ух, что приехала одинокая денежная баба. Не дай бог наведаются грабители.
Одевшись в джинсы и норвежский пуховик, Ольга вышла из дома. Электрошокер приятно оттягивал карман. Она полчаса инструкцию изучала, прежде чем взять его с собой.
С другого конца улицы раздавался характерный шум. Тук, тук, тук… Хряп… Ага, это там. Заглянув через витую калитку, Ольга увидела высокого сурового мужика лет шестидесяти-шестидесяти пяти на вид, в драных джинсах и тельняшке. Он с уханьем колол дрова, явно получая удовольствие от процесса.
— Оп-па! — замахнулся он, примериваясь к березовому полену, поставленному на колоду, и с размаха разнес его надвое. — И-эх-х! — повторил он на следующем.
Она откашлялась.
— Извините.
Мужик замер и развернулся.
— Добрый день. Простите, — сказала Ольга. — Вы сильно заняты?
— Добрый, — поприветствовал он, положив на колоду тяжелый колун и утерев рукой пот со лба. — Помочь чем? Это вы у Таранцевых поселились?
— Да, — кивнула она, удивляясь, откуда он все знает. — Меня зовут Ольга… Багратуни. А вас?
— Иван Петрович. Зимин.
Ольга тихо ахнула и прижала ладонь к губам. Не бывает таких совпадений! Или бывает? Мирослав рассказывал, что тоже родом из Мытищ, и чисто теоретически много лет назад они могли встретиться. Но не судьба.
Значит, это его «батя» и ее свекор. Похожи. Она внимательно смотрела на мужчину, находя все больше сходства. Тот же богатырский рост, косая сажень в плечах. Упругие, непокорные вихры волос, которые под силу укротить только короткой стрижкой. Голубые как небо глаза, хотя масть темная. В молодости, наверное, был на одно лицо с сыном. Наследственность.
— Багратуни? — усмехнулся он. — А не Леткова?
— О… Вы знаете?
— Телевизор смотрю, — ответил Иван Петрович, переходя на «ты». — Ну, проходи, чего стоишь. Чем помочь?
— Дрова надо наколоть, — ответила она, заходя во двор и осматриваясь.
Дом был добротным, сделанным на совесть. Не сруб. Просто обшит вагонкой, как было модно в начале девяностых, однако остальное убранство было выполнено в народном стиле.
Наличники, похожие на кружево, обрамляли окна — вполне современные финские стеклопакеты, которые, скорее всего, были вставлены позже. Крышу венчал резной конек. Над пристройкой виднелась большая черная бочка-бадья. Там прячется душ? С краю небольшого участка примерно на шесть соток располагалось бетонное кольцо колодца и насос. На парковочном месте стояла вполне жизнеспособная, вымытая и блестящая черная «волга».
Ольга сделала вывод, что дом капитальный и круглогодичный, даже если оформлен по документам как дача. Единственное, чего здесь не хватало — это женской руки. Не было красивых шторок на окнах. Не разбиты клумбы перед домом.
— Значит, ты жена моего сына, — сделал он вывод.
— Да.
— Ну, пошли, невестка, — хмыкнул он. — Показывай, что там у тебя.
Он накинул куртку, подвешенную на сучке у поленницы, и направился к выходу. Ольга поспешила следом, размышляя, во что выльется эта встреча.
— И давно ты с Мирославом знакома? — спросил, не оглядываясь, мужик.
— Недавно. С сентября.
— До свадьбы не встречались? — удивился он, сбившись на миг с шага. — Занятно.
Ольга подумала, что по «ящику» рассказывали совсем другую историю.
— Мы в день свадьбы познакомились, — уточнила она, со странной ностальгией вспоминая этот судьбоносный день. — Так вышло.
Ей даже не пришло в голову ему соврать, что-то приукрасив или скрыв реальные обстоятельства. Свекор не тот человек, которому она бы соврала. Он… как Зимин. Вернее, тоже Зимин. Не осудит и поймет.
Обогнав Иван Петровича и открыв ворота, она вошла во двор дачи Таранцевых. Мужчина осмотрелся. Оценив фронт работ, он молча разоблачился, избавившись от куртки, и принялся за дело.
Ольга села неподалеку на вторую колоду и, укутавшись в норвежский пуховик, наблюдала, как он молча, не отвлекаясь, работает. Гора дров росла. Время от времени женщина вставала, собирала их и укладывала обратно в дровницу с краю. Несколько штук унесла в дом, чтобы вечером снова растопить камин.
Поставив чай в хозяйском луженом электросамоваре, она через некоторое время позвала свекра в дом:
— Иван Петрови-ич! Чай будете?
— Давай, — отдуваясь, вошел он в дом и первым делом вымыл руки под краном. — С удовольствием. Полотенце есть? Которое не жалко.
Она дала, и он вытер не только руки, но и лицо с шеей. Только потом сел за стол, где уже стоял чай и сухофрукты. К счастью, в буфете нашелся хозяйский кусковой сахар. Ольга не купила, ей-то ни к чему…
— Спасибо, — поблагодарил Зимин-старший.
— Это вам спасибо, — тихо-тихо ответила она. — Сколько вы дров заготовили. Не знаю, надолго ли я тут, но хватит на месяц, даже если каждый день топить.
— А ты надолго? — внимательно глянул он, попивая чай.
