— Да епта, языки, что ли, проглотили. С Петровной что-то?
— Бухает Петровна, — выдавил из себя тот, что узнал меня. — По-черному…
— Да что ты мямлишь! — из-за спин вышел молчавший до этого уже немолодой мужик с седой бородой. — Бросила все, как ее орк помер, не делает ни хера…
— А еще овцы постоянно из загонов по ночам пропадают… — вставил кто-то.
— И эльфы диверсии устраивают!
— В общем, завтра будет вече, — дав всем высказаться, продолжил седобородый. — Будем выбирать главой Викторыча.
Охренеть у них тут дела. С нами эльфийка еще… Может, мимо пройти?
— Совсем рядом есть тридцатый уровень, — тишайший шепот Руслана разобрал только я.
— Не возражаете, если мы в гости заглянем?
— Да заходите, не чужие же, — пожал плечами первый, кто со мной заговорил. — Только если к Петровне пойдете, осторожнее. Она реально не в себе, может и броситься.
— Иль, — прошептал я, когда мы отошли на приличное расстояние от патруля. — Там у тебя, помнится, такая шапка-маска была, одни глаза оставались, зыркливость и правильномыслие прибавляла. Надень ее, пожалуйста, и не снимай, пока мы тут, от греха подальше.
Три месяца в нашем мире большой срок. Как правило за это время поселение укрепляется и разрастается, или его уничтожают. Здесь был редкий третий вариант. Сказалось неудачное расположение в окружении не людей или еще что-то, но крепость не развивалась. Более того, заметно деградировала. Все внешние курятники и загоны, ранее заполненные животными, сейчас пустовали, а вместо четырех хозяйственных построек под снегом отчетливо прослеживались следы пепелищ. Понятно, что часть скота они спрятали внутри, но вряд ли всех, куда денешь тех же коров и чем их кормить?
По дороге к нам еще дважды подходили и, разумеется, остановили на воротах. Меня вспоминали, но никогда сразу, и это значило, что между моими визитами случилось многое.
— Переселилась она, — отвечал на мой вопрос начальник караула. — Домик отдельный, на западе у самой стены стоит. Вы аккуратнее там.
Предостерегали все, но больше всего напрягало не это. Мне не нравился их тон, в нем не было ненависти, а временами даже проскакивало сочувствие, но при этом сквозила такая тотальная безнадега, что становилось страшно и абсолютно ясно — на Петровне, что бы там ни произошло, местные поставили крест.
— Да, это там.
Руслан подтвердил мою догадку — тридцатым уровнем оказалась именно волко-баба.
Нам оставалось пройти еще несколько домов, и тут сзади послышался знакомый голос.
— Саша!
В сопровождении двух людей нас быстро догонял чернобородый Владислав, помощник пока еще действующей главы.
— Привет!
— Здорово! Какими судьбами?
— Да как всегда — мимо проходили, решили старых знакомых навестить.
Я даже не стал пытаться дружелюбно улыбнуться, так как отчетливо видел — Владислав мне не рад.
— Невовремя!
— Мне уже сообщили… Может, ты подробности расскажешь?
— Да чего рассказывать, — замялся чернобородый. — После того, как вы ушли, мы еще с недельку повоевали с эльфами и замирились. Три недели все шло хорошо. Мы были уверены, что остроухие больше не сунутся. Петровна расслабилась, стала больше времени в орочьей крепости проводить, чем в нашей. А оказалось, эльфы просто набирают силы. В общем, напали сразу на три поселка. К нам и Жраважу отвлекающие отряды пришли, а вторую крепость орков под ноль сожги… Ну и началась партизанская война. В принципе, мы держались — суммарное количество погибших с нашей и их стороны шло вровень. А потом опять была массированная атака, и опять к нам отвлечение, а к оркам полноценная… В общем, захватили ее, а тела защитников ссыпали кучей за стеной и сожгли.
— Жраваж?
— Всех, — Владислав завертел головой, будто проверяет, не слышит ли нас кто. — Месяц назад это было, и с тех пор вокруг нас только пики с эльфами. Зажали страшно.
— Странно, что не перебили…
— Не, ну мы тоже не простые, да и Петровна умеет воевать… — собеседник замкнулся и поправился. — Умела. Но сейчас круглые сутки валяется бухая под лавкой.
— Да, я слышал о вече, — я вздохнул, переваривая плохие новости. — Что за мужик-то этот Викторыч, нормальный?
— Эм… — растерялся Владислав и посмотрел на одного из помощников. — Ну так это я.
— А… Ну будем надеяться, у тебя получится лучше. Мы пойдем?
— Конечно, конечно… Я просто поздороваться хотел, а ты это… Уверен, что хочешь к ней идти? Там у нее всякие навязчивые идеи бывают от синьки, оборотень она, видно, влияет сильно… Овцы пропадают опять же, люди боятся, что на них может начать бросаться… Опасно, короче…
Вот никогда не любил, когда мне на что-то очень прозрачно намекают, особенно когда на то, что я что-то не должен делать.
— Я услышал тебя и постараюсь быть максимально осторожным, не волнуйся.
— Ну как знаешь, — Владислав снова посмотрел на своих. — Ладно, бывай, дела!
— Бывай, — сказал я, глядя ему в спину.
— Странный человек, — тихо произнесла Иль, когда мы остались одни.
— Да нормальный вроде был раньше, — пробормотал я.
