Еще он вдруг подумал, что его смутило при личной встрече. Женщина совсем не похожа на своих родителей. Смуглая, кареглазая. Было в ней что-то южное, солнечное. Восточная кровь? Не только. Телосложение тоже более изящное, кость тонкая. Высокий модельный рост. Грациозные, плавные движения. Одета элегантно, а не дорого-бохато, как можно было ожидать от жены новорусского бандита, и ведет себя сдержанно и с достоинством. Умеет себя подать.
В кабинете было тепло, даже жарко, и женщина расстегнула кашемировое пальто, под которым обнаружилась свободная шелковая белая блуза и темная юбка ниже колен. Тоже классика — белый верх, темный низ.
Галанин предложил им с юристом раздеться, предупредив, что беседа будет долгой. На столе были в идеальном порядке разложены бумаги, относящиеся к делу. Взяв в руки распечатку и сверяясь с записями, он начал.
— Приступим. Как давно вы виделись с матерью? — спросил он.
— Около полутора месяцев назад.
…как будто вчера…
— Где именно?
— На приеме в ее галерее «Крылья фантазии», — ответила она.
…лицо Изабеллы, искаженное ненавистью…
— О чем вы говорили?
— О покупке снимков с благотворительного аукциона.
…Женька, промолчавший о гибели одноклассника…
…фотографии на стенах и шампанское на подносе…
…самоуверенность Бориса…
— Какого аукциона?
— В пользу детского спорта, — ответила Ольга и пояснила. — Изабелла была там приглашенным фотографом. Она снимала нас с мужем.
…вспышки фотокамеры…
…Изабелла…
— Изабелла? — зацепился за слово следователь, и женщина поежилась под его взглядом, сообразив, что проговорилась.
Он помолчал пару секунд, сбившись с ритма, и, подняв взгляд с бумаг, задал вопрос, которого явно не было в заготовленном списке:
— Вас удочерили?
— Да.
— Это многое объясняет, — сказал Галанин.
— Ольга Борисовна, вы не обязаны, — наконец вмешался сопровождающий ее юрист. — Я протестую.
— Евгений Васильевич, не надо, — успокоила она. — Пусть спрашивает.
Ольга все поняла. Она облегченно выдохнула, сообразив, что следователь не знает всей правды. И не надо. Ему ни к чему знать, что она внучка Летковых. Пусть думает, что ее просто взяли из приюта.
Для юриста, кстати, это было новостью. Он с трудом сдерживался, чтобы снова не вмешаться, и переводил взгляд с Ольги на следователя.
— Как вы думаете, почему мать хотела вашей смерти? — задал он следующий вопрос.
— Личная неприязнь, — усмехнулась Ольга, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. — Что вы хотите услышать? Говорите прямо.
— Вы сделали что-то, чтобы ее спровоцировать? — уточнил он, делая пометку на бумаге. — Почему она решила от вас избавиться спустя столько лет?
Он-то отлично догадывался, почему. В архиве выдали копию дела об убийстве Олега Большакова. Если она сейчас не скажет про погибшего одноклассника, он спросит сам. Видно, что женщина замкнулась в себе. Ее напрягают любые вопросы, связанные с матерью.
— Виктор Сергеевич, вы знаете, что такое срок давности? — задала она встречный вопрос полицейскому. — Вам по долгу службы это положено.
— Разумеется, — ответил тот. — Например, по убийству он составляет до пятнадцати лет.
Ей показалось, или на столе перед ним копия какого-то архивного дела? Такие распечатки с матричных принтеров она сто лет не видела.
— Вот как… — пристально посмотрела на него Ольга, размышляя, знает ли он, и решила спросить, а не ходить вокруг да около. — Скажите, вам о чем-нибудь говорит фамилия Большаков?
— Можете не продолжать. Я все знаю.
Значит, не показалось.
— Отлично. Значит, вы знаете, что они совершили и почему не понесут ответственности за содеянное.
— Не что они совершили, — мягко поправил ее следователь, — а что, как вы считаете, сделали ваши родители. Доказательств и прямых улик не найдено. Свидетельских показаний нет.
— Увольте меня, — усмехнулась женщина и села прямо.
Она облокотилась на его стол, сокращая дистанцию, тихо сказала:
— У меня на них есть все, включая аудиозапись. Толку то. Время упущено.
— То есть вы молчали все эти годы.
Ольга кивнула в ответ.
— В таком случае, какой ей смысл вас убивать? — все еще не понимал Галанин.
Как бы помягче. Ладно…
— Вы не понимаете, что такое высшее общество, — сказала она. — И что такое большой бизнес. Малейшие слухи, и репутация летит ко всем чертям.
— Да ладно вам, — усмехнулся следователь. — Вы же замужем за бывшим уголовником, ныне вполне успешным бизнесменом.
— Виктор Сергеевич, я от имени своего клиента выражаю протест! — сразу возбудился юрист. — Воздержитесь от такого рода оценочных суждений. Судимость давно погашена. Вы знаете, что можете нарваться на дисциплинарное взыскание по поводу жалобы.
— Ладно, продолжим, — не стал извиняться Галанин, который явно не питал иллюзий по поводу персоналии Мирослава Зимина. — Ольга Борисовна, то есть разглашение сведений могло привести к проблемам в компании вашего отца?