— Не знаю, — вздохнула она, откидываясь на спинку советского «венского» стула.
Вдруг от запаха потного тела, крепкого чая, нагретого металла и электропроводки от старого чайника ее замутило, и она кинулась на улицу, на свежий воздух. Там женщина согнулась и немного посидела на корточках. Тошнота накатила и так же быстро схлынула.
Сзади раздались шаги. Иван Петрович постучал ей широкой ладонью по спине. Правда стало легче. Ольга встала.
— Спасибо. Извините.
— Ты беременна? — спросил он. — Думал, врут.
— Восемь недель, — отрапортовала она, похлопав по плоскому еще животу. — Так получилось. Мы с Мирославом совсем не планировали.
— Не планировали, значит, — нахмурился свекор. — Что этот дурак опять натворил?
Глава 3
Мирослав после доклада охраны дал команду вскрыть дверь. Сигналка сработала — примчался наряд вневедомственной охраны. Он им показал паспорт со штампом и сказал, что посмотрит в их присутствии.
— Жена два дня на звонки не отвечает, — пояснил он раздраженным мужикам в тонфе, стоящим в пролете. — Беременная. Дверь потом обратно поставим, без проблем.
Численный перевес был на стороне мужа владелицы квартиры. Шестеро вооруженных мордоворотов против четырех охранников, приехавших на вызов. Да и обстоятельства двойственные. Главный в связке доложил по рации обстановку и перезвонил на пост.
— Готово! — доложил мужик с болгаркой. — Приняли-и! Лови-лови! Тихонько… Тяжелая, сволочь.
Дверь, снятая с петель и крепежей на раме упала на руки бойцам. Те придержали и аккуратно положили ее на пол.
— Оль! — окликнул Зимин. — Ты там?
Хотя, если бы она была там, давно бы уже сама открыла или вызвала полицию, когда в квартиру начали ломиться, выбивая дверь.
Мирослав прошелся по квартире. Никого нет, но везде горит свет. Увидев на прикроватной тумбочке смартфон со вставленным зарядником, он все понял. Ольга его провела.
— Уходим.
Егор Кузин потерял из виду своих людей, которых послал следить за Летковой. Он подозревал, что тут не обошлось без Зимина. Тогда ему пришла в голову идея.
Надо было проследить за Зимой и его окружением, но особо не отсвечивать. Он сам выведет их на жену. Похитить ее стало навязчивой идеей конкурента.
Зимин тоже проверил все, что только возможно. Латышев никуда не отлучался, работа — дом, хотя за ним пристально следили. На всякий случая на его машину навесили ДжиПиЭс маячок.
Прорабатывали подругу, но Надюшка божилась, что с Ольгой не разговаривала уже неделю. Детализация сотового оператора показала, что с ее номером или незнакомыми тоже не было разговоров.
Перед приездом Латышева Ольга была в больнице и вернулась с Ибрагимовым, так что — чем черт не шутит? — начбезопасности решил проработать и эту версию.
— У Ибрагимова на участке видели пекинеса, — доложил Крагин. — Продолжать наружное наблюдение?
— Не надо, — ответил Мирослав. — Собирайте подкрепление. С учетом охраны особняка. Едем туда.
Ольга ни за что бы не оставила этого мехового наглеца. Наверняка она сейчас в загородном доме олигарха. Только вот как она решилась? С ума сошла? Чем он ее купил или уломал?
Смеркалось. Процессия из нескольких черных внедорожников с вооруженными людьми внутри двинулась из Мытищ в сторону водохранилища.
— А вот это мать Мирослава, твоя свекровь, — перевернул страницу альбома Иван Петрович. — Антонина Степановна. Это сын, ему тут почти год.
Ольга улыбнулась. На черно-белой фотографии толстощекий бутуз в чепчике и фланелевом комбинезончике извивался у матери на руках, явно не желая позировать. На другом фото сосредоточенно играл в кубики. Мать Мирослава была красивой русоволосой женщиной с толстой косой.
— А тут ему сколько? — спросила Ольга, переворачивая страницу.
— Полтора.
— Хорошенький.
Ми-ми-ми! Не верится, что это Зимин. Маленький мальчик в растянутых колготках и рубашонке катал машинки на ковре. Наверное, такое же детство было у миллионов советских ребятишек.
— Кто бы знал, — с досадой бросил свекор. — Что выросло, то выросло. Недосмотрел я. А мать любила, во всем потакала. Прощала ему все, верила, что исправится.
Ольга не знала, что на это сказать. Все так. Отец Мирослава был прав. Ее муж ввязался в криминал. А ведь был такой милый ребенок. Хорошо, что он стал заниматься бизнесом и почти завязал с противозаконной деятельностью. Почти. Это как… Ну, как невозможно быть «чуть-чуть беременной». Если уж имеешь дело с бандитами, сам не чураешься грязных методов.
— Может, в кого-то из родственником пошел? — решила она уточнить насчет дурной наследственности.
— Да это я виноват. Крутился, как мог, — рассказал отец мужа. — Военным платить перестали, сбережения сгорели. Работал на двух работах, чтобы у семьи все было. До развала союза мы не бедствовали, а потом настала нищета. А у них же как? Молодежь, вынь да положь. Машина, дорогая магнитола, кабаки, пьянки-гулянки. Сын связался с дурной компанией… А, что былое ворошить.