— Не стыкуется, — давила эльфийка.
— Что именно?
— Да в целом! Я следила за его мимикой, и когда он сказал, что она «умеет воевать», он явно имел в виду, что все шло приемлемо уже после уничтожения второй орочьей крепости. Сейчас-то что случилось? А если все так плохо, почему их, действительно, не вырезали до сих пор?
— Пойдем, может Петровна что прояснит.
Одноэтажный отдельный домик гораздо больше походил на сарай с удобствами во дворе. Запах перегара стоял даже на улице.
— Петровна, открывай, это Саша с орочьей рукой!
Тишина.
Признаться, местные жители жути нагнали порядочно, и, стоя перед дверью, я серьезно обдумывал возможность съюзать свиток «каменной кожи».
Эх, если что, главное шею успеть закрыть, остальное лечится.
Вдохнув, я толкнул скрипнувшую дверь и вошел в вонючий полумрак. Аскетизм. Нора монаха-отшельника, забившего на свое тело ради души, а еще у которого отключили воду, и он завел себе большую собаку. Голые стены, в углу ведро, куча пустых бутылок. И деревянная лавка со спящей на ней бабкой.
Сейчас Петровна и близко не походила на бойкую пятидесятилетнюю женщину. Грязные артефакты, вид которых не спасал даже их мифический ранг. Сальные спутавшиеся волосы, углубившиеся морщины и мешки под глазами.
А вонь в основном шла от гигантской лужи блевотины прямо под лавкой. Красной странной лужи. Я многое повидал за последнее время и не сомневался, что кроме алкоголя она состояла из крови и кусков сырого мяса.
— Зря пришли, — прошептал Руслан, зашедший следом.
Он был прав, и часть меня рвалась уйти и продолжить путь, но другая заставляла стоять, внимательно все осматривать и думать. Пришлось даже переодеть артефакты на правильномыслие.
Иль сказала, что у нее не стыкуется общая нарисованная Владом картина, а у меня вызывала диссонанс непосредственно Петровна, вернее, ее поведение. Ну не могла она так опуститься за месяц! Даже пережив смерть возлюбленного. Та женщина, с которой я познакомился летом, сейчас снимала бы скальпы с одного эльфа за другим, а не блевала самогонкой и, похоже, остатками пропавшего барана. Нет, не могу я уйти, хотя бы не поговорив с ней.
Я достал из рюкзака тряпку и, задержав дыхание, наспех вытер под лавкой, а потом кинул сверху еще одну чистую тряпку. Открыл единственное треснутое окно, выкинул в него все бутылки, в которых еще что-то оставалось, и позвал девчонок.
— Иль, стой в углу, если что, стреляй по ногам. Виолетта, на нас баффы и щиты, на нее все дебаффы, что есть.
Когда все было сделано, я заорал:
— Петровна, подъем!
Раздалось глухое рычание, и бабка, не просыпаясь, оскалила зубы.
Нет, так не пойдет. Держа веревку, я подошел к спящей и связал ноги. Потом взял за руку и стал отводить за спину… Раздался рев, и, на ходу превращаясь в волка, Петровна бросилась на меня.
Слишком медленно из-за отравления и дебаффов. Резкий удар в нос и, заломив теперь уже волосатую лапу за спину, я ткнул оборотня мордой в только что брошенную на пол тряпку.
— Петровна, свои! Это Саша с рукой орка! Да не рычи, дура! Свои, говорю!
Полминуты потребовалось, чтобы она перестала дергаться, и ее прижатые к голове уши вдруг зашевелились.
— Это я, Саша! С рукой орка! Мы друзья! Поговорить пришли!
— Саша? — прохрипела, наконец, волко-баба.
— Саша! Летом приходили с гномом Бриллом, девушкой Олей и мужчиной Русланом, вот он тоже тут. Давай, прекращай дергаться, превращайся назад, и я тебя отпущу.
Она подчинилась, и я быстро вскочил, в любой момент готовясь выхватить копье.
Кряхтя, бабка встала, простонала, тяжело плюхнулась на скамейку и закрыла глаза.
— Включай сопротивление ядам!
— Да работает уже, — не открывая глаз, протянула она. — У меня двойка всего, не помогает!
— Иль, дай шесть книг навыков.
— В жопу себе засунь, оркорукий, не для того я бухаю, чтобы эффект не чувствовать.
— А для чего?
Петровна открыла глаза и стала обыскивать взглядом комнату.
— Че, бухло спрятал, думаешь, я еще не достану? — не найдя искомое, криво усмехнулась она.
— Слушай, мать, давай по-прямому и по-быстрому, как мы с тобой любим и умеем, отвечаешь мне на несколько вопросов, и я сваливаю в туман. Даже оставлю бухла хорошего, а не те помои, что ты сейчас пьешь. И мяса.
— А ты умеешь заинтересовать женщину, — оскалилась волко-баба. — Валяй.
— Только сначала ты выпьешь противоядие и всякие другие полезные напитки, мне надо на несколько минут тебя прежнюю увидеть.
— Ну началось, — Петровна поморщилась как от зубной боли. — Ладно, давай, шантажист.
По одной доставая склянки, я влил в нее свой походный восстановительный паек, и уже через несколько минут женщина стала выглядеть намного лучше, и теперь во взгляде, которым она окинула свою конуру, сквозило смущение.
— Давай уже свои вопросы, оркорукий.