— Ну и денек, — повторила Ольга, которая болела за телохранителя. — Ах! Ну… Давай… Ну что же ты…
Мужики покатились по полу по полу. Второй телохранитель отступил вглубь квартиры, чтобы не мешать.
— Вяжи его, — все-таки повалил Андрея один из охранников, покраснев от натуги и с трудом удерживая болевой захват. — Да не так, балда. Ладно, вырубай.
Второй телохранитель попытался пережать на яремную вену, чтобы Рудницкий потерял сознание, но получил в ответ пинок от спецназовца. Все происходило совсем не как в кинематографе. Борьба была грязной, совсем не по правилам: двое на одного.
Снова звон. Андрей вскочил, рванулся и упал, когда его перехватили за ноги и вдвоем повалили. Вся прихожая теперь была усеяна сверкающими осколками.
— Эй, это было мое любимое зеркало!
Как мало, оказывается, надо, чтобы излечиться от депрессии и уныния.
Еще час назад Ольга рыдала по разрушенной любви, думала, что все плохо, все умрут, упивалась своей обидой, думала о разводе, страдала по Зимину. А теперь, стоило столкнуться с настоящей опасностью и бывшим возлюбленным, как она поняла, что все это мелочи жизни.
Главное не то, что случается, а наше отношение к этому.
Андрея приковали наручниками к батарее. Ольга перевязала и заклеила порезы у ребят, вытащив пинцетом пару крупных осколков стекла. Помощь Андрею оказывать не стала, просто не могла себя заставить его коснуться.
Зеркало разбилось. Плохая примета.
— Только сильно его не бейте, ладно? — попросила она напоследок ребят, когда они созвонились с руководством и засобирались на выход. — Это мой бывший жених. Ему надо домой, проспаться. Правда, Андрей?
Он, набычившись, угрюмо молчал. Рудницкого вывели. Ольга дала себе слово завтра же сменить замок и снова легла спать.
К Мире Загитовне еще надо в больницу сходть… Как там Чарли… Пушистик лупастый…
— Уа-а… Ох…
Ольга зевнула, прикрыв рот рукой. Глаза сами собой закрылись.
Рудницкого повезли в тренировочный центр в Южном Бутово.
Раньше Зимин баловался подпольными боями, но потом легализовался и завязал. Перешел на легальные схемы. А центр с оборудованием, тренажерами и «клеткой» остался. Его использовали по прямому назначению, чтобы тренировать там бойцов, которых спонсировал Мирослав, а также ребят из службы безопасности.
Зимин был сегодня зол, потому что его сон тоже не вовремя прервали сообщением о госте в квартире жены.
— Ну привет, — широко улыбнулся он, подходя ближе. — Отпустить, — скомандовал он, и охранники, державшие Рудницкого под руки, расковали его, сняв наручники.
Бывший жених Ольги выглядел совсем не так, как Зимин себе представлял по досье, составленному в службе безопасности. Правильно говорят, что на документах все выглядят хуже, чем в жизни, если вообще на себя похожи.
Мужик оказался красавчиком, бабам такие нравятся. Даже невзирая на то, что был помят и получил пару царапин. Высокий, чуть ниже самого Зимина. Худощавый, поджарый, видно, что в хорошей форме. Моложе. Ровесник Ольгин. Светловолосый, тогда как на фотке были невнятные русые волосы.
Зимин вдруг разозлился. Определенно сравнение выходило не в его пользу.
— Чего молчишь? Не хочешь поздороваться? — усмехнулся он.
— Ты кто? — мрачно спросил блондин. — Муж Ольги?
— Я-то муж, а ты что за х… с горы?
«Ты понимаешь, что за такие дела я тебя просто прикопаю?»
Эти слова все еще звучали в ушах Андрея Рудницкого.
«А Ольга?» — «А Ольга ничего не узнает».
И улыбочка во все тридцать два зуба.
Спецназовец понял, что вляпался по полной и продолжает погружаться.
Он совершил непростительную глупость, променяв шикарную женщину на простушку.
Ему ведь раньше все мужики завидовали. Это льстило его самолюбию, хотя иногда раздражало, словно это он был приложением к Ольге, а не она — к нему. Так что Андрей старался не брать ее на общие встречи, чтобы никто не увел.
Назревала мысль, чтобы «расписаться»: семейным давали ведомственное жилье в столице. Ольга тоже устала мотаться из пригорода на работу, так было удобнее. Чаще видеться, жить одним домом. Одни плюсы. Он умел убеждать.
Тогда он впервые заговорил о детях. Просто чтобы повлиять на Ольгу. Ее откровение стало сюрпризом. Бесплодие. Хотя раньше Андрей не думал о них, его и так все устраивало, но… Мыслишка мелькнула нехорошая. Это как покупать бракованный товар в магазине.
Да и мать постоянно на мозги капала, что ему нужна девушка помоложе, и как она так мечтает о внуках, а ведь Ольге уже тридцать семь, ну куда ему с ней… Он проговорился — и понеслось. Аргументы правда были железными. Усыновлять он неизвестно чьего ребенка никогда бы не стал. Чужая кровь.
И тут девушка из бухгалтерии, с которой он случайно переспал, сообщила о своем деликатном положении. Это произошло за день до свадьбы. Он сделал выбор и в полном раздрае улетел в командировку на Кавказ.
