— О чем вы?
— Подумайте сами. Почему покупку не осуществил непосредственно мой клиент, что было бы логичнее, если он хотел сохранить все в тайне? Не его жена, на худой конец. Почему не секретарь, которая обычно бронирует билеты? Почему доверил какому-то рядовому сотруднику банка? У вас нет ответа, я так полагаю.
Вопросы были риторическими.
— Мы пока не вправе разглашать тайну следствия.
Понимая, что при участии опытного адвоката дело может развалиться, Сизарев задействовал все рычаги для розыска сотрудника банка, однако Михайлов как сквозь землю провалился. Его не было ни дома, ни на рабочем месте.
Телефон не отвечал, а по запросу сотового оператора не определялся. Последняя сота, где был зафиксирован работающий телефон с его симкартой — банк «Квадрига» в тот день, когда задержали, а затем и арестовали Зимина. Список последних звонков — на пару «левых», явно одноразовых номеров и, что интересно, в приемную одной крупной компании.
Зачем простой охранник звонил в «ТекноНову», тоже предстояло выяснить. Продолжительность звонка была менее одной минуты.
Попутно выяснилось, что Михайлов не только приобретал билеты, но и по доверенности получал корреспонденцию, то есть был приближенным к гендиректору банка лицом. Странно. Обычный охранник таким занимался?
У них с Зиминым не было общего прошлого в виде службы в вооруженных силах или участии в ОПГ. Что же их связывало?
— Интересно, он жив вообще? — обсудил он ситуацию с прокурором, которого назначили надзирать за делом.
— Мертв или в бегах. Надо объявить его в федеральный розыск.
— Может, прячется у родственников?
— Проверим.
— Ну, заходи, рассказывай, кто такой, с чем пришел.
Зимин вошел в камеру следственного изолятора Матросской тишины, и на него с интересом уставились десятки глаз.
«Прописка» в камере оказалась не слишком проблематичной. Базиль, заранее осведомленный о планах Мирослава, прислал маляву, где просил позаботиться о своем человеке. Однако само нахождение в камере, отрезанным от всего мира давило на психику.
Зимин размышлял, а не совершил ли он ошибку. Попасть-то за решетку легко, а выбраться может быть трудно даже с его возможностями.
С другой стороны, выбора у него просто не было. Другого способа законным способом переиграть ментов и подставить Зелимханова он не представлял.
Да и безопаснее в СИЗО. Тут его точно не взорвут и не застрелят. Могут, конечно, подкупить кого-то из заключенных, чтобы совершить покушение на зоне, но это вряд ли. Врагам достаточно того, что он тут.
Наивные. Они думают, что он не сможет продать активы. Ошибка стоит им миллиардов. Предварительный договор уже подписан, а закрыть сделку можно по генеральной доверенности даже без участия Зимина.
Первый день прошел относительно спокойно.
Ольга не могла думать ни о чем.
Что делать? За что хвататься? Что прятать-то? О чем вообще говорил Попов? Зимин не держал ничего подозрительного дома — ни оружия, ни безумных денежных сумм наличными. Она давно это заметила. Дом — место для отдыха. Полицейские ничего не найдут.
Господи, какие глупости. Зачем ей прятать драгоценности в сейф? Все равно ведь вскроют, имея ордер. Полиции они ни к чему. Изымут деньги и ценности в ходе обыска — да и бог с ними.
Документов тут нет, ни к чему не прицепятся. Это самое главное.
— Что же делать? Что делать…
Женщина никак не могла собраться с мыслями. Обычно решение приходило сразу, и она четко действовала, но не сейчас. Эмоции мешали.
Вдруг в животе словно что-то затрепыхалось. Ольга охнула и села на диван в гостиной, прижав руки к животу. Мышцы пресса как каменные, словно она стоит на планке в спортзале, и даже не думают расслабляться.
Поясницу свело тянущей болью. Спазм был как во время месячных, мощный и болезненный, словно тело стремилось избавиться от чего-то лишнего.
— Господи… Не надо.
Успокойся. Не надо, перестань. Это все от нервов. Женщина закрыла глаза и стала ровно дышать, стараясь не думать ни о чем. Вроде, помогло. Отпустило. Однако когда она попыталась встать, ее снова пронзила боль.
Ольга осторожно, стараясь не нагибаться, взяла с журнального столика смартфон и набрала телефон своего врача-гинеколога. Та не ответила. Тогда она позвонила подруге:
— Надь, это я. У меня какие-то спазмы. Что делать?
— Не вставай, ложись, — ответила Дробышева. — Вызывай скорую. Крови нет?
— Нет.
Минуты тянулись, превращаясь в вечность.
Чарли сидел рядом в качестве моральной поддержки. Живот время от времени подавал сигнал «SOS». И вот тут, в минуту отчаяния, у нее наконец включились мозги.
Нельзя рисковать ребенком. Это самое главное. Все можно исправить, кроме этого. Остальное отступило на второй план.
Она даже не стала подходить к двери, чтобы не вставать. Позвонив охране, она попросила Брилева открыть входную дверь, когда приедут врачи, и стала ждать, глядя в потолок.
