе. Помимо всего прочего этот метод включал в себя установку на выявление с помощью гипноза истоков возникновения невротических симптомов у молодой девушки. И именно об этом случае Брейер рассказал Фрейду, проявившему особый интерес к особенностям брейеровского лечения истерии.
В одном из писем к профессору неврологии Гарвардского университета Джеймсу Джексону Патнему, основавшему в 1911 году Американскую психоаналитическую ассоциацию, Фрейд писал, что сам не наблюдал знаменитый случай и «услышал о нем лишь много лет спустя из сообщений Брейера».
Это письмо датировано 1915 годом, то есть относится к тому времени, когда психоанализ вышел на международную арену и Фрейду уже не было необходимости соотносить становление психоаналитических идей с именем Брейера. Видимо, поэтому он подчеркнул, что узнал о случае Анны О. от Брейера много лет спустя после того, как тот лечил свою пациентку.
В «Автобиографии» (1925) Фрейд был более точен и недвусмысленно писал о том, что Брейер рассказал ему об этом случае истерии до поездки в Париж, причем несколько раз читал ему отрывки из истории болезни. При этом он подчеркнул, что, будучи в Париже, рассказал об этом случае Шарко, который не проявил к его сообщению никакого интереса.
Поездка Фрейда в Париж к Шарко состоялась в конце 1885 – начале 1886 годов. Исходя из текста «Автобиографии», можно предположить, что Брейер рассказал о случае Анны О. незадолго до поездки Фрейда в Париж и тот, что называется, по свежим следам поделился своими размышлениями на этот счет с Шарко. И тогда частично становится оправданным высказанное в письме к Патнему выражение Фрейда о том, что лишь много лет спустя (3–4 года?) он узнал о знаменитом случае истерии.
Однако вряд ли это предположение соответствует действительности. В самом деле, трудно допустить мысль, что, находясь в тесной дружбе с Фрейдом, Брейер не поспешил поделиться с ним интересным случаем и рассказал о нем лишь несколько лет спустя. Более логично полагать, что Брейер сообщил Фрейду о случае Анны О. значительно раньше. Тем более, что его пациентка, настоящее имя которой Берта Паппенхейм, была близкой подругой Марты – невесты Фрейда.