Пусть Летков занервничает и начнет готовиться к ликвидации дочерней компании «Аурика». Он будет считать, что убивает двух зайцев сразу — избавляется от убыточных активов и страхуется на случай отзыва средств банком. Они фактически спровоцировали его начать раньше.
Так нельзя.
Всему свое время и место.
Удачный момент для продажи два года назад был упущен. Теперь наоборот надо было выждать, чтобы не спровоцировать панику на бирже. Однако Летков выставил несколько подконтрольных «Аурике» крупных объектов недвижимости на торги.
Одновременно грянул сплит. Акционеры были вынуждены производить обмен ценных бумаг на другие с более мелким номиналом. Многие из-за неудобств решили вместо этого избавиться от акций.
Месяц назад скандал с арестом супруги директора холдинга вызвал просадку, а теперь Летков сам усугубил создавшуюся ситуацию.
Биржевые аналитики, сопоставив все события, не советовали своим клиентам и особенно крупным инвесторам покупать. Снижение спроса совпало с увеличением предложения. Стоимость акций буквально рухнула почти на четыре процента за пару дней. Было неясно, когда падение прекратится… если прекратится.
Борис, пока не имея выручки с продажи «дочки», все-таки принял решение скупать подешевевшие акции через подставных лиц. Ради этого он без ведома совета директоров влез в оборотные средства холдинга, заведомо зная, что это может привести к срыву поставок товаров для логистического центра или к просрочке по текущим кредитам. Счет шел не на месяцы — буквально на дни.
Большаков делал то же самое. Он скупал. Ибрагимов сообщил, что находится в частной клинике в Швейцарии, и велел действовать на свое усмотрение.
— Олег, мальчик мой, — шептал он, глядя на перечеркнутую траурной ленточкой фотографию на столе.
Большаков не убирал ее все эти годы. Окончательно похоронит сына он только тогда, когда свершится месть.
Ольга с мужем обедала в «Гран Крю». Она безумно захотела морепродуктов, о чем и сообщила Зимину. А раз беременная жена желает морских гадов, надо ей их немедленно предоставить.
Заведение было оформлено просто. Стены «под бетон», простые столы в ряд, мягкие стулья с подлокотниками, теплое освещение. Огромная винотека в нишах напротив столов. Панорамное окно-витрина от пола до потолка. Охранники Зимина не одобрили, посчитав потенциально опасным, и Ольге с мужем пришлось сесть за стол в глубине небольшого зала.
— Думаешь, все еще существует риск покушения? — спросила Ольга.
— Не исключено, — ответил Мирослав.
Вообще-то он был уверен, что без Кузина и подельников вся организация быстро развалится. Но расслабляться не стоило.
Тут готовили только на заказ. Ольга терпеливо ждала свои сахалинские гребешки и потягивала из бокала «перье» без газа, отказавшись от кофе и чая. Сам Зимин выбрал полукилограммовый стейк.
— Кусок для собакена возьму, — сказал он, когда Ольга, заглянув в меню, вопросительно посмотрела на него.
Она рассмеялась. Все ясно. За месяц мальчики спелись, пока холостяковали без нее.
— Попроси сразу упаковать половину, — посоветовала она. — Или повтори заказ.
Это ей тоже нравилось в нем. Зимин даже в дорогом, престижном ресторане, повар которого имел звезду Мишлен, мог попросить «с собой». Многие знакомые Ольги, достигнув достаточно высокого уровня жизни, манерничали. Они бы никогда и ни за что такого не сделали, чтобы не показаться хуже остальных.
Самое смешное, что ни ему, ни ей нельзя было пить, а выбор тут был прекрасный. Ей не светит бокал вина в ближайший год, если она, конечно, намерена сама кормить ребенка. От таких мыслей становилось странно, будто речь шла вовсе не о ней. Будущее — просто абстракция, несмотря на то, что оно тут, растет у нее внутри.
Последние события показали, что сложно загадывать даже на день вперед, не то что на месяц! Случиться может что угодно.
— Знаешь, я думала, состарюсь и умру одна, — сказала она.
— Почему? — удивился Зимин.
— Ну… Бесплодная смоковница.
Мирослав ничего не сказал, только посмотрел внимательно, словно искал, где же там прячется эта самая «смоковница» и с чем ее едят. У Ольги возникло иррациональное ощущение, словно он видит ее насквозь, со всеми ее достоинствами и недостатками.
— Фильм такой был, — сказал он. — «Греческая смоковница». За него раньше сажали. Мы с парнями на кассете крутили. Ничего особенного.
— Не смотрела.
Надо полагать, сажали до распада союза. Облико морале.
— А как же твой Рудницкий? — спросил вдруг он. — Ты же вроде замуж собиралась.
— Мужчины приходят и уходят, — отшутилась она. — А кушать хочется всегда.
Ну, когда же там принесут заказ? Давно с ней такого не было. Хочется то кислого, то соленого, сейчас вот морепродуктов. Внезапно. Хорошо, не баклажанов зимой или сушеной воблы в середине дня, как было, например, с Надюшкой.
— Уходят, значит, — повторил Зимин за ней.
— Поэтому я делаю это раньше, Слав, — вдруг поняла она, в чем ее проблема. — Прости.
Вот оно что. А ларчик просто открывался.
