— … меры пресечения в отношении подозреваемой настаивает на избрании меры пресечения аресте сроком тридцать дней.
Ануш посмотрела. На экране выводили из машины женщину, которая показалась ей знакомой. Крепко сбитая, ухоженная блондинка лет шестидесяти выглядела подавленной. Она даже не пыталась скрыть лицо.
— Ох… Да это же она!
Женщина выронила из рук скалку. Она узнала преступницу — Изабеллу Леткову. Даже не вытерев руки от остатков муки, Ануш достала из кармана телефон и набрала номер мужа.
— Макс, я вряд ли доработаю до конца месяца, — призналась Ольга.
Они устроились в ресторанчике неподалеку от работы. Ольга попросила охрану не идти в зал, а остаться в машине. Ее это напрягало.
Уютно тут, спокойно. Народ только-только начал собираться, половина зала пустая. Ниши с кожаными диванчиками, отгороженные друг от друга, создают интимную атмосферу, и соседи друг друга не слышат. Можно поговорить по душам.
— Почему? — спросил Латышев. — Что опять случилось?
— Я с мужем поругалась. Может быть, придется уехать.
Из глаз вдруг брызнули горячие, злые слезы. Стало опять стыдно до жути. Так глупо и нелепо все было… Она закрыла лицо руками. Машинально взяв вышитый белоснежный платок, который протянул Макс, женщина пробормотала:
— Извини. Извини…
Ольга не поняла, когда он пересел на ее половину стола и обнял. Просто рыдала у него на груди, и ее отпускало страшное напряжение. Она не видела, как мужчина жестом отослал официанта от столика, чтобы не мешал.
Охранники сделали вид, что послушались хозяйку. Однако регламент есть регламент. Надо было проверить помещение, наверняка там был второй выход. Ольгу Борисовну могли похитить, когда она отлучится в туалет. Все что угодно может произойти за пять минут, если ее оставить без внимания.
Поэтому, когда хозяйка с коллегой устроились за одним из столиков, один из телохранителей тоже вошел в кафе и занял место за одним из столиков, откуда было удобно наблюдать. Он видел, как хозяйка рыдала, обняв коллегу, причем близость была совсем не братской на его непосвященный взгляд.
Сделав несколько снимков, он заказал кофе и стал ждать, чем все кончится.
— Я, наверное, перееду обратно в Мытищи, — сказала она, когда слезы иссякли. — Я платок тебе потом верну, когда постираю. Хорошо?
— Глупая. Оставь себе, — щелкнул он ее по носу. — Оль, вы как дети. Правда влюблены, я же вижу, — мягко усмехнулся Латышев. — Мне даже завидно. Равнодушные люди так не ссорятся. Помиритесь.
— Не помиримся.
Опять захотелось в голос зарыдать от безнадеги. Ее обуревали какие-то дурацкие перепады настроения, которые становились все сильнее и сильнее. Гораздо хуже, чем ПМС. Просто американские горки. Неужели теперь все время так будет? Невероятным усилием воли взяв себя в руки, она объяснила:
— Я не могла иметь детей, ты же знаешь. А теперь вдруг беременна. Повезло, шанс один на миллион. Муж не верит, что от него.
— Он идиот? — хмыкнул Латышев. — Совсем тебя не знает? Ну, не плачь. Давай, ты с ним быстренько разведешься, а я на тебе женюсь.
— Шутишь, — толкнула его в бок женщина, но ей правда стало лучше. — Пусти, я пойду в дамскую комнату, попудрю нос.
А он совсем не шутил.
Мирослав открыл коробочку и увидел тест. В открытке был вклеен снимок УЗИ.
— …! — выругался он, осознавая, как облажался.
Даже на деловых переговорах или криминальных сходках ему не было настолько не по себе. Медленно, но верно доходило, что он, возможно, скоро станет отцом.
Мирослав всегда и все решал быстро и просто.
Срок впритык. Но шансы есть. Пока они были вместе, Ольга ни разу не попадалась на вранье. Не было в ней фальши, как у эскортниц из высшего общества, которые были готовы ребенком привязать мужика к себе. Ясно, почему она так обиделась.
Зная характер Ольги, он решил не рисковать. Попросит ее сделать тест — огребет еще больше. Не простит. Проще пробить, когда из Москвы свалил ее жених, и после родов для самоуспокоения сделать текст ДНК, разумеется, без ведома Ольги. Или не делать? У них в роду все похожи, что батя, что он. Дед на черно-белых фото — одно лицо. Во всех трех поколениях темные волосы и голубые глаза. Одна порода.
Он набрал телефон — Ольга сбросила. Сделал еще пару звонков: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
— Алло, — сказал он, когда ответил один из охранников, прикрепленных к Ольге. — Вышла? А куда едет? Понял. Следите.
Ольга отправилась на работу. Странно. Он ожидал, что она начнет психовать, собирать вещи и делить собаку. Или сразу уедет в Мытищи. Но не на работу же… Хм.
Сложно ее просчитать. Ольга была непредсказуемой. Этого у нее не отнять. С ней не соскучишься.
Охранник Летковой засек в зале «топтуна».
