Когда чиновники поняли, что, сколько бы они сетей ни открывали, люди все равно прут в Кофейный Клуб, было решено действовать агрессивно. Им выписывали штрафы, увеличивали налоги под разными предлогами. В какой-то момент даже перерыли дорогу, устроив ремонт черт знает чего. На оградительных заборах так и было написано: «Идет ремонт… черт знает чего!». Правда, последнее дописали соседские мальчишки.
Но, видимо, если ты делаешь что-то хорошее и делаешь искренне, победить это невозможно. Люди обходили ямы, перепрыгивали через стройматериалы. Отдельные смельчаки умудрялись по ночам разрисовывать строительные леса, ежедневно вырастающие перед Кофейным Клубом, оставляя на них размашистые граффити с логотипом заведения (Алекс и Клаус в виде букв К и К), полюбившиеся позиции из меню и просто теплые отзывы. Вот шуму-то было! Угадайте, кому за это приходилось платить? Конечно, Клаусам. И они платили. Сполна и исправно. Все, что им выписывали. Достаточно было иметь мало-мальски сносное представление о математике, чтобы, сложив все расходы на потенциальное судопроизводство, понять: лучше исправно закрывать каждую жалобу, не доводя до суда, и не отвлекаться от главного. А главным был кофе.
Кофе ли?
Вовсе нет! Клаусы создавали в Кофейном Клубе нечто большее, чем флоо с кедровым пивом или калле с карамельной пеной из диких орехов. Они варили атмосферу! Глубокий терпкий аромат ледяных зерен, которые, топясь в печах, превращались в горячие кофейные угли. Звук без конца пашущих кофемашин. ДР-Р-Р-Р! Перемалывала одна. ХР-Р-Р-Р! Подсушивала вторая. ВСШ-Ш-Ш! Горячий поток воды пронизывал получившуюся смесь. Этот шум подогревался болтовней посетителей. Из разных углов доносились увлеченные беседы. Вечной темой, конечно, была зима. Пожалуй, спор о том, кто мерзнет больше, занял бы первое место в рейтинге тем, с которых начинался разговор, в любом заведении Ингры. Однако уже после первого глотка изумительного напитка холод и монстры оставались далеко за пределами лампового пространства.
Работяги весело чокались кружками с тринки. Менеджеры правительственных учреждений тихонько шептались, потягивая изысканные вариации крупноватого калле-суфле. А компании молодых ребят громко выясняли отношения, ругали учебу и дегустировали новые вкусы пенных флоо. О делах самой Ингры речи не заходило. Клаусы крайне строго относились к политике. Еще этого им не хватало! На большой резной доске внутри клуба так и было написано:
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Пространство Кофейного Клуба свободно от политических споров.
Все замеченные в обсуждении запрещенной темы
будут тут же выставлены за дверь.
Ваши Клаусы
Посетители соблюдали правило беспрекословно. Правда, говорят, как-то раз одного человека все же выставили за дверь. И, не поверите, им оказался Алекс Клаус! Он не сдержался от возмущения очередному штрафу и имел неосторожность буркнуть себе под нос проклятия в адрес Высокого Дома в присутствии Лесли Клаус. А уж она-то решения принимала быстро. Через минуту Алекс мерз на улице и улыбался прохожим стучащими зубами. Для всех правила равны. Хотя бы здесь, в Кофейном Клубе.
Вторым по значимости объектом в Кофейном Клубе после кофемашины было, безусловно, пианино. Старенькое с виду, но в прекрасном музыкальном состоянии. Марки «Миа». Частые посетители клуба так и называли его – Миа. Она стеснительно стояла в углу. С первого взгляда ее было сложно приметить. Войдя в клуб, вам пришлось бы дойти до стойки приема заказов и посмотреть налево. Там, за стеллажом из объемных кружек, функциональных термосов и банок с зернами на продажу, возвышалась небольшая площадка с дополнительными столиками. За ними скрывалась Миа.
Сколько прекрасных песен на ней было сыграно и сколько талантливых рук пронеслось по ее клавишам. Клаусы очень любили это пианино. Оно досталось им от дедушки. А тот получил его от своего прадеда, который, по семейной легенде, собрал это пианино собственноручно и назвал его в честь бабушки, так любившей музыку. Миа.
Все эти истории и даже гораздо больше, путаясь в фактах и хронологии, но заправляя восторгом, рассказывал Арине Альберт. Добрые Друзья разъехались в разные стороны. Любые группы людей вызывали у секьюров вопросы.
Нырнув обратно в тоннель, они быстро оказались под домом Альберта. А уже через двадцать минут спешили по потускневшим переулочкам Фав, чтобы Арина наконец почувствовала волшебный запах кофе! Альберт не сомневался: в своем мире она такого точно не пробовала!
– Они варят через фильтр, используют гейзерные машинки, а могут еще и через пресс сдавить. Бывает, кипит прямо с конфетами внутри, представляешь? – взахлеб рассказывал Альберт. – Так вкусно!
– Ты тоже вкусно делаешь свои отвары, – подбодрила его Арина.
– Да что я… Я любитель. Вот Клаусы! Профессионалы. Такую кофейню забабахать! Я бы мечтал там работать. А в твоем мире есть кофейни?
– Полно.
– Вкусные? – прищурил глаза Альберт.
– Разные.
– Такой там точно нет! – отрезал Альберт.
– Не спорю, – улыбнулась Арина.
