Машины просто разминулись между собой.
Борис утром понял, что происходит что-то неладное. Моисей Симонович не отвечал на звонки.
— Алло! — сказал он, когда ювелир после долгих гудков все-таки взял трубку. — Это Борис.
— Простите, но вы немного не вовремя, — натянуто ответил тот. — Перезвоните мне в течение дня.
Летков отключился.
Черт, черт, черт!!! Это смахивало на подставу. Его кинули почти на тридцать семь миллионов. Однако это было непохоже на старого ювелира, который заботился о репутации. Он бы не стал обманывать клиента.
— Никита, езжай к парковке у метро, — велел он личному водителю. — Там останови, я пройдусь.
— Хорошо, Борис Иванович.
Бизнесмен вышел и прошелся пешком до многочисленных офисов на Кузнецком Мосту, большинство из которых в столь поздний — или ранний? — час были закрыты. Возле ювелирной мастерской стоял полицейский уазик и толпились растерянные сотрудники фирмы, приехавшие на работу.
— Черт!
Борис развернулся и не спеша, стараясь не привлекать к себе внимания, пошел обратно.
— Никита, трогай, — сел он на заднее сиденье своего «мерседеса» представительского класса. — В аэропорт.
Благо билеты и паспорт были при себе, а чемодан давно лежал в багажнике.
Борис от волнения совсем забыл про желтый бриллиант, который лежал в его портмоне, завернутый в крохотный замшевый футляр.
— Никита, оставь себе ключи, — сказал Летков напоследок своему личному водителю, который десять лет был с ним рядом. — Документы и дарственная в бардачке.
— Борис Иванович!
Водитель, конечно, что-то такое подозревал, но не ожидал, что хозяин банально сбежит из страны, а не поедет в деловую командировку. Он привык не задавать лишних вопросов.
— Ничего не хочу слушать, — похлопал его по плечу владелец холдинга.
— Вы… вы насовсем? — растерянно смотрел на него этот немногословный, невысокий и безликий, в сущности одинокий человек, вся жизнь которого состояла в том, чтобы возить и сопровождать везде Леткова.
— Да, — ответил Борис. — Не поминай лихом.
Хоть кто-то будет о нем жалеть. Не ожидал, что все кончится так.
Зарегистрировавшись на рейс, Летков, погруженный в свои мысли, не заметил, как таможенники обменялись красноречивыми взглядами, глядя на монитор.
Он получил посадочный талон и отправился в международный зал ожидания. Там он немного побродил в «дьюти фри», чего обычно никогда не делал. Изабелла не любила дорогие парфюмы и косметику, предпочитая запах чистого тела.
— Черт! — снова помянул нечистого Летков.
Даже выпить не получится. Не с его больным сердцем. Доктор категорически запретил. Мужчина вздохнул. Придется на чужбине искать нового кардиолога. Пожалуй, это хуже развода или потери близких. Для него была немыслима нормальная жизнь без «своего» стоматолога и зубопротезиста, кардиолога и семейного врача, который приезжал по первому звонку. Бежать из страны означало лишиться определенной степени комфорта, к которой он привык.
Для побега нужны были деньги. Борис с трудом смирился с мыслью, что потерял бриллианты навсегда. Аж в груди начинало ныть и сжиматься, навевая неприятные мысли о сердечном приступе.
Чтобы успокоиться, Борис взял минеральной воды без газа и присел в зале ожидания. Когда объявили посадку, он пошел к воротам, где его уже ждали двое мужчин в форме службы безопасности аэропорта.
— Борис Иванович Летков? — уточнил один из них, хотя и так отлично это знал.
— Да, это я, — напрягся пассажир.
«У них ничего на меня нет».
— Пожалуйста, пройдемте на «красный коридор» для детального осмотра личных вещей.
«Уздин не мог меня сдать».
— Пожалуйста, — раздраженно ответил Борис, делая вид, что не понимает, что происходит. — А в чем дело?
— Сейчас мы вам объясним, — ответили ему.
«Неужели узнали о выводе средств со счетов?»
— Хорошо, — словно делая им одолжение, сказал Летков и медленно пошел за охранниками и таможенником.
Борис решил, что могли дать ориентировку в связи с хищением средств. Но как они настолько быстро обнаружили это??? Неужели… Может, сисадмин, который был в доле, его предал?
Пожилой мужчина запнулся и чуть не упал, но охранник его поддержал под локоть.
— Вы в порядке?
— Да.
В чемодане не обнаружили ничего существенного. Это было ясно на просвечивании, когда Летков сдавал его в багаж. Когда на сортировке открыли его, обыск вручную тоже ничего не дал. Чисто. Просто деловые костюмы, галстуки, часы и обувь, как у всякого командировочного бизнесмена, уезжающего на неделю-другую по делам.
Однако ориентировка была, и пришлось задержать рейс ради одного человека.
Борис Летков сам предоставил вещи для осмотра и вел себя вполне уверенно. Таможенники понимали, если ничего не найдут, формального права задержать человека у них нет. Максимум — до приезда полиции. А дальше бизнесмен улетит уже другим рейсом.