— Ешь свои гребешки, — хмыкнул он. — Уже несут.
Все-то он замечает. Ничто не укроется от острого взгляда. Зимин кажется расслабленным, как сытый хищник в жаркий полдень, но видит, что творится в зале за ее спиной. Наверное, легко запомнил официанта, который обслуживает их столик.
Ольга поняла, что он понял, что она поняла… Черт. Короче, он ее понял. Мысли, образ действия, мотив. Вот что самое главное. Зимин догадался, за что именно она извинилась.
Кажется, она всегда искала повод, чтобы первой свалить. Так было с Максом, и она была уверена, что с Андреем тоже. Сообщая о бесплодии за день до свадьбы, она как будто знала, какую реакцию это вызовет. Зимина это не оттолкнуло, но и тут нашелся повод для ссоры, чтобы разъехаться.
Покопаешься в себе — еще и не то найдешь.
Что касается Макса и Андрея… Один казался слишком хорошим для нее, другой — недостаточно хорошим. То есть ты понимаешь, что будешь постоянно испытывать чувство вины или желание подтянуть мужика до своего уровня. Ни то ни другое ее не прельщало.
А вот Зимин… Она не понимала, «хороший» он или «плохой» в общечеловеческом понимании, и в конечном итоге пришла к выводу, что все это очень субъективно.
— Вкусно? — спросил он, видя, как она медитирует над огромной тарелкой с миниатюрной порцией из трех гребешков в центре, украшенных листиками какой-то травы и соусом. — Там, кстати, вес указан в меню, надо было умножать на три.
— Ох уж эта высокая кухня, — фыркнула она, возвращаясь в реальность.
Тут зазвонил его телефон. Мирослав достал, ответил и стал с кем-то договариваться о встрече.
Она смотрела на него — такого уверенного в себе, сильного, красивого и не понимала, как сошлись звезды, чтобы они встретились. Ольга знала про него все, в том числе и плохое, но ей было все равно.
Если месяц назад она колебалась, решала, думала и все тщательно взвешивала, узнав о покушении на депутата, то теперь… Плевать. Главное, как муж относится к ней. Наверное, это неправильно, но это было именно то, что она чувствовала.
— Оль, сейчас подъедет Базилевский, — поставил ее перед фактом Зимин, закончив разговор. — Большаков уже едет, забыл тебе сказать. Разговор будет о холдинге «Лето» и, наверное, о похищении.
Он был в своем праве, когда наказал Кузина, но поступил не по понятиям. Вернее, надо будет обосновать, за что он конкурента порешил, если все вскроется. Теперь одно из двух. Сразу раскрыть все карты или молчать до конца, что бы ни случилось.
— Понятно. О чем можно говорить? — уточнила она. — И о чем молчать?
Он на миг задумался.
— Он не мент. Если спросит о чем-то — отвечай как есть. И помни, он ненавидит вранье.
— Ясно.
— Бонжур, мадам, — взял ее руку вор в законе и поднес к губам, так и не коснувшись кожи. — Аншанте!
Только горячее дыхание опалило на миг запястье. Взгляд Базилевского был пытливым, а голос таким же вкрадчивым, как ей помнилось. Одет «пуаро» был с иголочки в распахнутый элегантный плащ и черный костюм с белой манишкой и галстуком. Этот человек словно явился из иной эпохи, и он тщательно культивировал этот образ, из которого выбивались только татуировки на пальцах.
— Бонжур, месье Балевски, — подарила она ему улыбку и осведомилась: — Комон тале ву?
— Тре бьен, — улыбнулся он ей и поприветствовал ее мужа.
Без сомнений, преступный авторитет заметил пластыри на пальцах и синяки на изящной женской руке, когда коснулся ее, однако не подал виду. Ольга была ему за это благодарна.
— Добрый день. Стол на четверых, — сказал ему Мирослав, вставая и пожимая руку. — Большаков вскоре присоединится к нам. Есть разговор о холдинге «Лето».
— Все идет по плану, мон ами? — присел Базиль рядом с ним, напротив Ольги.
— Да, — ответил Зимин. — Дед моей жены, Артур Багратуни, сообщил, что сегодня банк «Приве» потребует досрочного погашения долга. Завтра это станет известно, и акции просядут еще на несколько процентов.
— Отлично! Что вы посоветуете? — спросил Базиль у Ольги, посмотрев на ее тарелку. — К своему великому сожалению, ранее тут не бывал.
— Я тоже, — призналась она и пошутила: — «Ножки нимф» отсутствуют как класс, но в меню есть устрицы и палтус.
Она запомнила в прошлый раз, что он предпочитает рыбу. Гость согласно кивнул и, взмахнув рукой, отослал сопровождавшего его охранника.
— Говорят, Ибрагимов улетел в Швейцарию, — сказал он. — Что скажешь по этому поводу?
— Его бизнесу ничто не угрожает, если вы об этом, — ответил Мирослав.
Ольга поняла, что имеет в виду Базиль. Многие олигархи, не ужившись с властями, переезжали на Туманный Альбион, оставив позади «немытую Россию».
— Надо полагать, господин Большаков прольет свет на последние события, — добавил Василий Иванович.
Принесли заказ Зимина.
— Надо полагать, Ибрагимов лечит сломанный нос, — хмыкнул Зимин. — Но сделке по поглощению холдинга это не повредит.