— Да, это так. Сами понимаете… Акции стремительно дешевеют, инвесторы отваливаются. Снижение капитализации и как следствие недостаток оборотных средств. Это практически невозможно остановить, потому что в предоставлении кредитов, как правило, отказывают, не желая рисковать. Но хуже всего слухи и пересуды в обществе. Понимаете, Изабеллу это очень заботит. Все должно быть безупречно.
— Но убийство?! — воскликнул он.
— Ольга Борисовна, может быть, хватит? — снова решил вмешаться юрист, который совсем запутался.
Хозяйку и следователя понесло. Какие-то семейные тайны и скелеты в шкафу!
— Извините, что не ввела вас в курс дел заранее, — повернулась она к Бузину. — Я не думала, что эта информация всплывет спустя столько лет.
Она снова развернулась к Галанину.
— Мне кажется, она не в себе, — добавила Ольга. — Для нее важнее всего на свете престиж и репутация в обществе. Остальное Изабеллу не волнует. Мы не виделись много лет. Очевидно, она решила, что я представляю для нее угрозу, и решила меня устранить.
«И правильно решила», — подумала она про себя.
— Ясно, — сделал следователь еще одну пометку в своих бумагах.
— Надеюсь, я все для вас прояснила?
— Да.
Полуправда и недосказанность утомляет сильнее, чем самая страшная ложь. Ольга была выжата как лимон, покидая кабинет Галанина.
Юриста больше волновали бумаги, которые подписала хозяйка. Сами по себе они ничем не грозили, но если это попадет в руки журналистов, выйдет еще одна скандальная статейка. Причем на сей раз невозможно будет добиться официального опровержения.
— А Мирослав Иванович… Он знает?
— Знает.
В тот же день она увиделась с Изабеллой.
Разговора не вышло. Едва увидев Ольгу, осунувшаяся пожилая женщина начала надрывно кричать. Дюжая женщина-надзиратель скрутила ее и попросила Ольгу удалиться.
— Вот видите, — с трудом сохраняя невозмутимость, сказала она чуть позже Галанину. — Думаю, это не по вашей части. Тут нужен психиатр.
— Знаете, а ведь многие психические заболевания наследуются, — задумчиво сказал он. — Даже к лучшему, что вы не родственники.
— Вы не находите, что это субъективизм в работе, — проворчал юрист, который уже не чаял вытащить хозяйку из полиции.
Следователь попрощался. Его ждала бумажная волокита и переписка по поводу углубленной психоневрологической экспертизы.
Ольга не разделяла оптимизма следователя. Она вдруг испугалась, а вдруг она тоже унаследовала психическое заболевание, и когда-нибудь случится такой же срыв, так что никто и ничто не сможет ей помочь…
Юрист припарковал свою машину возле коммерческого банка «Квадрига». Женщина пересела из «порше» в «гелендваген» мужа, с которым они заранее договорились встретиться, чтобы пообедать.
— Слав, — поцеловала она Зимина. — Ты был прав.
— Во всем или в чем-то конкретном? — усмехнулся он и поцеловал ее в ответ, но не привычно, а будто впервые, когда они только познакомились.
Аж бросило в жар. Внутри медленно, но верно разгоралось желание. Женщина свела колени, с трудом сдержав стон, и обняла его, обвив руками шею. Отдышалась, слушая биение его сердца, и ощутила невероятный покой.
— Отпустило наконец, — прошептала она ему на ухо. — Легкость неимоверная. Сейчас взлечу!
— Молодец, — сразу понял, о чем она, муж. — Я же говорил.
— Говорил.
Они снова поцеловались. Непреодолимое влечение тянуло их друг к другу. Слишком долго они были в разлуке. Месяц пролетел как целая жизнь. Ольга уже подумала, а ну его к лешему, этот обед, когда Зимин велел ей:
— Забирай карту из свой больнички и езжай проверяться снова.
Ее как будто окатило из ушата ледяной водой.
— Слав! Умеешь ты испортить момент, — сердито оттолкнула она его.
— Я серьезно, — заявил он. — Нервы только мотают. Надо все перепроверить в твоей женской консультации и потом паниковать.
— Но…
У нее там «уплочено» аж до нового года. И… и… Банальный страх. Опять избегание проблемы.
— Молчать, жэншина, — сказал он, имитируя кавказский акцент. — Слушай меня, и все будет хорошо.
— Слушаюсь и повинуюсь, о, мой повелитель, — изобразила она покорную одалиску, опустив глаза долу и соблазнительно улыбнувшись.
А потом засмеялась, не сумев до конца выдержать образ. Хотя… Ольга задумалась. Некоторым мужчинам хочется покоряться. Он как раз из таких.
Машина тронулась.
Зимин в глубине души был доволен. Он смотрел на Ольгу в зеркальце над лобовым стеклом и понимал, что его привлекло в ней. Жизнестойкость. Эта женщина снова и снова возрождалась к жизни, что бы ни случилось. Даже в такой, казалось бы, безнадежной ситуации.
Он придал ей сил, но сам, к сожалению, был далеко не так уверен в своих словах.
Глава 8
Филипп Ашкенази, исполнительный директор коммерческого банка «Приве», дожидался, когда произойдет сплит. Настоящий владелец банка велел не торопиться, так, слегка пощипать и поиграть на нервах заемщика.