Это еще не все.
Летков год за годом вкладывал средства в покупку якутских бриллиантов, которые не имели клейма и нигде не проходили по документам. Да, противозаконно и сбыть будет крайне сложно. Да, ниже рыночной стоимости. Но драгоценные камни не дешевели, а только дорожали — это раз, и не относились к активам фирмы или личной собственности, то есть конфисковать не получится — это два.
Однако и вывезти их легально за границу не выйдет, так что придется избавиться от них до отлета из страны.
Летков связался с «Джевелри Инвестментс»:
— Это Борис Летков. Соедините, пожалуйста, с Моисеем Симоновичем.
Не прошло и минуты, как его переключили на Уздина — гениального ювелира, который был не менее успешным коммерсантом даже в советские времена, умудряясь спекулировать золотом среди стоматологов и камнями среди знаменитостей и жен партработников.
— Борис Иванович, рад вас слышать, — раздался его голос в трубке. — Вы по тому же вопросу? — осведомился он.
— Тоже рад вас слышать, — ответил Летков. — Моисей Симонович, я бы хотел кое-что вам предложить. Вы не могли бы сегодня взглянуть на безделушки моей жены? Требуется оценка, возможно, чистка и полировка.
Последовала непродолжительная пауза.
— Насколько все срочно?
— Если можно, я бы заехал к вам сегодня.
Снова пауза. Ювелир решал, сможет ли он себе это позволить и насколько срочное дело у бизнесмена и старого клиента, чтобы ощипать его как липку. Летков предполагал и это. Однако столько бриллиантов ему не проглотить перед авиаперелетом. Да он и не мыслил себя курьером-контрабандистом.
— Я сегодня задержусь в офисе, — сказал наконец ювелир. — Сможете подъехать через два часа?
Он дал понять, что лишние свидетели им ни к чему, и что готов принять клиента после того, как остальные ювелиры покинут офис на Кузнецком. Все будет сугубо конфиденциально.
— Разумеется.
Человек Игоря Большакова, который поставил везде своих людей и следил за деятельностью сисадмина холдинга, канцелярией и перемещениями владельца, сообщил о странных приготовлениях.
— Ясно, — ответил заказчик. — Перешлите мне все.
Борис выводит средства. Он грабит фирму, покупает билеты в Латвию, которая не выдает преступников в Россию, и, скорее всего, оттуда улетит куда-нибудь еще до того, как его объявят в международный розыск.
«Присвоение или растрата» — статья, которая вполне потянет на два года. Хотя… Штраф заплатит и гуляй, Вася. Все как обычно. Спер булочку — получи реальный срок, украл миллион — штраф и свободен. Прибыль после уплаты всех штрафов все равно выше. Чем дольше на домашнем аресте, тем больше срока в итоге скостят.
Даже если его задержат до отлета, откупится.
— Вот хитрый жук, — удивился такой несусветной наглости Большаков-старший. — Чистоплюй.
Борис всегда строил из себя человека высокой морали, в советское время вещая на партсобраниях об идеалах и ценностях, всегда и везде слыл образцово-показательным членом общества. Но тот, кто способен ни за что убить парнишку, более того — сына своего друга, кто способен запихать внучку в психушку и с этим жить, в состоянии ограбить инвесторов и обнулить счета.
— Тварь.
Он все просчитал заранее. Законы пишутся для таких, как он, и Летков имел все шансы уйти безнаказанным.
Не бывать этому! Надо взять его на горячем. С поличным.
Сердце пронзало тихое счастье просто от того, что он рядом.
Ольга смотрела, как Зимин спит. Она тихонько откинула одеяло и полюбовалась на мужа. Создала же природа такую брутально-мужественную красоту без малейшей слащавости! Расслабившись, он походил на спящего хищника.
Квадратная челюсть, лицо с уже заметной колкой дневной щетиной, сломанный когда-то нос, густые темные ресницы… У нее когда-то давно, в прошлой жизни, когда они еще не были так близки, возникла блажь пересчитать все реснички, пока он спит. Сбилась на пятой сотне, что ли? Не вспомнить точно.
Короткие темные волосы, а которые так и тянет запустить пальцы. Колонна мощной шеи. Плечи, переходящие в бицепсы, квадрицепсы и прочие — цепсы. Грудные мышцы, которым позавидует иной спортсмен. Рельефный пресс, на котором дорожка темных волос уходила от пупка вниз.
«Там» он точно так же спокоен и расслаблен. Интересно, если прикоснуться, он проснется? Или ему приснится эротический сон?
Литые мышцы под гладкой кожей так и манили целовать и гладить его всего, с головы до ног, доводя до безумия. Все портил уродливый шрам, багровой полосой пересекающий ребра. Пройдет еще немало месяцев, прежде чем он побелеет и станет не таким заметным.
Женщина хотела коснуться его, и тут он перехватил ее руку за запястье.
— Ты чего не спишь? — открыл он глаза.
В приглушенном свете ночника глаза его казались почти черными. Пронзительная, полночная синева.
— Да так…
— Нормально все зажило. Спи.
