– Нет, конечно…
Егора подмывало возразить, что «какие-то поправки» – это вовсе не про старушку, это про всю планету. Но в качестве доказательства ему пришлось бы рассказать о книге и о том, откуда она взялась. Кроме того, что Топорков вряд ли одобрит общение со странником, сама книга – Егор это чувствовал – была как-то связана с петлями во времени и, не исключено, с подменой диплома. И даже если не связана – превращение закорючек в спортивный справочник выглядело, по меньшей мере, сомнительно.
Так или иначе, фразы о поправках уже перекочевали к другому аналитику, вот пусть и разбирается. Хотя, Егор был уверен, что другой, не моргнув глазом, сольет их в буфер.
– Конечно, тревогу бить ни к чему, – твердо повторил он. – А что мне делать со Жмыховым?
– Мы не знаем, с каким упреждением пришло послание. На всякий случай отслеживайте эту фамилию. Через несколько дней будет видно, сумели мы предотвратить его смерть, или не сумели, – с профессиональным равнодушием сказал Топорков. – И еще у вас остается про старь. Смахивает на афоризм. Здесь я особых проблем тоже не вижу. Ну, тренируйтесь, вам полезно.
Он, не попрощавшись, отключился, и на стене возникли два отрывка:
ЖМЫХОВ ПЛОХО СЕРДЦЕ
СТАРЬ ОТКРЫЛА НАСТОЯЩЕЕ ЗАКРЫЛА БУДУЩЕЕ
Егор согнулся и подпер лоб кулаком. Тренируйся, дорогой, тренируйся. Топорков здесь проблем не видит. Он их, кажется, вообще не замечает – принципиально.
Егор откинулся на спинку. Иногда бывает так трудно сосредоточиться…
Все сначала. «Старь открыла настоящее». О чем идет речь? «Закрыла будущее»… Смысловой ряд: старь-настоящее-будущее. Стилистически «старь» выпадает, должно быть «прошлое». Тогда это действительно станет похоже на афоризм. Итак, вместо «прошлого» – «старь». А почему? Маму ее…
Егор перебросил пульт в правую руку и вызвал лингвистическую программу.
СТАРЬ. СИНОНИМЫ: СТАРИНА, ДРЕВНОСТЬ.
– А-а-а!.. – Протянул он. – За маму прощенья просим.
Картина более-менее прояснялась. Древность – это не просто прошлое, это очень далекое прошлое. Это то, что уже миновало тогда, когда «прошлое» еще представлялось «будущим». Полный ряд выглядел бы так: старь-прошлое-настоящее-будущее.
Егор звонко щелкнул пальцами и отправился на кухню. Там он торопливо накидал в тарелку дюжину шпротин, затем вернулся в комнату и показал монитору кулак.
– Старь – это протоистория, – громко сказал он.
«Протоистория открыла настоящее». Объяснила, что ли? А будущее она почему закрыла? Опять ерунда…
Егор поставил тарелку на пол и взялся за пульт.
– Соловьев? Я слушаю, – ответила Маришка.
– Мне нужна машина.
– Время?
– Как можно быстрее. И, наверное, предупредить начальство…
– Вы вольны в своих действиях. Будет результат – доложите.
– Спасибо вам, Маришка.
– О! В вашем лексиконе имеется и такое?
– У меня там много чего имеется. Я вот, что хотел, Маришка. Вчера мы с вами в коридоре… как-то нелепо…
– Хорошо, Егор. Не сейчас.
– Но вы не обижаетесь?
– Нет. Уже нет. Да! – Вдруг сказала она.
– Что «да»? – Нахмурился Егор.
– Чуть не забыла: у вас же одна строка на контроле. Фамилия Жмыхов? На него кое-что пришло.
– Откуда пришло?
– Оттуда, – многозначительно произнесла Маришка. – Вот оно. Получили?
На сером поле проявилась короткая фраза:
ЖМЫХОВ УМЕРЕТЬ
Егор оцепенело уставился в монитор.
– Да… Получили… – выдавил он. – Что у нас с обследованием?
– Что… – пожала плечами Маришка. – Приглашения разослали, а дальше – их дело. Не силой же в клинику тащить.
– Они не догадываются, насколько серьезна угроза. Может, рассказать им по секрету? – Егор увидел, как меняется лицо Воиновой, и быстро поправился. – Или не рассказать… намекнуть только.
– Поделитесь этой идеей с Сергеем Георгиевичем. А лучше – не надо. Егор, на планете каждый день умирают тысячи и тысячи. Странно, что я вам об этом напоминаю.
– Да… Да, Маришка, вы правы. Последний вопрос: существует ли способ отличить краткосрочные прогнозы от долговременных?
– Существует. Наверняка существует, но нам он неизвестен. Жмыхов, вероятно, умрет, Егор. Мне очень жаль. Фирма старается предотвратить беду, но она не способна ее отменить.
– Сергею Георгиевичу придется завести вторую «черную папку». Эта скоро переполнится.
– У него их уже четыре, – мрачно ответила Маришка. – Мы занимаем линию. До связи.
– «Фирма не способна»!.. – бросил Егор. – Тогда зачем?..
На стене, точно в укор его бессилию, слабо светилось:
ЖМЫХОВ УМЕРЕТЬ
Выключив монитор, Егор достал из шкафа конвертик со свежим плащом. Побродив по комнате, он убедился, что мусора не осталось, и взял с дивана книгу. Показывать ее он не желал никому, даже потенциальной супруге. Егор повертел книгу в руках и, не найдя для нее подходящего места, сунул в карман плаща.