Вернее, еще раньше он зацепился взглядом за «рено логан», который пристроился сзади и вел их до кафе. Одного понять не могли — просто совпадение или машина следует за Латышевым, потому что хозяйка пересела к коллеге по пути на Кутузовский.
Напарник позвонил и сказал, что из «рено» вышел усатый мужик в кожанке, идет внутрь. Охранник поглядел: да, действительно, входит в зал мужик, подходящий под описание. Огляделся и занял место с таким расчетом, чтобы видеть столик с Латышевым и Летковой. Заказал кофе, смотрит, ждет, тянет время.
Оставалось понять, кто он. Журналист? Не слишком похож. Повадки выдают скорее внештатника. Может, из «органов» или частный детектив?
— Саня, пробей по базе номера, — попросил охранник Ольги по телефону напарника.
Он хотел прогуляться к туалету, так как хозяйка задерживалась, но облегченно выдохнул — Ольга Борисовна вышла обратно в зал.
Наблюдение продолжалось.
Номера принадлежали некоему Макарову Николаю Михайловичу, что ни о чем не говорило начбезопасности банка. Углубленная проверка займет время, а его нет. Крагин переживал за безопасность директора банка и его жены. Мирослав Иваныч был на полпути к заведению, где обедала Леткова с коллегой. Охране шефа уже сообщили.
Зимин спрятал коробочку в сейф, сказал секретарше, что сегодня его больше не будет, и отчалил. Машина мчалась на Кутузовский проспект. Менее чем за час обернулся. Съездил до ювелирного и успел купить еще одно ожерелье — закачаешься!
Позвонил водитель жены и сообщил, что жена поехала с коллегой в ресторан. По стечению обстоятельств — совсем рядом.
— Хорошо. Я скоро подъеду.
Перезвонил ветеринар, сообщил, что Глория жеребая. Вот так совпадение! Повезло. Зевс с первого раза справился с задачей. Хорошему дню — хорошая новость. Можно обрадовать Ольгу, к концу следующего лета будет ей обещанный жеребенок.
— Размер отдельных жемчужин в гарнитуре сопоставим с лесным орехом, — вещала милая девушка, открывая стоящие перед ним футляры. — В обрамлении мелкого жемчуга и бриллиантов. Небольшая разница в оттенке подчеркивает красоту изделий и свидетельствует о натуральном происхождении сырья.
Жемчужины в центре правда были с ноготь большого пальца. Упаковали — помчался за мороженым.
А вот цветы решил не брать.
Акции торговались вяло, но без скачков. Новость о жене Леткова еще не разошлась настолько широко, чтобы повлиять на курс. Ильхан Ибрагимов, как только узнал о происходящем, созвонился с Большаковым и перевел деньги.
Большаков, обладая привилегированными акциями, имел преимущественное право выкупа на торгах. Завтра курс из-за скандала просядет, надо брать. Часть тех, что выброшены на рынок, и немного — у миноритарных акционеров, которые, испугавшись новостей, начнут сбрасывать бумаги.
— Но не слишком много, — добавил он, предостерегая от поспешных действий. — Поняв заинтересованность, трейдеры начнут играть на повышение и придерживать акции. Цена взлетит, я не хочу терять деньги.
— Понял, не дурак, — ответил собеседник.
Ольга думала, что же теперь будет с ними.
Первым порывом было «включить стерву» и хорошенько помотать нервы Зимину. К счастью, отпустило, и осталась только горечь. Захотелось просто подать на развод. Но… Нет уж, она ни в чем не виновата! Пусть сам первым подаст заявление на расторжение брака, если захочет. Все зависит от него. Верит он ей или нет. Захочет сделать первый шаг к примирению или забьет.
— Кошмар, — поняла она масштабы проблемы.
Это был ужас осознания.
Ольга подсознательно была готова к тому, что скажет муж в ответ на новость. Потому и тянула с признанием, нервничала и переживала. Значит, с самого начала не доверяла ему до конца, за что и поплатилась. Зимин точно так же попал в ловушку взаимного недоверия.
Оба хороши. Что же теперь делать?
— Слав… — прошептала она, стоя у зеркала.
Видок, конечно, у нее… Как однажды сказала подруга, даже плачет она красиво. Толку-то. Счастья не принесет.
— Надо взять себя в руки.
Губы распухли, глаза влажно сияют, ресницы слиплись. Умыться, плеская воду на лицо. Вытереться бумажными полотенцами, забив на косметику. Перед Латышевым ей не надо «держать лицо» и можно быть с собой. Он ее всегда успокаивал. Было ощущение уюта и тепла.
Жаль, что он ее тогда отпустил. Даже бросая и уговаривая расстаться ради его же блага, Ольга все равно в глубине души ждала, что Макс ее остановит. Не остановил, не удержал. Дал то, о чем она просила. Именно это навсегда поставило точку в их отношениях. Все эти шутки и намеки на былое — пустая блажь. Она уже не будет с ним.
После Зимина ни с кем, наверное, больше не станет встречаться. Никто не выдерживает сравнения.
Черт. Проклятье… Любит она его. Чувства никуда не делись. От этого еще хуже. Если бы разлюбила, стало бы легче. Хотя бы не так больно.
— Ладно.