В ручной клади тоже ничего. Чисто. А вот в барсетке…
— Паспорта — зарубежный и российский, — перечислял охранник, а таможенник заносил в опись. — Банковские карты…
«Не дождетесь! Ничего запрещенного нет», — злорадно подумал Летков.
— Нитроспрей. Деньги — сумма наличными…
Сумма слишком мала, чтобы ее декларировать. На лекарства было разрешение и справка от врача. Хотя с него практически никогда не требовали во время полета разрешение на медикаменты.
— Ну, все? — нетерпеливо бросил пассажир, пылая праведным гневом. — Я опаздываю на рейс.
— Кристалл желтого цвета, — сказала девушка.
Она достала из барсетки желтый бриллиант.
Глава 10
Ольга сделала сэндвичи, сварила кофе мужу и заварила себе зеленый чай. Ей особо есть не хотелось. Чарли жадно хрустел кормом, нависнув над миской. Вся семья в сборе. Даже малыш в животе, казалось, был доволен, и привычной утренней тошноты женщина не ощущала.
Ее не покидало ощущение бесконечного счастья. Даже мысли о предполагаемом диагнозе отошли на второй план. Зимин прав. Надо все перепроверить, а не рыдать и мучиться от неопределенности.
— Слав, — сказала она. — Ты знаешь, что я тебя люблю?
— Знаю, — внимательно посмотрел он на нее. — А ты знаешь?
— Что? — не поняла она.
— Я тоже.
Мама мия! Все было настолько неожиданно, что она растерялась. Он сказал это так просто и обыденно, словно просил передать соль за столом.
— Оу… — удивленно заморгала Ольга. — Ты умеешь удивить.
— Ты не рада?
— Отчего же. Рада.
Сказав так, она сама не была в этом уверена. Просто Ольга этого не ждала, особенно от него.
— Спасибо, — зачем-то сказала она и поняла, какую глупость сморозила.
— Не за что, — усмехнулся он.
Зимину странно легко дались слова, которые он никогда не говорил ни одной из своих женщин. Раньше он считал это слюнтяйством и телячьими нежностями, особенно глядя на женатых друзей со стороны. Мужик окольцевался, поплыл, и все, конец ему настал.
Но что касается Ольги — другое дело. И она другая, не такая, как прочие бабы.
Она была его женщиной. Во всех смыслах. Ей можно было сказать, не опасаясь, что она, ощутив свою власть, начнет ею злоупотреблять и пытаться манипулировать им.
— Оль, — сказал он. — Если кто тебя еще пальцем тронет — убью.
— Верю.
— Я серьезно.
— Я тоже, — сказала она и тронула его ногу своей под столом.
Провела ступней снизу вверх, до паха, сохраняя серьезный и невозмутимый вид. Зимин замер.
Ощутила, как мужик напрягся, и ему стало не до завтрака, а сама в это время делала вид, что смотрит утренние новости.
— О, боже!
Весь игривый настрой испарился. Показывали сюжет с арестом контрабандиста.
— Слав! Это же Борис! Смотри!!!
В этот день во многих новостных выпусках мелькнул короткий, на две-три минуты сюжет о задержании видного бизнесмена, который пытался провезти за рубеж контрабандой крупный бриллиант, не имея на него документов и не декларируя при таможенном досмотре.
Сказать, что Ольга удивилась — это не сказать ничего. Однако когда она позвонила Большакову, тот рассказал, как было дело. Подозревая, что Летков собрался бежать, он воспользовался личными связями и натравил на него полицию. Те взяли Бориса с поличным.
Сейчас будут раскалывать ювелира, который организовал деятельность по нелегальной скупке и сбыту драгметаллов и камней, что позволит выйти на целую сеть по нелегальному обороту якутских бриллиантов и незаконно намытого самородного золота.
Клиенты ювелира пойдут в качестве соучастников или свидетелей — как повезет. Или даже потерпевших, если докажут, будто не знали, что именно они покупают. Но те, кто скупал и продавал, заведомо зная о происхождении камней, вряд ли отвертятся.
Это относилось и к Борису. Он попал.
Сотрудники ювелирной мастерской в большинстве своем пошли на сделку со следствием, фигурируя в деле уже не в качестве соучастников, а свидетелей. Или же статьи были переквалифицированы на более «легкие».
— Надеюсь, ребенок не унаследует дурные наклонности, — сухо сказала Ольга.
Она до сих пор переваривала информацию. Большаков объяснил если не все, то многое. Женщина положила смартфон на стол и задумчиво отхлебнула почти остывший чай.
«Ну и ну!»
— Надеюсь, ты не меня имеешь в виду, — подколол ее Зимин, проходя мимо целуя ее в макушку, прямо в облако густых кудрявых волос.
«А если и его?» — на секунду задумалась она.
Нет, тут другое. Он с самого начала был завязан в криминале, однако это было для выживания. Мирослав не был снобом и строил из себя черте что, в отличие от Бориса.
«Ну а вдруг?»
Например, вырастет дитятко и по малолетству пустится во все тяжкие. Хотя…
«Нет, вряд ли».