Альберт остановился напротив прозрачной витрины Кофейного Клуба. Раскаленные лампы наполняли теплым светом пространство внутри, согревая бликами даже холодную улицу. Жители Ингры, обычно столь мрачные, сидели, болтали, шутили, смеялись, спорили в очереди и с любопытством разглядывали новые кружки.
– Может, мне не стоит туда идти? – тихонько спросила Арина. – Там столько людей…
– Да там так шумно, что никто не услышит наш разговор. Поверь мне, это самое безопасное место для небезопасного разговора.
Войдя, Арина тут же вдохнула каплю воздуха, в котором согревало все: люди, стены, кружки, кофе, разговоры, лампы, глаза. Насмотревшись на обнищавшую, затаившуюся в осаде Ингру, она уже и не надеялась когда-нибудь снова почувствовать такое тепло.
Шум. Арина больше любила тишину. На тренировках она каталась в наушниках, но далеко не всегда включала музыку. В транспорте, на улице, где бы она ни была, она предпочитала быть подальше от шумной толпы. Но здесь шум веял жизнью. Он лился сочным потоком слов, теплого смеха, острых возмущений и сладких хлюпов напитками. И ей хотелось нырнуть в это.
– Даниэль! – взмахнул рукой Альберт, приметив садящегося за пианино друга.
Пианино. Вторая после Фав родная стихия Даниэля. Он о-бо-жал играть. Во-первых, любил внимание. Во-вторых, за хорошую песню Лесли могла наградить отменным напитком за счет заведения.
М-м-м! Пальцы побежали по клавишам. Длинные, тонкие, быстрые, они совершенно фантастически перепрыгивали с одного аккорда на другой, меняя ритм, но оставаясь в мелодии. А еще он пел! О том, что его сердце бьется в ритме Фав. Вернее, оно то бьется, то умирает, то снова живет. И хотя согревают его грелки Лаллукки, лучше всего греет бесплатный флоо в Кофейном Клубе. Но, конечно, всегда-всегда его греют глаза Яны. И еще немного – всех остальных девчонок, которые смотрят на него, когда он поет эту песню, но только об этом ей говорить нельзя!
Лица всего клуба были обращены в сторону его таланта. Когда он шутил, они смеялись, когда входил в романтичный образ – погружались в нежные чувства. А еще все поглядывали на Яну, она сидела рядом, нагло облокотившись на Мию, – в этом чувствовалось что-то ревностное. Она тоже смеялась, иногда мило возмущалась, но в целом не могла оторваться от Даниэля. В этот момент он был ее всё.
Пальцы продолжали стучать по клавишам. Глаза, полные куража, иногда выглядывали из-под длинной челки, а с лица не сходила улыбка. Нога ритмично давила на педаль, будто он управлял эслакаром!
– Даниэль неплох, – подмигнул Альберт, заметивший завороженную Арину. – Но я лучше! – гордо добавил он.
Арина ответила Альберту одобрительной улыбкой и еще раз окинула взглядом это местечко. Слишком много деталей, чтобы рассмотреть с первого раза! Невероятно теплая атмосфера. Столько счастливых людей вокруг. Все пьют горячее! Все залито мягким ламповым светом. На стенах тут и там рисунки со множеством слишком аппетитных напитков.
Ее мягко потянул за собой Альберт. Он привычно двигался к стойке Лесли и Алекса.
ВШ-Ш-Ш-Ш! Из машинки валил пар. В прозрачной крепкой трубке показалась темная плотная жидкость, она проделала извилистый путь и нашла выход, наполнив стоящую внизу кружку. Рука Лесли, пышной белокурой энергичной дамы, будто сошедшей со скалы Пухлой Бухты, схватила кофе и звонко поставила перед собой.
– Темный калле на диком ореховом для Бэлва!
БАМ, БАМ, БАМ! Даниэль влупил финальные аккорды так, что чуть не разнес в щепки пианино! Овации!
– Спасибо, спасибо, – мягко звучал его голос.
Даниэль укутал в объятиях абсолютно счастливую Яну. Но украдкой столкнулся взглядом с Ариной. Впрочем, может, ей показалось?
– Давай сюда, ты свое наиграл! – прогремела на весь клуб Лесли.
Даниэля не надо было просить дважды. В несколько ловких движений он проскочил сквозь десяток шумных компаний и оказался напротив главной стойки.
– Как всегда, гениален, детка, – по-хозяйски похвалила она.
– Как всегда, тепло и вкусно, – поблагодарил Даниэль.
– Нам тоже кофе! – обиделся Альберт, отстоявший очередь.
– Эй! – засмеялся Даниэль. – Что это? Кажется, кто-то опять расстроился, услышав, как я играю?
– О чем это ты? – надменно отреагировал Альберт.
– Вечное соперничество, в котором ты обречен быть вторым! – теперь уж точно улыбнулся Арине Даниэль.
– Он выдумал, что играет лучше меня. Ха! – также обратился к Арине Альберт: – Такой смешной, я не могу.
– Что будете? – перебил ребят звонкий голос Алекса.
Альберт уже хотел сделать заказ, как вдруг зазвучала музыка. Снова. Совершенно другая. Глубокая, обволакивающая, сложная. Он такого исполнения здесь не слышал. Альберт обернулся.
По клавишам плавно и точно бегали ухоженные пальцы господина в пепельном пальто. Он на мгновение отвлекся и поприветствовал Альберта пронизывающим взглядом из-под очков в тонкой оправе.