— Стрелку забили? — спросил Поп.
— Нет пока. Вас дожидались, — хмыкнул Семен Громов и велел адъютанту: — Серега, позвони Сяпе, скажи, разговор есть большой.
— Во сколько стрелка?
— Да хоть бы и через час. Чего тянуть кота за яйца.
Громов уже десять лет держал тут бизнес, и все его знали. Если Сяпа откажется от переговоров, то букмекерские точки просто сожгут. Зимин дал добро.
«Так не доставайся же ты никому».
Широкий жест Громов оценил. И бойцов сбережет, и другим покажет, как надо со своим добром обращаться. Мирослав с Поповым решили, что все объекты застрахованы. Они вполне потянут и суды, и ремонт. Зато авторитет сохранят. Но это все на крайний случай.
— Главное, чтобы без мокрухи, — попросил Зимин. — Особенно среди мирного населения.
— Ничо, всех выпустим и запалим, — успокоил Громов.
— Ладно, поглядим. Вдруг одумается человечек, за ум возьмется?
Все-таки хотелось надеяться на лучшее.
— Да х… их разберет, беспредельщиков этих.
Сяпа зарвался. Ночка была бурной. Громов с Зиминым катались по городу, издали наблюдая за столбами дыма. Пожарные расчеты еле успевали на пожаротушение. В одночасье Борис Сяпов потерял все, что было. Напуганные подельники кинули его, бежав, как крысы с тонущего корабля. Адвокат и чиновник из Смольного, который пробил сделку, быстро раскололись, когда их среди ночи подняли с постельки люди с пушками.
Мужика нашли на заброшенной даче в Павловске, где он скрывался от преследования. Взяли тепленьким, он даже не понял, кто его будит.
— Ну, привет, Бориска-барбариска! — улыбнулся Громов. — Ты тут хорошего человека обидел, сволота.
Сяпа подскочил на убогом топчане и спросонья заморгал.
— Я… Гром, да я…
— Цыц! Я тебе, п…р гнойный, слова не давал.
Сверху потревожено раскачивалась «лампочка Ильича» без абажура. Над Сяповым нависла массивная тень гостя. Рядом стояли бойцы со стволами, а позади маячили Зимин с Поповым и их юрист с портфелем. И менты! Сяпа аж ох…л от удивления, что они здесь забыли. Один курил, а другой бумажками шуршал.
— Так, пишешь сейчас признательное, как ты бизнес отжал, — продолжил Громов. — Дружок твой Иверский, который все обтяпал, уже тебя заложил, сучий потрох. Так уж и ты его сдай, сделай милость.
Он хохотнул.
— Давай, вставай, не ссы. Пиши явку с повинной. Напишешь — дольше проживешь. Расскажи, как решил все сжечь, чтобы не отдавать обратно. А теперь тебя совесть замучила, и ты сдался в руки стражей порядка.
Тот написал. Понял, что, пока решается вопрос о праве собственности и идут суды, он будет жить. Довольные менты, предвкушая лычки за то, что взяли особо опасного рецидивиста и поджигателя, пожали Громову руки и повели Сяпова паковать и оформлять. Он, не поспевая, спотыкался. Зима все ждал, что упадет, но нет. Удержался на ногах, влез в машину и исчез там, как в пасти чудовища.
Зимин с Поповым стояли, глядя вслед полицейскому уазику.
— Че-как решится все? — спросил Поп. — Кончать его будем?
— В СИЗО не тронем, а на зоне свои люди есть, — ответил Громов. — Да ты меня знаешь, крови не люблю без нужды.
Ага. Если вспомнить, как он мочил конкурентов, сразу сомневаешься. Впрочем, может быть, в свое время вволю попил и искупался в ней, так что устал.
Потом праздновали победу. Поп напился как свинья, что с ним бывало редко, но метко, и Зимин велел бойцам увезти зама в гостиницу. Стареет мужик, сдает помаленьку. Годы дают себя знать. Перенервничал.
Остались одни с Громовым. Пили, если, на баб смотрели, музыку живую слушали.
— Что, нравится? — спросил Громов с улыбкой, перекосившей лицо, когда натянулся шрам.
— Вообще да, — ухмыльнулся Зимин и невольно сравнил девку на сцене с женой. — Только есть и лучше.
Ольга вообще пока вне конкуренции. Уже соскучился.
— Слыхал, ты женился?
— Не врут слухи.
Мужики чокнулись и выпили, не закусывая. Потом все-таки селедки с лучком и капусты жахнули. И повторили.
— Семейный, значит, человек ты у нас, Зима.
— Ну, да.
Заело его, что ли, как пластинку? Громову какое дело до этого? Ну женился и женился. Все лезут в душу, кого ни встреть.
— И кто у нас жена?
— Йог.
— Что, правда? Ногу за ухо — и в узел?
Именно такой в представлении Семена Громова была йога.
— Ага.
Не скажешь же человеку, что она в ЧОПе работает. А не уволиться ли ей оттуда? Работа сложная, нервная. Особенно для мужа. Зимина это слегка нервировало.
Приедет — поговорит с ней на эту тему.
Глава 10
Зимин связался со своим поверенным, заручился поддержкой юристов в Питере, перепоручил им это дело и отправился восвояси. Хотя ему было сказано, что, скорее всего, разок придется явиться для дачи показаний. Если не в Питере, то в Москве. Процедура допускала до суда сбор сведений в письменном виде.
