Говорят, что, когда врач извиняющимся тоном сказал об этом основателю психоанализа, то тот с присущим ему юмором и сарказмом ответил: «Теперь там их будет двое».
Некоторое время спустя после обнаружения рака челюсти и проведенных операций, Фрейд писал своему другу Карлу Абрахаму:
«Сегодня я сделал перевязку, встал с постели и запихнул все, что от меня осталось, в одежду».
В середине 1920-х годов Фрейд навестил Иветту Жильбер, которая приехала в Вену и остановилась в отеле «Бристоль». Иветта была известной французской эстрадной певицей, которую он впервые увидел в 1889 году, когда принимал участие в работе проходившего в Париже Международного конгресса по гипнозу. Фрейду удалось побывать на одном из ее выступлений. Позднее он познакомился с ней, они стали друзьями, и во время своих выступлений в Вене Иветта присылала Фрейду бесплатные билеты, а он старался не пропустить ее выступления, посылая ей букеты цветов.
К тому времени, о котором идет речь, Фрейд перенес ряд операций. Он носил протез, который он называл монстром. Ему трудно было говорить не только по-французски, но и по-немецки. Тем не менее он нашёл в себе силы для общения с любимой певицей. При этом он с иронией в свой адрес сказал мужу Иветты Жильбер, что, к сожалению, «его протез не говорит по-французски».
В честь семидесятипятилетия Фрейда городской совет Фрайберга установил бронзовую доску с надписью на доме, в котором он родился. Во время торжественной церемонии улицы города были украшены флагами. По причине болезни Фрейд не мог присутствовать на данной церемонии и послал благодарственное письмо мэру города, которое было зачитано Анной Фрейд. Надо полагать, Фрейду были приятны подобные почести. В то же время со свойственной ему иронией он заметил:
«Со времени присуждения мне премии имени Гёте мир изменил ко мне свое отношение в сторону неохотного признания, но лишь для того, чтобы показать мне, как мало все это в действительности значит. Каким контрастом всему этому были бы сносные протезы, которые не кричат во всю глотку о том, что они являются главной целью человеческого существования».
В мае 1933 года, в день рождения Фрейда, его лечащий врач Макс Шур обследовал основателя психоанализа. В это время жена Шура ждала появления на свет ребенка, рождение которого задерживалось. В конце визита врача Фрейд произнес следующие слова:
«Вы уходите от человека, который не хочет покидать этот мир, к ребенку, который не хочет входить в него».
С приходом к власти нацистов психоанализ подвергся гонениям. В 1933 году в Германии происходило публичное сожжение тех книг, которые считались крамольными. Когда в Берлине очередь дошла до сожжения работ Фрейда, то их предали огню с комментариями, что они уничтожаются из-за унижающего достоинство человека преувеличения сексуальной жизни. В то время были сожжены также книги таких известных писателей и ученых, как Эмиль Золя, Томас Манн, Марсель Пруст, Альберт Эйнштейн.
Узнав об этой варварской акции со стороны нацистов, Фрейд насмешливо произнес:
«Какой прогресс! В средние века они сожгли бы меня, а теперь удовлетворяются всего лишь сожжением моих книг».
В мае 1938 года Фрейду пришлось пройти через все формальности, которые давали ему возможность получения визы на выезд из оккупированной Австрии. Одна из них состояла в том, что он должен был подписать любопытный для истории документ.
В этом документе от его имени содержался текст, в соответствии с которым профессор Фрейд подтверждал, что со времени аншлюса в Австрии германским рейхом германские власти, и особенно гестапо, относились к нему со всем уважением и вниманием, как того требует его научная репутация, что он мог жить и работать в абсолютной свободе, что он продолжал свою исследовательскую деятельность без каких-либо ограничений, получал всестороннюю поддержку в этом отношении и у него нет оснований для какой-либо жалобы.
Подписывая этот документ, Фрейд даже в подобной тяжелой обстановке сохранил чувство юмора и с присущей ему иронией поинтересовался у чиновника, не может ли он к данному тексту добавить одно предложение. А именно:
«Могу от всей души рекомендовать гестапо кому угодно».
Правда, этот эпизод, воспроизводимый в различных исторических работах, известен со слов официального биографа Фрейда Эрнста Джонса, который в свою очередь почерпнул эту информацию от сына основателя психоанализа Мартина Фрейда. На обнаруженном впоследствии документе стоит только подпись Фрейда. Но вполне вероятно, что в свойственной ему иронической манере в момент подписания соответствующего документа Фрейд горел желанием произнести именно ту фразу, которую позднее высказал своему сыну.
Как бы там ни было, но Фрейд действительно не только ценил различные шутки, каламбуры и анекдоты, многие из которых он воспроизвел в своей работе «Остроумие и его отношение к бессознательному», но и сам отличался тонким юмором и сарказмом.
Имена детей
16 октября 1887 году в семье Фрейдов родилась их первая дочь. Девочку назвали Матильдой, в честь супруги Йосифа Брейера, которая благоволила и к молодому доктору и была крестной матерью его первого ребенка.