– Сосед! – Окликнул Егор. – Прими письмо для Маришки. Голосовое.
– Я записываю, – отозвался мажордом.
– Маришка! – Сказал он, прочистив горло. – Твой дворник поехал в командировку. Вернусь вечером. Приготовь, пожалуйста, что-нибудь из рыбы. Ты отличная хозяйка.
Он хотел добавить что-нибудь еще, но передумал и, объявив Соседу отбой, пошел к лифту.
Желтый «Беркут» уже стоял у подъезда. Аркадий напряженно смотрел вперед – так, будто мчался на огромной скорости. При этом он мерно раскачивался и постукивал обеими ладонями по рулю.
– Шумы убери, – велел Егор, забираясь на заднее сидение.
– Это музыка, Егор Александрович, – оскорбился водитель.
– Значит, убери музыку.
Аркадий тронул на руле какую-то плоскую кнопку, и в салоне стало тихо.
– Куда едем, Егор Александрович?.. То есть Егор.
– В музей протоистории.
Водитель присвистнул.
– Музей? Это в Малом Китеже! Полтора часа в один конец, – предупредил он. – На вертолете…
– На вертолетах летают. А мы с тобой едем. В музей протоистории.
Аркадий жалостно вздохнул и завел мотор.
Машин на улице было мало – во-первых, обед, а во-вторых, проектировщики предусмотрели идеальные развязки. В часы «пик» пробки все же возникали, но нынешние городские власти относились к ним философски. Дороги они уподобляли артериям, а транспортный поток – течению крови. Мол, скачки давления при физических нагрузках – это нормально. Горожанам такие сравнения нравились.
Глядя в окно, Егор неожиданно задался вопросом, почему одна и та же планировка устраивает людей на протяжении двухсот лет. Население растет, жизнь меняется, и то, что было удобным для деда, внуку должно казаться невыносимым.
Егор удивился не столько этой мысли, сколько тому, что раньше она его не посещала. Никто из людей не задумывается о предках, лишь иногда – о потомках. А предки – это уже позади.
На углу висела ярко-красная вывеска: «Крендель + Ватрушка. Ваш свежий хлеб». Эта булочная стояла здесь всегда. И стеклянный шатер, и искусственные деревца в мраморных кадках – тоже. В доме напротив жили его родители – когда-то жили, раньше. Ребенком Егор любил забегать в угловой магазинчик, и продавщица привычно протягивала ему теплую ватрушку в хрустящем бумажном пакете. Ватрушки там пекли замечательные. А вот кренделей почему-то никогда не было.
Егор часто заморгал и повернулся вперед – тот дом давно скрылся из вида, потерялся в строю таких же серых башен, и выворачивать шею уже не имело смысла.
Это фраза из послания виновата, с неудовольствием подумал он. Размяк, рассопливился. Старь открыла настоящее… Ничегошеньки она не откроет, эта старь.
Машина пересекла объездную дорогу, нырнула в тоннель под пригородной платформой и, встав на прямую, как линейка, трассу, полетела к дальним холмам.
– У тебя на какую скорость лицензия? – Спросил Егор.
– У меня полная, – разудало ответил Аркадий. – Когда пришел в фирму, экзамен сдавал на гоночном «Стриже».
– Зачем фирме гонщики?
– Плащи развозить, – засмеялся Аркадий. – Может, музычку, а?
– Ты сколько в фирме работаешь?
– Шесть лет.
– Разве нашей фирме не пять?
– Вашей, с плащами, – пять. Но это вспомогательная структура. А фирма в целом – она давно появилась. По-моему, она была всегда.
Все было всегда, молча согласился Егор. Города, булочные, противостояние двух материков и, конечно, разведка.
– Постой, Аркадий, сколько же тебе лет?
– Да мы с вами ровесники. Выгляжу я подростком, знаю. С женщинами проблемы иногда… Но это тема невеселая. Давайте я лучше музычку…
– Включай, – скривился Егор.
Через час с небольшим на горизонте показалась темно-серая глыба. По мере приближения глыба росла и обретала фактуру: сплошная стена распалась на отдельные дома, между ними прорезались щели улиц, а в бетонных стенах стали различимы бликующие стекла.
Аркадий сверился с КИБ-навигатором и вырулил на внешнее кольцо.
– Музей за городом, – пояснил он. – Сейчас, уже приехали.
Они остановились возле невысокой асимметричной постройки, обсаженной какими-то пронзительно-зелеными кустами. Перед зданием находилась автостоянка, на которой торчала одинокая розовая машина дамской модели.
Занятно, подумал Егор. Музей протоистории, по идее, тоже спроектировали на Земле. В этом что-то есть – создавать музей самого себя…
– Зайдешь? – Спросил он у Аркадия.
– Я здесь подожду, если не возражаете.
Егор хлопнул дверцей и, не одевая капюшона, добежал до широкого навеса. По затененному крыльцу, придерживая накинутый плащ, спускалась миниатюрная девушка с двумя наивными косичками.
– Я вас еще на кольцевой приметила, – проговорила она. – К нам редко заезжают. Добрый день.
– Здравствуйте, я Соловьев.
– Очень приятно. Старь, – склонив голову набок, сказала девушка.
– Простите?..
– Старь. Это моя фамилия. А зовут Катерина. Смешное имя, правда?
– Правда, – рассеянно кивнул Егор.