— Понятно, — сказала Ольга.
Его сильные руки со сбитыми костяшками спокойно лежали на руле. Этими руками он… Короче, он это сделал. Сомнений нет. И этими же самыми руками он ее распалял и ласкал, заставляя кричать от страсти.
Ольга смотрела, отмечая аккуратные подпиленные ногти, темные волоски на запястье ниже белоснежной манжеты с бриллиантовой запонкой. Простое, гладкое обручальное кольцо. Часы он, кстати, носил на левой руке, а не на правой. Странно, ведь он левша, должно быть наоборот. Иначе будет постоянно бить свои дорогущие «бреге» и «патек филипп».
— Слав, давно хотела спросить. Почему ты носишь часы на левой руке? — не удержалась она. — Неудобно же.
— Леворукость — это преимущество, — повторил он слова своего ныне покойного тренера по боксу. — Не стоит его афишировать.
— А-а…
— Руку пожимаем всегда правую, — хмыкнул он. — А бьем левой. Как ты, однако, резко меняешь тему разговора.
— Не резко, — ответила она. — Ты же у нас скорпион?
— Есть такое.
Мирослав не понимал, как за десять минут можно трижды поменять тему от криминала и до дня рождения. Женская логика была ему недоступна, но за прихотливым ходом ее мысли было любопытно наблюдать. Что касается подарков, в этом случае он предпочитал брать «натурой».
Ясно, что Ольга хочет того же самого, но лучше не озвучивать — оскорбится. Тоже странные выверты женской логики.
У него все было гораздо проще. Зимин прекрасно помнил, когда день рождения жены. Тоже в ноябре, через десять дней после его. И подарок давно готов — жемчужное ожерелье.
— Устанем праздновать, — сказал он.
— Да, — согласилась она.
Впрочем, день рождения никогда не был ее любимым праздником — ни в юности, ни сейчас.
Мужчины как вино, с годами только лучше. Даже лысые и пузатые все еще котируются среди женщин. Не комплексуют. А вот женщины… Дата была ежегодным напоминанием, что время безвозвратно уходит, и никакие подарки и комплименты не убедят ее в обратном. К тому же по паспорту ей на год меньше, чем в реальности.
Ольга размышляла, что подарить человеку, у которого есть все. Задачка. Разве что еще одни фирменные часы или дорогой шелковый галстук. «Славу с любовью от Ольги». Полезный, необязательный, нейтральный презент, чтобы положить на полку в гардеробе и тут же забыть.
Она вздрогнула и очнулась, отгоняя дурные мысли.
— Прибыли, — сказал муж, спускаясь на подземную стоянку.
Без приключений, слава богу. Просто приехали домой. Мирослав помог ей отстегнуться и, прижав к креслу, жадно поцеловал.
Глава 9
Борис Летков понял, что случится завтра. Кризис ликвидности — невозможность продать активы и обслуживать обязательства фирмы. Дальше банкротство. Ниже уже некуда падать.
Его обложили со всех сторон флажками, как волка на охоте, и гнали, гнали до изнеможения, чтобы пристрелить. Владелец холдинга «Лето» понял, что потерял дело всей своей жизни.
— Коля, — набрал он сисадмина. — Делай, что я тебе велел.
Деньги компании ушли на подставные счета, якобы на закупки комплектующих и оборудования для логистического центра. Он не стал обнулять все счета, но и того, что Борис позаимствовал, с лихвой хватило бы еще на две жизни.
Он жалел, что не успел продать недвижимость и вывезти картины, не привлекая ненужного внимания. Наверняка квартира на Кутузовском проспекте, обставленная антиквариатом, скоро будет арестована и все ценности проданы за долги. То же самое произойдет и с загородным особняком.
Об Изабелле он почти не жалел. Даже странно. Последнее сообщение от адвоката оставило его равнодушным. Он перевел на его счет сумму, на его взгляд вполне достаточную, чтобы обеспечить защиту в суде и лечение. Остальное не в его власти. Жена сама виновата в том, что произошло.
Чем больше он размышлял об этом, тем больше убеждался, что Изабелла с самого начала, с момента появления маленькой Ольги в их доме испытывала к ней неприязнь, как и к невестке Кристине Багратуни, хотя тщательно скрывала свои чувства. Удочерить девочку было фатальной ошибкой.
Что ж. Это конец. Борис знал, что проиграл эту партию Большакову. Но смиренно принять свою участь не позволяло самолюбие.
Билет на самолет уже куплен. Чемодан собран. Наличные и драгоценности из сейфа перекочевали в «дипломат». Он продаст их знакомому ювелиру до того, как выехать из страны.
Борис Летков присел на дорожку и окинул прощальным взглядом свой кабинет на двадцатом этаже небоскреба.
— Мария, будьте любезны, пусть водитель готовит машину.
Ничего не подозревающая секретарша вызвала личного водителя Леткова. Ее гораздо больше заботило, что теперь с нею будет, и удастся ли найти место в столько же крупной компании или придется побегать по собеседованиям.
Галанин размышлял, что только сорок два доказанных эпизода убийства — уже неплохо, чтобы готовить новые дырочки для звезд на погонах. Еще бы! Раскрыть деятельность ОПГ, крышующей «черных» риэлторов и подпольных казино.