Матильда Брейер помогала Фрейду оборудовать его первый медицинский кабинет и лично прикрепила на входную дверь дома и на ворота дощечки, на которых золотыми буквами было написано имя Зигмунда Фрейда и часы его приема.
Будучи в подростковом возрасте, первая дочь Фрейда нередко сопровождала отца во время прогулок по Вене. Однажды, когда Матильда гуляла с отцом, одна из ее подружек сделала ей замечание, сказав, что девушка не должна находиться справа от мужчины. Матильда гордо вскинула голову и ответила, что это не относится к ее отцу, с которым она чувствует себя всегда настоящей леди.
Фрейд рассчитывал, что Матильда выйдет замуж за венгерского психоаналитика Шандора Ференци, к которому он был весьма расположен и к которому благоволила вся его семья. Тем не менее его дочь вышла замуж за Холличера, не принадлежащего к психоаналитическому кругу.
Первая дочь Фрейда скончалась 20 февраля 1978 года в Лондоне на девяносто первом году жизни.
Родившийся в декабре 1889 года сын Жан Мартин был назван в честь французского психотерапевта Шарко, у которого Фрейд проходил стажировку в Сальпетриере и который произвел на него неизгладимое впечатление.
Фрейд был покорен величием Шарко, его манерой общения с пациентами и учениками. Оценивая его значение как врача и лектора, он писал:
«Как преподаватель Шарко был просто великолепен: каждая из его лекций по своей композиции и конструкции представляла собой маленький шедевр; они были совершенны по стилю, каждая фраза производила глубокое впечатление на слушателей и вызывала отклик в уме каждого из них; лекции Шарко давали пищу мысли на весь последующий день».
С согласия Шарко Фрейд перевел на немецкий язык его лекции («Новые лекции о болезнях нервной системы, в частности об истерии»). В качестве благодарности французский мэтр подарил молодому венскому врачу собрание своих работ в кожаных переплетах.
Перед отъездом из Парижа Шарко подарил Фрейду фотографию с автографом. Последний привез с собой в Вену литографию, на которой был изображен Шарко, демонстрирующий перед своими ассистентами и студентами случай работы с пациенткой, находящейся в бессознательном состоянии. Эту литографию Фрейд повесил в своем кабинете. Она была дорога ему и, судя по воспоминаниям его старшей дочери, вызывала у него счастливые воспоминания.
Сын Мартин во время Первой мировой войны сражался в Галиции и России. В 1919 году он женился на дочери адвоката и стал банкиром. К концу жизни отца он взял на себя заботы о его финансах.
Сын Оливер, родившийся в феврале 1891 года, был назван в честь Оливера Кромвеля, который был для Фрейда кумиром. Во время Первой мировой войны Оливер занимался инженерной работой, сооружая тоннели и бараки. Он получил диплом инженера, был дважды женат.
Сын Эрнст, появившийся на свет в апреле 1892 года, назван в честь Брюкке. В годы Первой мировой войны был призван в армию и сражался против Италии. Он стал архитектором, и по его проекту было построено здание берлинской клиники, ставшей первым центром подготовки психоаналитиков. Эрнст женился в 1920 году на девушке из Берлина. У него было двое сыновей, один из них, Люциан, стал художником, другой Клеменс – писателем и членом английского парламента.
Пятый ребенок Фрейда родился 12 апреля 1893 года. Это была дочь, которую назвали Софией в честь племянницы преподавателя гимназии, учителя древнееврейского языка Самуэля Хаммершлага, который помогал Фрейду выходить из материальных затруднений в студенческие годы. Фрейд присутствовал на свадьбе Софии Шваб с Иосифом Панесом. В свою очередь племянница Хаммершлага стала крестной матерью его дочери.
София, или, как ее звали в семье родители, «воскресное дитя», была жизнерадостной, здоровой, красивой и счастливой. Она обручилась с Максом Хальберштадтом, не спрашивая разрешения своих родителей, вышла за него замуж и родила двоих детей. Однако в январе 1920 года София заболела гриппом и через несколько дней умерла в Гамбурге от воспаления легких в возрасте двадцати шести лет.
После смерти Софии Фрейд прикрепил к цепочке своих часов медальон с фотографией своей любимой дочери и всегда носил его с собой.
Когда София скончалась, одному из ее сыновей, Хайнцу Рудольфу, было чуть больше года. Впоследствии внук Фрейда стал жить в Вене у первой дочери Матильды, которая не имела детей.
Фрейд очень любил своего внука, который был смышленым, но хрупким мальчиком. Хайнц заболел туберкулезом и умер в 1923 году в возрасте четырех с половиной лет. Смерть любимого внука была для Фрейда более сильным ударом, чем его собственная болезнь раком. Говорят, что это был единственный случай, когда его видели плачущим.
Последним, шестым ребенком Фрейда была девочка, которая родилась 3 декабря 1895 года. Ее нарекли Анной в честь дочери Хаммершлага Анны Хаммершлаг-Лихтгейм, являвшейся одной из пациенток основателя психоанализа и ставшей крестной матерью его младшей дочери.