Уполномоченный зачитывал количество проголосовавших за каждого кандидата. Они располагались в алфавитном порядке, и Уильямс шел последним. Дейзи была так взволнована, что не могла держать цифры в памяти.
– Реджинальд Сидни Бленкинсоп, пять тысяч четыреста двадцать семь…
Когда зачитали голосовавших за Ллойда, все члены партии лейбористов вокруг Дейзи разразились ликующими криками. Она не сразу поняла, что он победил. Потом увидела, как его торжественное выражение лица сменилось широкой улыбкой. Дейзи тоже захлопала и закричала громче всех остальных. Он победил! И ей не придется от него уходить! Она чувствовала себя так, словно ей спасли жизнь.
– Следовательно, я объявляю Ллойда Уильямса законно избранным членом парламента от округа Хокстон.
Ллойд – член парламента! Дейзи с гордостью смотрела, как он вышел вперед и произнес заявление о согласии. Такие речи готовятся по определенному шаблону, поняла Дейзи, и Ллойд педантично поблагодарил уполномоченного и его персонал, потом поблагодарил проигравших оппонентов за честную борьбу. Дейзи не терпелось обнять его. В заключение он произнес несколько предложений о стоящей перед ним задаче восстановления разрушенной войной страны и создания более справедливого общества. И сошел со сцены под новые аплодисменты.
Спустившись со сцены, он направился прямиком к Дейзи, обнял ее и поцеловал.
– Молодец, дорогой, – сказала она и обнаружила, что больше ничего произнести не в состоянии.
Вскоре они вышли из муниципалитета и, сев на автобус, поехали в Дом транспорта, где располагалась штаб-квартира партии лейбористов. Там они узнали, что лейбористы уже получили 106 мест.
Блестящая победа.
Все эксперты ошиблись, все расчеты смешаны. Когда были получены все результаты, у лейбористов оказалось 393 места, у консерваторов – 210. У либералов – 12, а от коммунистов прошел один – Степни. Лейбористы получили подавляющее большинство голосов.
В семь часов вечера Уинстон Черчилль, великий английский военачальник, отправился в Букингемский дворец и подал в отставку с поста премьер-министра.
Дейзи вспомнила одну из острот Черчилля в адрес Эттли: «Подъехал пустой автомобиль, и из него вышел Клем». Человек, которого он называл пустым местом, победил его.
В половине восьмого во дворец приехал Клемент Эттли – на собственной машине, которую вела его жена Вайолет, – и король Георг VI предложил ему пост премьер-министра.
В доме на Натли-стрит, послушав по радио новости, Ллойд повернулся к Дейзи и сказал:
– Ну вот. Теперь мы можем пожениться?
– Да, – сказала Дейзи. – Так скоро, как ты захочешь!
Банкет по поводу бракосочетания Володи и Зои проходил в одном из малых банкетных залов Кремля.
Война с Германией была закончена, но в Советском Союзе царили разруха и нищета, и на пышное празднование посмотрели бы косо. Зоя была в новом платье, Володя надел форму. Однако еды было полно и водка текла рекой.
Были на свадьбе и Володины племянник с племянницей, близнецы, дети его сестры Ани и ее мужа, неприятного типа, Ильи Дворкина. Детям не было еще шести. Темноволосый Димка тихонько сидел, читая книжку, а голубоглазая Таня носилась по залу, врезаясь в столы и досаждая гостям, наперекор представлениям, какого поведения следует ожидать от мальчиков, а какого – от девочек.
Зоя в розовом платье выглядела так соблазнительно, что Володя готов был уйти хоть сейчас, чтобы лечь с ней в постель. Но об этом, конечно, и думать было нечего. В окружение его отца входило несколько главнейших генералов и политиков страны, и многие из них зашли выпить за здоровье молодых. Григорий намекал, что один крайне высокопоставленный гость может появиться позже; Володя надеялся, что это не распутный начальник НКВД Берия.
Счастье Володи все же не давало ему совсем позабыть про увиденные ужасы и про появившиеся у него смутные мысли о советском коммунизме. Непередаваемая жестокость НКВД, ошибки Сталина, стоившие жизни миллионам, и пропаганда, призывавшая красноармейцев вести себя в Германии как взбешенные звери, – все это заставило его усомниться в самых фундаментальных постулатах, которые его приучили принимать на веру. С тревогой он думал, в какой стране предстоит жить Димке и Тане. Но сегодня не время для таких мыслей.
Советская элита была в хорошем настроении. Они выиграли войну, победили Германию. Их старого врага, Японию, разбили Соединенные Штаты. Сдаться японским военачальникам не позволял их безумный кодекс чести, но теперь это был лишь вопрос времени. К несчастью, пока они цеплялись за свою гордость, многим японским и американским солдатам предстояло умереть, и еще многие женщины и дети погибнут в своих домах под бомбами, а результат будет тот же. Как жаль, но американцы, по-видимому, ничего не смогут сделать, чтобы ускорить процесс и предотвратить ненужные жертвы.
Отец Володи, подвыпивший и счастливый, начал речь.