Ольга злилась на себя, что допустила такое, и на Зимина, который заставил ее хорошенько понервничать.
Ведь он знал! Знал, что его арестуют. Возможно, знал еще на прошлой неделе, раз так ускорил приготовления к предварительной сделке по нефтеперевалочному терминалу.
А… а не сам ли он напросился? Нет, полный бред. Никто в здравом уме не будет наводить на себя подозрения.
— Ну, Зимин, — прошипела она и снова охнула, почувствовав дискомфорт.
Если — когда! — он выйдет из камеры, им предстоит серьезный разговор.
Через час ее госпитализировали и доставили в Центральную клиническую больницу, к которой по семейной страховке был прикреплен Зимин.
— Гипертонус матки, — вынесла свой вердикт врач. — Первый триместр. Где вы наблюдаетесь?
Ольга ответила.
— Мы запросим вашу карту, — решила гинеколог. — Транспортировать вас пока нежелательно. Надо хотя бы неделю понаблюдать. Будет понятно, есть угроза прерывания или нет. На завтра назначим вам УЗИ и полный спектр анализов, чтобы определить причину проблемы.
Так ее поместили в платную палату на сохранение.
— Надь, — позвонила она, когда осмотр и формальности были окончены. — Я в ЦКБ на Тимошенко. Это рядом с домом. Надо привезти вещи, похоже, я тут ненадолго застряла. У меня с собой только сумочка с паспортом. Купи все, что надо. Халат, сорочку, тапочки, тревел набор косметики. Я потом тебе отдам деньги.
— Да какие мелочи! Даже не думай. Считай, что это подарок на день рождения.
— Не шути так, — не оценила она. — Похоже, мы с Зиминым пропускаем его день рождения.
«И мой», — подумалось ей.
Свой день рождения она тоже при таком раскладе проведет в больнице или дома. Все зависит от того, как скоро ее выпишут. А пока остается надеяться на лучшее. Самое главное, что выкидыша не произошло.
— Еще надо присмотреть за собакой, — добавила она. — Заберете на дачу к Калашникову?
— Конечно! Еще спрашиваешь. Мелкие будут довольны. Ладно, скоро буду.
Она отключилась.
— Эй, — тихо сказала Ольга ребенку, поглаживая живот. — Даже не вздумай! Я так долго тебя ждала.
Она нажала на рычаг сбоку от кровати, и изголовье немного поднялось, расширяя обзор. Пощелкав пультом, она посмотрела телевизор. Скукота.
Выключила, снова опустив изголовье. Попила из бутылки, стоящей на тумбочке. Ольга отчего-то вдруг вспомнился историю Софи Лорен, которая месяцами лежала, лишь бы сохранить беременность. Смогла бы она так же? Прошло всего несколько часов, а ей уже невмоготу.
Снаружи платной палаты стояли ее молчаливые бодигарды, пугая медперсонал. В конце концов Ольга по просьбе лечащего врача попросила их сесть рядом со стойкой старшей медсестры.
Надя примчалась не одна, а с Ануш. Время для посещений было уже окончено, но для них сделали исключение.
— Девочка моя! — обняла ее армянская бабушка. — Девочка! Почему ты не сказала?
— О, а как вы узнали?
Ольга снова отрегулировала кушетку, чтобы было удобнее общаться.
— Калашников узнал телефон, я попросила его позвонить и сообщить, — ответила подруга за Ануш.
Ольга промолчала, укоризненно посмотрев на Дробышеву. Она могла бы сказать, что у Ануш ишемическая болезнь, и ей тоже нельзя волноваться, но не стала. Видно же, что все обошлось. Пожилая женщина неподдельно за нее переживает. Она ободряюще сжала руку бабушки и, улыбаясь, спросила:
— Все хорошо. Правда. Ну, что вы мне привезли?
Две большие сумки выглядели внушительно. Внутри оказалось несколько смен белья, два халата, компрессионные гольфы, чтобы от долгого лежания не отекали ноги, гель алоэ, набор для лица и мини-косметика для беременных.
— От растяжек.
— А не рано?
— Лишь бы не поздно, — фыркнула подруга. — Слушай меня, и все будет хорошо. У меня больше опыта.
— Уи мон женераль, — смирилась с происходящим Ольга.
Ануш притащила полную сумку еды и витаминов. Ольга про себя подумала, что все не осилит, хотя в палате стоял мини-холодильник, и надо будет раздать эти восточные вкусности медсестрам и охранникам.
— И никто, никто не догадался привезти мне что-нибудь почитать! — рассмеялась она.
Живот наконец-то отпустило. Была ли в том заслуга врачей, сделавших укол, или накрывшее ее спокойствие, Ольга не знала.
Ануш ушла пытать врачей, что да как, но ей сказали прийти завтра. Надя умчалась куда-то и через полчаса вернулась, водрузив на тумбочку огромную стопку журналов и газет.
— Вот!
— О-о… Я тебя обожаю.
Все модные журналы, новости, телепрограмма… Кажется, подруга скупила половину киоска. Даже новый номер «Светской жизни», где была статья про них с Зиминым.
— А это откуда? — удивилась она, сразу открыв на нужной странице. — Он же не поступает в свободную продажу.