– Надо же! – принюхалась Наташка. – Действительно стопроцентный… Какая жалость! Галочка, да отряхни ты эту ненормальную, которую с собой притащила, чтобы не наследила по дороге в ванную комнату. Вся из себя соком исходит. Почти полный пакет!.. Ребятки, отомрите, – миролюбиво улыбнулась Наташка мужскому составу нашего кухонного общества. – Сейчас будем завтракать. Маэстро, сними с шеи Иркин купальник! Поносил и хватит.
Яша с трудом оторвал довольный взор от «плебейки» и недоуменно уставился на Наталью. Она вздохнула:
– Имея на маковке такой большой опознавательный знак, пора бы и поумнеть. Царь Долдон, блин!
Подруга ловко сдернула с шеи Якова Лександрыча верхнюю часть моего купальника и, повертев у него перед носом, сунула себе в карман халата. Забыв про соперницу в препирательствах «кто убил тетю?», Яша с недоумением таращился на синий лоскуток.
– Ира подарит тебе на память открытку, – осторожно погладив его по голове, пообещала Наташка. – Только ты не говори об этом ее мужу. Отнимет и прирежет. Скальпелем. О! Ты все еще здесь? – Подруга снова повернулась к Яночке, укоризненно покачала головой и полезла в холодильник за новым пакетом с соком.
Гала испуганно охнула и принялась промокать девицу кухонным полотенцем, потихоньку подталкивая к выходу.
– Иди уже ж, умойся, рыба моя.
«Рыба», впитав достаточное количество сока, зарычала, отшвырнула Галу в сторону и, осыпая угрозами, рванула на выход. Мужская часть испуганно шарахнулась в стороны. Было слышно, как апельсиновая девица в коридоре истерично завопила Аленке:
– Прочь с дороги!
Гала неслась следом за ней, уговаривая успокоиться.
– Почему вы не сказали ей о содержании нового завещания?
В голосе Маэстро звучала укоризна. Стало ясно, он не до конца был удовлетворен степенью унижения Яны.
– Яша, – сочла я своим долгом наконец-то вмешаться, – судя по всему, содержание завещания будет интересно и другим вашим родственникам. Вот и объясним всем сразу. После похорон. Есть опасения, что прах покойной Серафимы Игнатьевны не займет положенное ему место, если начать обсуждать завещание раньше.
– Примутся выяснять между собой отношения, треснут кому-нибудь по головушке урной, покойной это не понравится, – поддержала меня Наташка. – Не надо было керамическую заказывать. Металлическая прочнее. Будем надеяться, что вся траурная церемония пройдет пристойно. Кстати, твоя, Яша, перепалка с родственницей еще раз подтверждает мою правоту – чем скорее мы захороним урну, тем лучше.
– Да какая она мне родственница?! – возмутился Яша. – Бастардка! Точно не знаю, но мама рассказывала, Казимир якобы пригулял ее в командировке на перефирии с молоденькой горничной местной гостиницы. Та, не будь дурой, наверняка со всех своих мужиков на Янку алименты в судебном порядке получала. Только Казимир добровольно платил. После скоропостижной смерти матушки Янка быстро сориентировалась и выбрала себе в папы Казимира. Богатый и при положении. В день своего шестнадцатилетия заявилась к Серафиме в Москву с десятью рублями в кармане и с порога попросила разрешения звать ее мамой. Тетушка сроду ни к кому родственных чувств не испытывала, своих детей не имела, ну и растаяла… Не сразу, конечно. Сначала разозлилась на Казимира. Уехала в Виноградное и Янку-сиротку с собой увезла. Та, хитрая бестия, из шкуры вон лезла, чтобы ей угодить. Так с ней и осталась. Даже когда Казимир был прощен. И это несмотря на результаты его медицинского обследования. Тетя всю жизнь считала, что детей у них нет по ее вине, а оказалось, что дело в муже.
– Что-то не похоже, чтобы приемная дочь испытывала скорбь по поводу кончины покойной приемной матушки, – удивилась я. – Да и Серафима Игнатьевна, кажется, вычеркнула ее из своей жизни, раз изменила завещание. Результат семейного конфликта?
– Точно не знаю, какая кошка между ними пробежала. Весной мы пару дней провели в Виноградном, мама просила у тетушки разрешения привезти на лето Ванечку, сына моей сестры, ради приличия поинтересовалась самочувствием Янки. Тетя ответила, что не знает такую, и просила впредь не упоминать при ней это имя. Заодно и Ванька пролетел с морем.
– Слушайте, давайте позавтракаем, а? Время-то уже к обеду. Скоро народ приедет, а мы, как цепные псы с голодухи. Ир, тебе чай или кофе? Впрочем, наливайте себе сами, кипяток на столе, кофе тоже. Заварка… Я ее менять не буду. Вчера вечером только пили. Бутерброды готовы. Не до изысков.
Все рванули занимать места за столом, и я совсем уже собралась сделать ехидное заявление по поводу чайной заварки, как вдруг Яша спокойно протянул руку к заварочному чайнику и налил себе ароматную темно-коричневую жидкость – не менее половины поллитрового бокала.
– Маэстро! – не выдержала я. – Вы рискуете! – И встретила его недоуменный взгляд. – По-моему, сегодняшней ночью у тебя память отшибло. Ты ее потерял вместе со шлепанцем и моими тапками. Впрочем, с моими тапками я погорячилась. Но все равно, не делай из нас слабоумных. И без тебя есть кому этим заняться. Думаешь, я не поняла, что ты нам вчера в чай снотворное подмешал?