– Красная Армия оккупировала Польшу, – сказал он. – Никогда больше эта страна не будет использована как плацдарм для вторжения немцев в Россию.
Его старые товарищи загалдели и застучали по столам.
– Коммунистические партии Западной Европы испытывают невиданный приток новых членов. В Париже на муниципальных выборах в прошлом марте больше всего голосов получила коммунистическая партия. Я поздравляю наших французских товарищей.
Снова одобрительные возгласы.
– Оглядываясь на окружающий нас мир, я вижу, что русская революция, за которую столько храбрецов боролись и умирали… – он замолчал, на его глазах блеснули пьяные слезы. В комнате стало тихо. Он взял себя в руки. – Я вижу, что дело революции никогда еще не было так прочно, как сегодня!
Все подняли рюмки.
– За революцию! За революцию!
Выпили.
Распахнулись двери, и в зал вошел товарищ Сталин.
Все встали.
У него были седые волосы, и выглядел он усталым. Ему было около шестидесяти пяти, и он был болен: ходили слухи, что он перенес несколько сердечных приступов. Но сегодня он был в отличном настроении.
– Я пришел поцеловать невесту! – сказал он.
Он подошел к Зое и положил руки ей на плечи. Она была на полголовы выше, но ей удалось незаметно стать меньше ростом. Он поцеловал ее в обе щеки, задерживаясь на каждой щеке губами и седыми усами настолько, что Володя почувствовал раздражение. Потом он сделал шаг назад и спросил:
– Ну что, нальете мне?
Несколько человек бросилось наливать ему водку. Григорий настоял, чтобы Сталин сел на его место в центре стола. Возобновился шум разговоров, но уже приглушенный: всех приводило с трепет его присутствие, и надо было быть осторожными, следить за каждым словом и движением. Этому человеку достаточно было пальцем шевельнуть, чтобы кого-нибудь не стало, – и он делал это достаточно часто.
Принесли еще водки, ансамбль начал играть русские народные мелодии, и люди постепенно расслабились. Володя, Зоя, Григорий и Катерина вчетвером станцевали кадриль – это был веселый танец, всегда вызывающий смех у зрителей. После танцевали другие пары, потом парни начали плясать «Барыню», там надо было пускаться вприсядку – приседая и выбрасывая вперед ноги (многие при этом попадали). Володя продолжал уголком глаза следить за Сталиным, как и все в зале, а тот, казалось, был вполне доволен, постукивая рюмкой по столу в такт балалайкам.
Зоя и Катерина танцевали с Зоиным начальником Василием, старшим в группе физиков, работающих над созданием бомбы. Володя не участвовал. Вдруг атмосфера изменилась.
Вошел служащий, прошел по краю зала и подошел прямо к Сталину. Без церемоний он нагнулся к вождю и прошептал ему что-то на ухо – тихо, но взволнованно.
Сначала Сталин, казалось, был озадачен, он быстро задал вопрос, потом другой. Потом он изменился в лице. Он побледнел и смотрел на танцующих, не видя их.
– Что, черт возьми, происходит? – тихо ахнул Володя.
Танцующие пока ничего не заметили, но у сидящих во главе стола был испуганный вид.
В следующий миг Сталин поднялся. Окружающие почтительно встали. Володя увидел, что его отец все еще танцует. Людей расстреливали и не за такое.
Но Сталин не глядел на гостей. В сопровождении своего помощника он вышел из-за стола. Потом через зал направился к двери. Танцующие в ужасе разбегались с его пути. Одна парочка растянулась на полу. Сталин, казалось, не замечал. Ансамбль со скрежетом смолк. Ничего не говоря, ни на кого не глядя, Сталин вышел из комнаты.
Кое-кто из генералов испуганно последовал за ним.
Появился еще один служащий, затем еще двое. Каждый нашел своего начальника и обратился к нему. К Василию подошел молодой человек в твидовом пиджаке. Зоя, похоже, была с ним знакома и внимательно его слушала. Она казалась потрясенной.
Василий и помощник вышли из зала. Володя подошел к Зое и спросил:
– Ради бога, что происходит?
Она ответила дрожащим голосом:
– Американцы сбросили на Японию атомную бомбу… – Ее прекрасное бледное лицо казалось еще белее, чем всегда. – Сначала японское правительство не могло понять, что произошло. Им потребовался не один час, чтобы осознать, что это было.
– Это точно?
– Она сровняла с землей пять квадратных миль зданий. По подсчетам, в один миг погибло семьдесят пять тысяч человек.
– Сколько было бомб?
– Одна.
– Одна бомба?
– Да.
– Господи боже. Неудивительно, что Сталин побледнел.
Они постояли молча. Было видно, как новость распространяется по залу. Некоторые так и сидели, ошарашенные; другие встали и ушли, направляясь к своим кабинетам, телефонам, столам и подчиненным.
– Это все меняет, – сказал Володя.
– В том числе и наши планы на медовый месяц, – сказала Зоя. – Мой отпуск наверняка отменят.
– Мы думали, Советскому Союзу ничто не угрожает.
– Только что твой отец произнес речь, что никогда еще дело революции не было в такой безопасности.
– Теперь ни о какой безопасности говорить не приходится.