Конечно, это было не демонстративно. За гомосексуализм могли вышвырнуть из флота и посадить в тюрьму. И все равно это место было им близко по духу. Лидер ансамбля ходил в макияже. Певец-гаваец носил женскую одежду и выглядел так убедительно, что многие не понимали, что это мужчина. Хозяин заведения был таким же натуральным, как трехдолларовая купюра. Мужчины танцевали с мужчинами. И никто не назвал бы тебя бабой, закажи ты вермут.
После гибели Джоан Чак любил Эдди еще сильнее. Конечно, он всегда знал, что Эдди могут убить – теоретически. Но эта опасность никогда раньше не казалась такой реальной. Однако теперь, после налета на Перл-Харбор, и дня не проходило, чтобы Чак не вспоминал эту прекрасную девушку, лежащую на залитой кровью земле – и рядом с ней своего брата, рыдающего так, что сердце разрывалось. А как легко это мог оказаться Чак, склонившийся над Эдди с такой же невыносимой скорбью. Чак с Эдди обманули смерть седьмого декабря, но они были на войне, где жизнь стоила дешево. Каждый день, проведенный вместе, был драгоценен, потому что он мог быть последним.
Чак стоял, опираясь на стойку, с пивом в руке, а Эдди сидел на высоком барном табурете. Они смеялись над морским летчиком Тревором Пэксменом – его звали Трикси, – который рассказывал, как один раз попытался заняться сексом с женщиной.
– Я был в ужасе! – говорил Трикси. – Я думал, что у нее внизу все будет аккуратненько, мило, как у девочек на картинка, – а у нее там больше волос, чем у меня! – Все покатились со смеху. – Просто как горилла какая-то!
В это время Чак краем глаза заметил приземистую фигуру входящего в бар капитана Вандермейера.
Мало кто из офицеров ходил в бар младших военнослужащих. Это было не запрещено, но легкомысленно и неосмотрительно – все равно что прийти в ресторан отеля «Риц-Карлтон» в грязных сапогах. Эдди повернулся к Вандермейеру спиной, надеясь, что тот их не заметит.
Но – не с их счастьем. Вандермейер подошел прямо к ним и сказал:
– Ну-ка, что у нас тут, все девочки в сборе, а?
Трикси отвернулся и исчез в толпе.
– Куда это он? – спросил Вандермейер. Он был уже довольно пьян, и язык у него заплетался.
Чак увидел, что лицо Эдди потемнело.
– Добрый вечер, капитан, – сказал Чак. – Можно угостить вас пивом?
– Виски со льдом.
Чак заплатил за его выпивку. Вандермейер сделал глоток и сказал:
– Я слышал, здесь с черного хода наркотой торгуют, это правда?
– Понятия не имею, – холодно сказал Эдди.
– Да ладно, – сказал Вандермейер. – Мы ж говорим неофициально. – И он похлопал Эдди по колену. Эдди резко встал, отшвырнув табурет.
– Не прикасайся ко мне! – сказал он.
– Эдди, тише, – сказал Чак.
– Нет на флоте такого закона, чтобы я давал себя лапать этому старому петуху!
– Как ты меня назвал? – пьяно сказал Вандермейер.
– Если он еще меня тронет, клянусь, я размозжу голову этому уроду!
– Капитан Вандермейер, я знаю место гораздо лучше, сэр, – сказал Чак. – Не хотите ли пойти туда?
– Куда? – в замешательстве спросил Вандермейер.
– Маленькое, уютное местечко, – на ходу придумывал Чак, – как здесь, но не так людно. Вы меня понимаете?
– Звучит неплохо! – и Вандермейер осушил свой стакан.
Чак взял Вандермейера за правую руку и сделал Эдди знак взять его за левую. Они вывели пьяного капитана из бара.
К счастью, во мраке переулка ждало такси. Чак открыл дверцу машины.
В этот миг Вандермейер поцеловал Эдди.
Капитан обхватил Эдди руками, чмокнул в губы и потом сказал:
– Я тебя люблю.
У Чака замерло сердце от страха. Теперь это добром не кончится.
Эдди ударил Вандермейера в живот. Сильно. Капитан захрипел и стал хватать ртом воздух. Эдди ударил его снова, на этот раз в лицо. Чак шагнул между ними. Прежде чем Вандермейер упал, Чак впихнул его в такси на заднее сиденье.
Он наклонился к окошку водителя и дал тому десятидолларовую банкноту.
– Отвезите его домой, – сказал он. – Сдачи не надо.
Такси уехало.
Чак взглянул на Эдди.
– О господи… – сказал он. – Вот теперь мы влипли.
Но Эдди Перри так и не было предъявлено обвинение в нападении на офицера.
Капитан Вандермейер на следующее утро явился на службу с синяком под глазом, но никого не обвинял. Чак догадался, что, если бы тот признался, что ввязался в драку в «Ленточке на шляпе», его карьере пришел бы конец. Но все равно все обсуждали его синяк.
– Вандермейер говорит, что поскользнулся на машинном масле в гараже и ударился о газонокосилку, – сказал Боб Стронг. – Ну а я думаю – его жена приложила. Видали вы ее? Настоящий Джек Демпси[8].
В тот день шифровальщики из подвала сообщили адмиралу Нимицу, что японцы нападут на Мидуэй 4 июня. А точнее, японские войска должны оказаться в 175 милях к северу от атолла в семь часов утра.
