Она знала больше ментов, но никто не стал ее слушать.
Копия аттестата в деле, почему-то выдан дубликат без оригинала. Задним числом. И приписка аккуратным почерком Крагина на полях: «Купила аттестат? Табель не достать за давностью лет».
Мирослав сомневался. Ольга умная, начитанная женщина, закончила элитную гимназию, знает несколько иностранных языков. Не может быть! Или может? Судя по всему, год у нее выдался тяжелый, и она могла забросить учебу.
Про ребенка непонятно только.
От кого он вообще? От Ибрагимова, как он предполагал с самого начала, или от того молокососа, по которому Ольга так убивалась? Любила, значит, парня. Столько лет на кладбище к нему ходила.
Один листочек был про Большакова-старшего, который… имел долю в ЧОПе, где работала Ольга Леткова. Вот это поворот! Он что, взял шефство над девушкой, по вине которой откинул ласты его сынок? Или просто следил? Присматривал, так сказать. И опять приписка начальника службы безопасности, что охрана опознала на фото мужчину с кладбища, с которым беседовала Ольга.
В общем, вопросы множились.
В папке входящих, которые подсунула секретарша, лежало приглашение в галерею «Крылья фантазии» Изабеллы Летковой. Благотворительный аукцион, где желающие могут приобрести свои фото, сделанные в спортклубе. Вот, значит, как… Теща хотела их видеть и нашла повод.
Захочет ли Ольга?
Ольга навестила соседку. Она снова шла от ворот в больничный комплекс и вспоминала, как ее после обсервации выпнули в общую палату гинекологии. В роддом через дорогу таких не отправляли.
Она была домашней девочкой, не знала, как это бывает. Боль, страх, желание умереть… Понимание, что ничего хорошего больше не будет. Полная безнадега и апатия.
Девяносто седьмой год. Все переполнено. Туалет на этаже для всех, душа нет. Пять коек в палате и шестая — диванчик, наверно, из ординаторской. Спать страшно, тараканы хотят толпами… Лекарства у всех свои, шприцы тоже. Ее врачи пожалели, выделили антибиотики. От казенного гентамицина у нее было осложнение на слух.
Потом к ней пыталась прорваться Изабелла, которая ее отыскала. Ольга тогда еще ничего не знала и считала, что это ее мать. Она не понимала, как та могла избавиться от родного внука. Наврала про обычный осмотр, и в частной клинике ей без предупреждения что-то вкололи. Девушка почуяла неладное и сбежала. Очнулась уже в больнице.
Врачи пошли на принцип и не пустили Изабеллу, но она передала лекарства. И этого девушка тоже тогда не знала, а если бы знала, умерла бы, но не приняла ничего из ее рук.
Изабелла хотела, чтобы Ольгу перевели в столичную больницу. Зав гинекологией, тетка тертая и упертая, снова пошла на принцип, чтобы не портить галочки успеваемости, и отказалась переводить. Это целая история. Чтобы районные врачи признались, что не смогли? Да никогда!
А что, если умрет? Гражданка, вы поймите, как все серьезно. Там кровопотеря и осложнения. Какой, к черту, дневной стационар? Вы с ума там все посходили? Пока не вылечим, не выпишем вашу дочь. Ах, жаловаться будете? Жа-луй-тесь!!! Но пациентка останется здесь.
И за это Ольга тоже была благодарна этой женщине, которой было неважно, кто такие Летковы и сколько у них денег и власти. Наверное, доктор давно уже уволилась на пенсию. Все теперь тут по-другому. Новый ремонт, разрухи больше нет, и врачи все сменились. Но память осталась.
Как и страстное стремление выжить всем назло. Природа — мудрая сволочь.
Ольга постояла недолго возле здания и пошла дальше по аллее, чтобы не заставлять Миру Загитовну ждать.
— Подержите, пожалуйста, — сунула женщина охраннику поводок и вошла внутрь.
Ольга выбросила увядшие цветы, оставшиеся с прошлого посещения, сменила воду и поставила свежий букет в вазу на подоконнике. Потом отчиталась перед соседкой о том, чем был занят пекинес, благоразумно умолчав о загубленном водяном матрасе.
— Мы еще ездили на ипподром, там Чарли подружился с пуделем, — показала она совместное фото собак на смартфоне.
— Ай, молодцы, — похвалила пожилая женщина. — Времени даром не теряете. Спасибо, милая.
— Не за что!
— Значит, не надоел пока мой дружок?
— Что вы! — всплеснула руками Ольга. — Мне только в радость.
— Это хорошо, — вздохнула старушка.
Мира Загитовна крепилась, но выглядела неважно. Встать с постели она все еще не могла. Она попросила воды. Ольга отошла в коридор к кулеру, а когда вернулась со стаканом, то подумала, что женщина просто спит. Только какой-то датчик тревожно пищал.
— Мира Загитовна! — тронула посетительница руку больной. — Вы как?
Ольга распахнула дверь в палату:
— Эй, кто-нибудь!!!
Накатило ощущение непоправимой потери. Внутрь влетела медсестра с поста, потом санитары. Ольгу попросили выйти. Все забегали, засуетились, выкатили пациентку на каталке и повезли в реанимацию.
— Господи, ужас какой.
Ольга достала из сумочки одноразовый платок и промокнула пот со лба. Ей было не по себе. Она уже семь лет знала соседку и как-то сроднилась с ней. Теперь она, возможно, наблюдала ее уход из жизни.