У Маэстро от удивления отпала нижняя челюсть. Прямо в бокал с чаем. Хорошо еще, что заварки много – чай был не такой горячий, но борода подмокла основательно и теперь поливала его многослойный бутерброд. И хотя ему было не до разговоров, я все-таки спросила:
– Ты хочешь сказать, что не заваривал вечером чай?
Яша в знак согласия кивнул, очередной раз окунул бороду в бокал и наконец додумался поставить его на стол, потеснив окончательно размокший бутерброд. Бесформенной массой бутерброд шмякнулся на пол и распался на составляющие. Яша проследил за ним глазами и бородой.
– Выжми бороду, – машинально посоветовала я и пробормотала: – В беседке мы дули кофе. Кто вечером заваривал чай?
Все молчали. Испуганный Яша, обернув бороду протянутыми Натальей салфетками, пролепетал:
– Чайничек так и стоял здесь на столике, я понюхал – свежий. А-а-а… почему вы решили, что в заварке снотворное?
Маэстро освободился от основной массы салфеток, оставив часть в качестве украшения бороды. Ярко-желтые клочки прекрасно сочетались с темно-коричневой бородой. Подвинув к себе бокал, он осторожно понюхал содержимое.
– То-то я думаю, с чего бы это мне так спать на новом месте – всю ночь и без задних ног? – медленно проронила Наташка, в упор глядя на Яшу. – Впрочем, передние тоже не ощущались… Ир, ты спала со всеми своими ногами?
– В отличие от тебя, я осилила всего полчашки, поэтому и проснулась среди ночи. Точнее сказать, с рассветом.
– И пошла метать шмотки по коридору.
– Я пошла к морю, но задержалась, поскольку узрела в левой части коридора… Имею в виду слева, если выходить из комнаты… завалявшегося там Маэстро. Было не до шмоток. Мне на всякий случай руки нужны были свободными.
– Я спокойно спал на своей кровати и вдруг среди ночи послышался шум наверху, – пожаловался Яша. – Поднялся с фонариком посмотреть. Из тетиного кабинета доносился явственный шорох. Знал, что дверь заперта, но машинально решил проверить. На свою, понимаете ли, голову.
Маэстро осторожно продемонстрировал присутствующим шишку.
– Открытия, в том числе и закрытых дверей, в основном легко не даются, – мрачно заметила я. – Яша схлопотал по макушке и прилег отдохнуть, затруднив своим распростертым телом выход злоумышленнику, производившему ночной обыск. А тут и я подоспела… Со свободными руками…
– Ты его видела? – с ужасом спросила дочь.
– Яшу? Да вот прямо как сейчас. Или ты имеешь в виду Ниндзя?
Аленка молча хлопала глазами.
– Я тоже хотела сделать открытие… двери. В смысле, проверить…
– Ма! – взорвался Славка. – Ну ты даешь! Почему шляешься по ночам в сомнительные места одна?! Трудно было разбудить?
– Сын! У тебя на двери висело серьезное предупреждение. Что-то похожее на «Осторожно, злая собака!». А остальные спали беспробудно, даже не пошевелились. В принципе, со мной ничего страшного не случилось. Я сбила с ног Ниндзя, он испугался и убежал.
– Откуда он здесь взялся? – озадаченно спросила подруга.
– Транзитом из Японии, – подсказал спокойно попивающий кофе Лешик. – Он с вечера здесь окопался. И хорошо знал, что ищет. Простому российскому вору и первого этажа с лихвой бы хватило. А чаёк, в смысле заварочку, не мешало бы проверить… На ком-нибудь еще.
– Жалко. Янка уже позавтракала…
Наташка от огорчения даже отставила свою чашку.
– Да какой смысл в этой проверке? Все, что могло случиться этой ночью, уже случилось, – заявила расстроенная Аленка. – Кажется, я начинаю тосковать по затяжным дождям…
Звонок мобильного телефона из Славкиного нагрудного кармана прервал тоскливую речь его сестры. Разговор за столом мгновенно стих. Все следили за выражением лица Вячеслава. Впрочем недолго. Затем уже следили за мной, поскольку мобильник перекочевал ко мне.
– Папик! – коротко пояснил сын.
Димка был очень взволнован. Поняла это сразу – он три раза спросил, все ли у нас в порядке. Я успела ответить всего один раз. Дальше посыпались новости. Оказывается, все родственники Серафимы Игнатьевны неожиданно отправились в Виноградное, захватив в качестве предлога урну с прахом покойной. Димка на это совсем не рассчитывал. Нам надо быть крайне осторожными и продержаться чуть больше суток. Помощь идет. Они с Борисом уже выезжают. Последовало еще одно напутствие держаться всем вместе, по ночам закрываться на ключ и ни в коем случае не заикаться о содержании завещания. После этого связь оборвалась.
– Подлый обманщик! – пробормотала я себе под нос и радостно известила окружающих: – Все в шоколадной глазури, комсостав выезжает, – но тут же сникла, не в силах отделаться от догадки, которая меня осенила.
Следовало признать, что муж достаточно хлебнул со мной неприятностей, в которые я постоянно вляпываюсь, но по мере возможностей стараюсь уберечь его нервную систему от последствий стихийных бедствий, порождаемых неуемным любопытством – моим, а зачастую и Наташкиным. В результате он укоренился во мнении, что я делаю из него дурака. На сей раз, кажется, Димка решил взять реванш.