А она смотрела и смотрела. Насмотреться на него не могла. Мирослав ощущал ее взгляд кожей. Наконец он не выдержал, заворчал и притянул ее к себе. Ольга не сопротивлялась. Она прижалась к его груди, пристроила голову поудобнее в ложбинке под рукой у мужа и глубоко вздохнула.
Полный покой. Тишина. Биение сердца и размеренное дыхание мужчины рядом.
Наконец-то она дома.
Дом там, где он.
Игорь Большаков связался с бывшим начальником Ольги из ЧОПа и кратко обрисовал ситуацию. Тот, в свою очередь, воспользовался связями в отделе по противодействию экономическим преступлениям. Пришлось подключить еще несколько ведомств для совместной операции.
Рыба, попавшая в сети, была настолько велика, что все зашевелились. Самое главное, как понял Большаков — санкционировать все действия.
Информация о незаконном выводе средств, сбыте и реализации драгметаллов и камней возымела свое действие, и все бумаги были согласованы в кратчайшие сроки. В таможенную службу улетела информация о пассажире на утренний рейс Москва — Рига, которого следовало задержать до прибытия сотрудников внутренних дел.
Ювелир, через руки которого прошло немало камней, помнил каждый из них. Почти все, которые привез Летков, были куплены у Уздина и имели характерные дефекты и особенности.
Настоящий природный камень всегда имеет легкий оттенок и какие-то изъяны, маскируемые огранкой или оправой. Это разного рода пузырьки и вкрапления, видимые только при увеличении. Точно так же видно и клейма производителей. Однако на этих бриллиантах не было следов происхождения.
Опытный человек без труда отличил бы добытые в Южной Африке или Якутии алмазы. Легализовать достаточно крупные будет трудно. Но не невозможно.
Способов предостаточно.
Можно огранить «розой» и вставить в старинный гарнитур, где до этого красовались, например, аквамарины или гранаты. Некие наследники почившей старушки продают украшения на аукционе и платят налог. Разумеется, все с лихвой перекрывает стоимость изделия. Ведь богатые люди платят не только за металл и камень, но и за историю вещи.
Бриллианты вечны.
— Борис Иванович, при всем уважении, я могу предложить вам лишь… — он, не расславлявшийся даже в офисе, написал на бумажке сумму в четырьмя нулями, показал клиенту и, смяв, кинул в мусорную корзину.
— Моисей Симонович! — возмутился Летков. — Имейте совесть.
— Сей артефакт доисторических времен, увы, давно утрачен, — развел руками ювелир, убирая пинцет и лупу над глазом. — Насколько я понимаю, дело срочное?
— Это так, — подтвердил Борис, понимая, что торга не выйдет, и он как продавец оказался в невыгодном положении. — Но вы понимаете, сколько реально это может стоить?
— Пожалуй, я могу пойти вам на встречу, — написал новую сумму ювелир. — Но не раньше восьми утра.
Был у него родственник, который мог ссудить денег под хороший процент. Однако столько наличных не было даже у него. «Кэш» давно не в ходу. Требовалось время, чтобы собрать всю сумму.
— Я согласен! — воскликнул Летков.
Это было лучше, чем ничего.
Рейс из Москвы был на девять утра. Он успеет. Наличные, разумеется, не повезет с собой, а положит на счета, открытые по фальшивым документам. Выводить будет уже из-за рубежа.
— Минуточку, — склонился он над черным бархатом, на котором переливали и сверкали камни, размер которых заставлял сомневаться в подлинности. — Этот я могу оставить?
Первый купленный. Квадратный, слегка желтоватый. Дорог как память.
— Борис Иванович, вы меня без ножа режете, — натянуто улыбнулся ювелир. — В таком случае сумма будет следующей…
Отряд СОБРа ворвался в офис ювелира на Кузнецком Мосту около полуночи.
В это время все сотрудники ювелирной мастерской и бутика уже разошлись. Остался только владелец — Моисей Уздин.
В результате обыска были найдено и изъято сто тридцать шесть бриллиантов без оправ весом свыше двадцати карат, золото в слитках и изделиях без клейма, иные драгметаллы и драгоценные камни, а также крупная сумма денег, происхождение которой ювелир не смог объяснить. В контрольно-кассовых и бухгалтерских документах и отчетности проходили иные суммы.
Разбирательство длилось несколько часов.
Во время обыска в офис приехал родственник ювелира. Застав там правоохранителей, он попытался скрыться, но был задержан. В «дипломате» у него обнаружилась внушительная сумма в долларах и евро, причем гражданин утверждал, что деньги ему не принадлежат и он не знает, откуда они там взялись.
Уздин категорически отрицал свои связи с Летковым в деле о сбыте драгоценных камней. Однако имелись неопровержимые доказательства, что тот был в мастерской накануне вечером, после чего сразу отправился домой.
Полицейские отправились в его квартиру на Кутузовском проспекте. Однако Бориса Леткова там уже не было. Он выехал на Кузнецкий Мост, очевидно, чтобы забрать деньги, которые доставил родственник ювелира.