Прилетел обратно — а ребенка никакого не оказалось! Подружка решила его поймать «на живот», лишь бы расстроить свадьбу. Думала потом забеременеть, но не получилось, он не спал с ней после этого. Вернулся — все узнал от доброжелателей.
Ольга вышла замуж в тот же день, как он ее бросил. По слухам — за любовника, с которым давно встречалась. Андрей и верил, и не верил. Это больно ударило по самолюбию.
Родители подлили масла в огонь. Мать все узнала. Вышло глупо, вроде как сын утешился с другой. Девушка в его отсутствие приезжала, чтобы задобрить будущую свекровь, а та разузнала всю ее подноготную. Такая невестка ее тем более не устраивала.
Андрей узнал, что Ольга уволилась. Он видел сюжет по ТВ и фотографии в интернете, читал про ее мужа — бывшего уголовника, а ныне несметно богатого банкира Мирослава Зимина. Вот, значит, как… Конечно. Все бабы клюют на деньги.
Потом он случайно встретил ее на Лубянке. Ольга гуляла в сопровождении двух охранников. Понятно. Значит, муж приставил, пасет красавицу-жену, чтобы не сходила «налево». Она теперь под колпаком. Рудницкий решил раньше времени не обнаруживать свое присутствие.
А после спецоперации на даче он наконец решился: пан или пропал! Он видел, как Ольга, поссорившись с мужем, уезжает. Одна. Не составило особого труда ее опередить и приехать к ней домой раньше.
Кто же знал, что муж таким ревнивым окажется?
Мирослав мог, чтобы не мараться, дать распоряжение избить ухажера жены и выкинуть за МКАД, чтобы пешком добирался домой. Но так неинтересно.
Хм… Как там Ольга сказала про борцов в «октагоне»? Самбо лучше. Вот и поглядим. Поглядим, чего там стоит его хваленое боевое самбо. Внутри нарастал азарт. Выплескивался адреналин, сердце билось чаще.
— Ну, идем, — улыбнулся он Рудницкому, покровительственно похлопав по плечу.
— Куда? — глупо спросил мужик.
— Туда, — так же коротко ответил Зимин.
Он указал на «клетку». Ребята уже по его жесту открывали вход на ринг, огороженный сеткой. Рудницкий еще не понял, и хозяин спортзала мягко подтолкнул его туда.
— Побьешь меня — уйдешь живым.
Припугнул, конечно. Сказал для красного словца, чтобы герой-любовник напрягся, и, кажется, достиг нужного эффекта. Зимин не думал, что бывший что-то сделал Ольге, но вот то, что он пришел к ней — уже само по себе заслуживало наказания. Такого, чтобы запомнил на всю жизнь и даже не думал не то что смотреть — дышать в сторону чужой жены.
— Точно отпустишь? — криво усмехнулся блондин.
— За базар отвечаю.
Рудницкий подошел, оперся руками о бордюр, оттолкнулся и легко, игнорируя лесенку, запрыгнул на ринг.
— Паря, не надо, — сказал Поп, который с нарастающим интересом все это наблюдал. — Давай просто кончай его и пойдем. Что доктор скажет?
— Плевать.
Что скажет, что скажет. Снова сошьет. Такая их работа медицинская — резать и шить по живому.
Они стояли напротив друг друга — высокие, сильные мужики.
Спецназовац бывший Ольгин был сухим, поджарым и гибким. Зимин, напротив — массивней, тяжелее. Рудницкий считал это опасностью, но боксер особо не рассчитывал вступать в контактный рукопашный бой и прямое противостояние лежа на матах. Он в порядке, пока стоит на ногах и держит дистанцию. Задача стоит бить наповал и не дать взять себя в захват.
Был у Зимина один из бойцов, которого он спонсировал. Там вообще лучше не приближаться, не дать себя взять в болевой захват. Надо бить наверняка.
Рудницкий уже переминался с ноги на ногу, пробуя поверхность под ногами и привыкая перед схваткой. Пообвыкнувшись, он стянул через голову свитер и бросил на пол, оставшись в одной майке и вытертых джинсах. Смотрит вызывающе, расчетливо. Думает, легко завалит массивного и неповоротливого мужика.
Обманчивое впечатление.
Зимин бросил сшитый на заказ пиджак заместителю и тоже приготовился. Ленту-бандаж на руки намотал, перчатки не стал надевать. Он с юности привык к классическим, набитым конским волосом перчаткам, где можно было сжать кулаки, и удар выходил не скользящим, а просто убойным; такие потом перестали выпускать, и техника у людей изменилась до неузнаваемости. Так что проблемы драться голыми руками у него не было.
Рубашку оставил, чтобы противник раньше времени не понял, что он травмирован, и не бил в больное место. Плохо, что за одежду можно ухватиться, но он не собирался давать парню такого шанса.
Сверху били ослепительные лучи софитов, которые обычно включали только для соревнований.
— Свет убавь, а? — попросил Зимин. — Мешает.
Сделали. Стало лучше.
— Начали! — махнул Поп как рефери и тут же свалил за пределы ринга.
Зимин еще не размялся, не разогрелся как следует, так что покрутил головой и немного попрыгал, как на тренировке по боксу. Боец напротив скривился — пусть. Смешно ему, ага. Не ему же голеностоп ломать, если что.