Впрочем, доктор скоро порадовал. Сердце запустили, аппарат искусственной вентиляции легких подключили. Возможно, «ваша бабушка» скоро выкарабкается. Так и сказал. Ольга не стала поправлять врача.
— Доктор, а сколько она пробудет в больнице?
— Не берусь судить, — развел он руками. — Сколько потребуется. Палата платная.
Вот так. Все равны, но одни животные равнее других. Деньги решают все. Будь это женщина с улицы и с обычным полисом, неизвестно, чем бы все кончилось.
— Держите меня в курсе, — дала ему Ольга свой телефон, вырвав листок из блокнота. — Звоните в любое время дня и ночи.
Оставаться дальше не имело смысла. Все равно посетителей к больной не пускали.
Ольга еще собиралась в баню с подругой. Надо было обсудить с Надей приготовления к новоселью. Мирослав и его друзья, вроде, люди простые. «Фурляля с лапиздронами» в меню и официанты не понадобятся. Посидят просто, по-домашнему.
Она ехала домой и думала, что будет завтра. Выходит из отпуска ее бывший начальник. Николаев будет о-о-чень удивлен, что в его отсутствие пресс-секретаря «ушли». Ольга решала, ждать звонка или позвонить первой. Ладно, сообразим по ходу действия.
О! Уже приехали.
К хорошему быстро привыкаешь. Например, к личному водителю, который тебя везде катает. Так она скоро разучится ездить на машине.
— Все в порядке? — спросил Брилев, заметив, что хозяйка помедлила, прежде чем открыть дверцу автомобиля.
— Да.
Он, как и хозяин утром, решил, что Ольга врет. Ничего не в порядке. Из банка вышла бледная, из больницы спустя час хмурая и задумчивая. Слишком долго для обычного посещения. Он с напарником уже хотел идти ее искать.
Что-то происходило, и охранника это беспокоило.
— Ой, жара, — перевернулась на спину Ольга и поправила тюрбан на голове. — Вообще…
— Ты чего? — спросила Надежда.
Обычно это она выскакивала первой, а сегодня вдруг подруга начала жаловаться, хотя всегда хорошо переносила сухой жар.
— Все, я пошла. Скраб тебе оставлю, не переживай, — бросила Ольга и ретировалась.
На массаж она сегодня так и не сходила, зато устроила себе «тихий час» до бани. Это все муж виноват! Полуночничали, а потом рано поднялись. Про то, что сама его дождалась и соблазнила, женщина старалась не вспоминать. А то опять нахлынет знакомое томление. Не вовремя.
Она стояла под душем, смывая соль и мед, и перед глазами, как вспышки, пробегали воспоминания. Даже касаться себя стало неловко. Захотелось домой, к своему мужчине.
— Леткова, — сунулась к ней за перегородку подруга. — Давай скраб.
Ольга протянула банку и пошла сушиться.
Пока пили чай и отдыхали, обсудили, что купить на завтра. Картошки, чтобы сварить «в мундире», хорошей балтийской селедки, шмат сала, корейки, зеленого и репчатого лука, соленых — непременно соленых, не маринованных! — огурцов и грибов, соленых помидоров — зеленых и красных, квашеной капусты. Ольга послушно записывала в блокнот.
— Хотя нет, стой! — скомандовала Надежда. — У меня трехлитровая банка своей осталась. Не покупай. Клюквы купи или брусники. И яблок. Заправим у тебя дома.
— Ой, люблю, как ты делаешь.
Пальчики оближешь.
— Водки еще.
— Ну-у… — протянула Ольга.
Мужики нажрутся, а ей потом выхлоп нюхать поутру. С другой стороны, кто она такая, чтобы что-то разрешать или запрещать мужу и его друзьям? Пусть отмечают. Если что, переночует отдельно в гостевой спальне.
Она представила, как это будет, и тихонько фыркнула от смеха, закрывшись кружкой.
— Мясо тоже, наверное, — продолжала перечислять многоопытная подруга. — Нарезку и просто запечь. Я еще куроноги сделаю и привезу. Мария Николаевна добудет нам медицинского спирта.
Ольга поперхнулась.
— Что-что?
— Ну, коллега моя, ты ее знаешь по даче.
— Я так и поняла.
Анестезиолог. Та самая, которая флиртовала с Поповым. Она тоже приедет? Значит, у них с Поповым все серьезно и не закончилось на первом знакомстве. Интересно, интересно…
— Давай без спирта, а? — попросила она. — Пусть просто приезжает в гости.
— Хорошо. Я испеку «наполеон», — сказала Надя.
— Хозяйственная ты моя!
Все равно она не ест, но пусть будет. Мужики все смолотят.
Надя была домовитой, окружая всех вокруг теплом, но под конец, как подозревала Ольга, начинала этой заботой просто душить. Оттого мужики и бежали прочь. Дети зато никуда не денутся. Пока не повзрослеют, а там упорхнут из семейного гнезда.
Все это, конечно, про себя, а не вслух, а то подруга смертельно обидится.
— Я сделаю греческий салат, — сказал Ольга и спохватилась: — Кто покупает хлеб?
В общем, план вечера утвержден, соберутся в семь вечера, накроют на стол и начнут отдыхать. Женщинам даже в голову не могло прийти заказать готовое. Так все будет по-семейному, тепло и душевно.