По сравнению с этим дело Изабеллы Летковой просто меркло, и надо было его поскорее закрыть, тем более что обвиняемая, судя по всему, психически нездорова. Да и возраст поджимал. Ответственность могла не наступить в силу преклонного возраста, даже если ее признают вменяемой.
То есть дело имело весьма туманные перспективы, учитывая все вышеперечисленное и помощь опытных, высокооплачиваемых адвокатов.
Егор Кузин, который скрылся в неизвестном направлении, был объявлен в федеральный розыск. В пограничную и таможенную службу поступили сведения, чтобы он не смог выехать за рубеж.
В тот же день на Гребенской горе была похоронена простая русская женщина Зинаида Макарова, благополучно пережившая Сталина, Хрущева и прочих партийных бонз и почившая в бозе в окружении многочисленных родных и близких. Родственники — все три поколения — скорбели и утирали глаза платочками, размышляя, как будут делить наследство.
Под гробом Макаровой покоилось тело Кузина.
К сожалению, мечтам Галанина о повышении по службе и новом звании не суждено было осуществиться.
Помещать подозреваемых «на хату» не стоило. Кто и почему принял такое решение после задержания, долго и безуспешно выясняли, перекладывая ответственность друг на друга. Той же ночью в СИЗО пришла малява, что люди Кузина — беспредельщики, насильники и убийцы. Надзиратели сумели отбить только одного, но и тот скончался по пути в больницу.
Заключенные вообще не жалуют насильников.
— М-м-м…
Она простонала и выгнулась, прижатая ниже талии к постели. Зимин поцеловал ее в живот около пупка, ниже, еще ниже… Ольга не выдержала и, извернувшись, как змея, выскользнула из-под него.
— Лежать смирно! — скомандовал он и прижал ее ладонью, мягко надавив ниже ребер и зафиксировав на месте.
И не поспоришь. Только дрожь пробегает по телу, когда он касается кожи губами, и когда колет отросшая за день щетина. Зимин привыкает к ней заново. Он касается так, словно она стеклянная, бережно и вместе с тем властно.
Ольга смотрит сквозь опущенные ресницы. Запускает пальцы ему в волосы, чувствует поцелуи на животе и бедрах. И когда понятно, что уже невозможно терпеть, пальцы сминают простыни, а внутри все сводит от предвкушения, он наконец дает ей то, что она хочет.
— Ох! Я тебя прибью… М-м… Слав… Ну хватит уже… Сколько можно?!
Просто крик души.
Палец — слабая замена. Неужели он сам не хочет быть с ней? Конечно, хочет. Напряженный, член гордо вздыбился и приподнялся. Это видно, когда Зимин садится рядом с ней.
— Погоди. Не так быстро.
В отличие от нее, Зимин хотел растянуть удовольствие, слишком давно они не виделись. Наклонившись, он начал целовать ее ставшую полнее и больше грудь. Ему нравится? Да, по взгляду видно. Перемены ей к лицу.
От нежности, с которой он осторожно обходит синяки на предплечье, хочется плакать, а от того, что он рядом — смеяться от радости.
— Слав!
Он наконец-то сверху. Давит всем весом, опираясь на локти, находит вход в ее тело и овладевает ею.
— Ох…
Она забыла, какой он… большой. Во всех смыслах. Мужчина замирает, давая ей привыкнуть, и они, тяжело дыша, встречаются взглядами. Чуть помедлив, он подается вперед бедрами, входя еще глубже. Да, так! Раз за разом, сильнее, быстрее, до упора. На грани.
Бедра разведены до предела. Толчки становятся чаще, поцелуи грубее.
— Слав…
Она впилась ему пальцами в предплечья, то ли отталкивая, то ли не желая отпускать, и крепко сжала бедрами. И внутри — тоже, пульсируя и заставляя его кончить. В этот раз первым.
И сама содрогнулась от наслаждения вслед за ним.
Борис не в одночасье вывел средства со счетов фирмы.
Часть денег он еще в хорошие времена вывел через левые авизовки, как это было принято в девяностые. По сути средства со счетов ушли, но по месту назначения так и не прибыли, осев в карманах организатора схемы.
Если мошенники таким образом обманывали поставщиков, вынуждая отгружать товар по липовым платежкам или нагло выводя средства в другом банке, подставляя его менеджеров, то в данном случае Борис никого не подставлял.
Он просто осуществлял растрату, прикарманивая эти деньги. При этом он только терял НДС на несуществующий товар, считая это разумной платой за риск и имитацию легального движения средств.
Поскольку все расчеты шли между дочерними предприятиями, удалось обойти законодательный запрет, который ввели как раз на такой случай. Собственно, Борис ради этого и создал сначала «Аурику», а потом и остальные организации в рамках холдинга.
Это была подстраховка на случай, если на бизнес вдруг наедут бандиты или родимое государство. Не хотелось бы остаться ни с чем.
Это и было причиной того, что «дочка» долго не подвергалась как внутренним, так и внешним аудиторским проверкам. Летков понимал, что в этом случае не удастся скрыть махинации. Но это же оказало ему плохую услугу. Дела в «Аурике» были плачевные. Сотрудники, пользуясь своей безнаказанностью, тоже позволяли злоупотребления. Иначе говоря, все зашло слишком далеко.