Они были почти так же в этом уверены, как делали вид.
Эдди был мрачен.
– Что мы можем? – спросил он, когда они с Чаком встретились, чтобы пойти на ланч. Он тоже работал в морской разведке и знал от шифровальщиков о мощи Японии. – У япошек в море две сотни кораблей, практически весь их флот, а сколько у нас? Тридцать пять!
Чак был не так пессимистичен.
– Но ударные силы составляют лишь четверть всех их войск. Остальные – оккупационные войска, отвлекающие войска и резерв.
– И что? Эта четверть все равно больше, чем весь наш Тихоокеанский флот!
– На самом деле в японском ударном соединении всего четыре авианосца.
– А у нас – лишь три, – Эдди указал бутербродом с ветчиной на почерневший от копоти авианосец в сухом доке с ползающими по нему рабочими. – И это вместе с вышедшим из строя «Йорктауном».
– Зато мы знаем об их приближении, а они и понятия не имеют, что мы их поджидаем.
– Очень надеюсь, что это сыграет такую большую роль, как полагает Нимиц.
– Ну да, я тоже.
Когда Чак вернулся в подвал, то узнал, что он там больше не работает. У него новое назначение – «Йорктаун».
– Это Вандермейер решил таким образом меня наказать, – со слезами сказал вечером Эдди. – Он думает, что ты погибнешь.
– Не надо падать духом, – сказал Чак. – Мы можем и победить в войне.
За несколько дней до нападения японцы перешли на новый шифр. В подвале вздохнули и снова начали с нуля, но им удалось получить мало новых сведений перед сражением. Нимиц был вынужден обходиться тем, что у него уже было, и надеяться, что японцы не пересмотрят весь план сражения в последнюю минуту.
Японцы рассчитывали, что нападут на Мидуэй неожиданно и легко завладеют им. Они надеялись, что американцы потом ударят всеми силами в попытке отвоевать атолл. Тут-то в бой бросится японский резерв и сметет весь американский флот. И в Тихом океане будет властвовать Япония.
А США запросят мирных переговоров.
Нимиц планировал уничтожить этот план в зародыше, напав из засады на ударное соединение прежде, чем они смогут взять Мидуэй.
А теперь в этой засаде будет участвовать и Чак.
Он уложил вещмешок, поцеловал на прощанье Эдди, и они вместе отправились к ремонтным мастерским.
И там столкнулись с Вандермейером.
– Чинить водонепроницаемые отсеки времени не было, – сказал он им. – Стоит появиться пробоине, и корабль пойдет на дно, как свинцовый гроб.
Чак, сдерживая Эдди, положил руку ему на плечо и спросил:
– Как ваш глаз, капитан?
Рот Вандермейера исказила злобная гримаса.
– Удачи, педик!
И он ушел.
Чак пожал Эдди руку и поднялся на борт.
Он мгновенно забыл о Вандермейере, ведь наконец-то сбылась его мечта: он был в море – и на одном из величайших кораблей, какие только существовали.
«Йорктаун» был первым кораблем класса авианосцев. В длину он был больше, чем два футбольных поля, и в его экипаж входило более двух тысяч человек. На нем было девяносто самолетов: старенькие торпедные бомбардировщики «Дуглас Девастатор» со складывающимися крыльями, более новые пикирующие бомбардировщики «Дуглас Донтлесс» и истребители сопровождения «Грамман Уайлдкэт».
Почти все было внизу, кроме островной надстройки, которая возвышалась на десять метров над взлетной палубой. Здесь было сердце корабля – система командования и коммуникации: с командным мостиком, радиорубкой сразу под ним, штурманской рубкой и помещением для дежурных летчиков. За ними была дымовая труба корабля, состоящая из трех секций, расположенных в ряд.
Хотя кое-кто из ремонтных рабочих был еще на борту, заканчивая работу, судно оставило сухой док и двинулось к выходу из бухты. Чак трепетал, чувствуя вибрацию огромных двигателей корабля, направляющегося в открытое море. Когда они вышли на глубину и начали подниматься и опускаться на волнах Тихого океана, Чаку показалось, что он танцует.
Чак работал в радиорубке, что было разумным назначением, учитывая возможность использовать его опыт работы с радиограммами.
Авианосец устремился на встречу, которая должна была состояться к северо-востоку от Мидуэя. Его приваренные заплаты скрипели, как новые ботинки. На корабле было кафе с названием «Десерт», где подавали свежеприготовленное мороженое. Там в первый же день Чак столкнулся с Трикси Пэксменом, которого видел в последний раз в «Ленточке на шляпе». Он был рад встретить на борту приятеля.
В среду, 3 июня, накануне предсказанной атаки патрульный гидроплан заметил к западу от Мидуэя процессию японских транспортных судов – по-видимому, с оккупационными войсками, которые должны были высадиться на остров после сражения. Новость была передана на все корабли США, и Чак в радиорубке «Йорктауна» узнал ее одним из первых. Это было верное доказательство, что его друзья в подвале были правы, и он почувствовал облегчение, получив подтверждение их правоты. Хоть и увидел иронию в этой ситуации: если бы они не оказались правы и японцы были где угодно в другом месте, ему не угрожала бы такая опасность.