Телефон выдал трель. Ольга пожалела, что не отключила звук. Казалось, еще секунду назад она сомкнула веки — и опять вставать. Ну, что за идиот названивает в такую рань?
— Алло? — хрипло спросонья спросила она, не посмотрев, кто звонит.
— Я тебя разбудил?
Мирослав? Уже? Ой… Ольга так резко села, что немного закружилась голова. Посмотрела — на часах седьмой час утра.
— Ты там или уже тут? — спросила она.
— Здесь, — засмеялся он. — Открывай давай.
Открыла. Стоит с букетом, лезет с поцелуями и пахнет перегаром. Оброс за два дня щетиной, но легкая небритость ему идет.
— Ты что, пил?
— А что? — усмехнулся он.
Ждет ответа. Очередной тест? Ольга смерила взглядом мужа и решила, что она не в настроении, чтобы ругаться.
— Надеюсь, сегодня не ты за рулем? — только и сказала она.
В конце концов, это не ее печень. А он со своей может делать что угодно, если в меру и здоровье позволяет. Но правила дорожного движения еще никто не отменял.
— Нет, — ответил он.
— Праздновал? — спросила Ольга. — Есть повод?
— А то! — похвастался он. — Ну, ты пустишь меня или нет?
Она отодвинулась, и мужчина вошел в прихожую. Ольга наконец-то проснулась и поняла, что это не сон. Мирослав тут! Приехал. Наверное, сразу после аэропорта поехал к ней, даже не успел привести себя в порядок. И не с пустыми руками. Кроме роз, еще какой-то пакет в другой руке.
Ольга зевнула и поняла, что без кофе расспросы начинать не стоит. Она чмокнула мужа в колючую, как каштан, щеку, забрала букет и пошла на кухню.
— Кофе будешь? Или тебе алкозельцер?
— Это уже было, — махнул он рукой. — Кофе давай.
Он ощутил радость от встречи. Ольга была заспанной и какой-то уютной. На щеках нежный румянец, халат так и норовит раскрыться, демонстрируя то кусочек декольте, то округлое загорелое колено. Кудри со сна стояли дыбом, и ему захотелось запустить в них пальцы. Еще вдруг привиделось, как он наматывает эти волосы на кулак, когда он ее нагнет и…
Но это позже.
Устал, как собака, и не выспался. Они с Громовым почти до часу ночи «квасили» и отмечали победу. Но вообще в меру. Не алкашня же, в самом деле. Потом он перехватил пару часов сна до утреннего рейса, и все.
Жена варила кофе, ставила цветы в белое эмалированное ведерко, которое почему-то заменяло привычную вазу, делала бутерброды с каким-то странным зерновым хлебом и мягким сыром и накрывала на стол. И все это без суеты, как-то спокойно, словно для них это сотое по счету совместное утро. Мирослав полез в сахарницу и обнаружил там коричневый порошок. Попробовал — сладкий. Ладно.
— Тростниковый, — сказала Ольга. — Будешь?
— Я так и понял.
Видел такой сахар в кафешках, только не знал, как называется. Он не фанат.
— Ну, ты допивай, а я пока в душ, — сказала женщина, отставив свою чашку, и повела носом. — Да и тебе не помешает. Но я первая.
Вот и повод вручить подарок.
В этот раз контрастный душ, нелюбимый, но бодрящий. Ольга наконец осознала, что это не сон. Зимин тут, на ее кухне.
Все-таки немного отвыкла. Вернее, еще не привыкла. Три дня — не срок.
«Бешеной собаке семь верст не крюк».
Успеется еще.
Хм… Розы подарил. Много. Давненько ей букетов не дарили. Тоже, кстати, заблуждение, что красивые женщины утопают в цветах. Исключение, разве что, актрисы.
А что, интересно, в бумажном пакете с ручками? Какие-то покупки? Почему принес с собой? Может, там что-то для нее? Гостинцы из Петербурга? Подарок? Она же как кошка, так бы и сунула нос, чтобы посмотреть. Но пусть он сам.
Женщина вылезла, вытерлась, натерлась миндальным молочком, пригладила волосы и вышла обратно. Так, куда она дела «его» подарок? Во-от… Сейчас вручать будет. Ольга взяла пару чистых полотенец и банную простыню.
— Ау! — заглянула она на кухню.
— Быстро ты.
Она села на свое место и поставила перед мужем подарок.
— Что это? — спросил он.
— Что обещала.
Запах ему понравился. На бритвенный станок он как-то странно посмотрел. Зимин забыл о том разговоре, но теперь понял, что она имела в виду. Кстати говоря:
— Чуть не забыл!
Он поднял с пола свой пакет и протянул жене. Она, мысленно потирая руки от нетерпения, заглянула внутрь. В пакете с символикой сети «хайнманн» оказался набор для лица от «клиник» и аромат той же фирмы.
Мужчина купил все это в последний момент в аэропорту. Еле отбился от продавщицы. Она навязывала какую-то вонючую гадость, но он решил по-своему. Хотя, может, ему так просто показалось с похмелья.
— Ой, спасибо! — улыбнулась Ольга.
От этого легкого, нестойкого аромата с цитрусами у нее никогда не бывало мигрени. Брала однажды, чтобы «носить» на работе и не душить окружающих. В жизни она предпочитала селективы «мансера» или «монталь» с ароматами роз. На коже раскрывались чудно.
Вот что, значит, ему нравится. Будем знать.
Зимин получил заслуженный поцелуй — опять в щеку — новую зубную щетку, и Ольга, сунув ему в руки полотенца, вытолкала мужчину в ванну.