На стенах висели артефакты, которые Даниэль собирал в походах Добрых Друзей: старинная техника, инструменты, ковры, картины, книжки, веревки. Все это висело на крючках и лежало на полках.
А впереди пропускала холод и ветер гигантская дыра в стене. В нее сочился воздух, но из нее же открывалась чудесная панорама на Ингру. Куда лучше, чем с Пухлой Бухты, ведь башня Даниэля находилась между Фавами и Городской Долиной. Здесь все было видно ближе – особенно Высокий Дом. Если с бухты он смотрелся грозным наблюдателем, то отсюда он нависал над городом темным титаном.
– Я сам доползу, – попробовал вылезти с платформы Даниэль.
– Нет, давай помогу, – бросилась к нему Арина.
Она кое-как дотащила его до широченного настила из множества одеял и одежд, которые уже и сам Даниэль не помнил, где взял. Арина укрыла его попавшимся под руку пледом. Огонь из печки освещал лицо Даниэля. То, что от него осталось: раздолбанный нос, вспухшие веки, разодранные уши и щеки, взбитые посиневшие губы, скрывавшие окровавленные зубы.
– Я схожу за Аверлинком, – вскочила Арина.
– Нет, пожалуйста. Останься, – Даниэль, насколько мог, усилил свой голос.
– Но тебе нужна помощь! – возмутилась Арина.
– В том шкафчике, – указал в сторону Даниэль, – есть мазь от Аверлинка.
– Мазь от всего на свете? – усмехнулась Марион.
– Мазь от твоего чувства юмора, – прошептал с дружеской иронией Даниэль.
– Так, ну… – мешкала Марион, – я, видимо, поехала? Справитесь? – обратилась она к Арине.
Арина взглянула на полуживого Даниэля.
– Я побуду здесь. Если что, напишу.
– Спасибо тебе, Марион, – прохрипел Даниэль.
– Да бывает, – пожала она плечами. – Поправляйся.
Марион быстро спустилась, и уже через минуту внизу раздался удаляющийся гул ее снегоцикла.
– Так где мазь? – вновь повернулась к Даниэлю Арина.
Он с трудом кивнул в сторону, указав на небольшой шкаф.
Арина подошла к дверцам. Открыла одну полку и нашла множество перчаток. За дверцами второй полки ее встретила фотография Яны. Арина замерла от страха. Яна. Если она узнает… Что она подумает… Будет ревновать! А ведь Арина просто хотела помочь.
– Ну что там? – торопил ее Даниэль.
– Сейчас, – вернулась из своих мыслей Арина.
Она закрыла полку с фотографией Яны. В конце концов, в этом ничего не было. Она помогала Доброму Другу. Как помогла бы любому другому. И вообще, Арина нажимала на все маячки, а пришла только Марион.
Арина сбросила дурные мысли. Она открыла следующую полку. Есть! Флакончик с мазью.
ВТШ! Арина открыла крышку, выпустив приятный аромат.
– Что будем обрабатывать? – присела она обратно.
– Кажется, мне надо целиком окунуться в эту банку, – пытался шутить Даниэль.
– Начнем с лица.
Арина капнула сначала себе на ладони. Затем опустилась на колени рядом с Даниэлем. Ее пальцы нежно коснулись ссадин на щеках, на лбу. Руки аккуратно обрабатывали следы побоища.
У Даниэля не было сил что-то говорить. Он просто смотрел на нее с улыбкой и постепенно проваливался в сон.
Арина исправно справлялась с задачами медсестры. На тренировках она часто лечила свои раны, помогала девчонкам в группе.
Спустя минут десять Даниэль уже сладко посапывал.
Арина устало опустилась рядом. Ее руки дрожали. Силы иссякли. Она пронесла Даниэля через кучу кварталов, подняла сюда и…
Она просто легла. Рядом.
Арина смотрела в щель в стене на Ингру. Она впервые задумалась о том, как грустно ей будет навсегда расстаться со своими новыми друзьями. Несмотря на все опасности, холод, осаду монстрами – здесь она чувствовала себя на своем месте. Неужели когда-то давно ее мама жила здесь? Как сложно в это поверить… Как важно с ней встретиться, столько всего обсудить… Узнать о своем прошлом… Помириться, понять друг друга…
По стене, освещаемой печкой, скользнула тень человека! Арина испуганно вскочила и оглянулась… Никого не было.
– Что случилось? – проснулся Даниэль.
– Здесь кто-то есть, – беспокойно произнесла Арина.
– Мы бы услышали скрип платформы.
– А есть другой вход? – Арина все еще нервничала.
– Лестница? Ну… надо очень хотеть сюда подняться, – усмехнулся Даниэль. – Это долго и тяжело.
– Но есть.
– Я думаю, это тень от печки. Видишь, на ней решетка? Свет чуть колыхнулся, и тебе показалось.
Но Арине не показалось. Она знала. Чувствовала. Однако все же решила договориться с самой собой. Да и сил не было.
Арина рухнула спать. Она быстро и легко провалилась в сон. За ней последовал и Даниэль. Они уютно расположились на настиле между теплой печкой и холодной дырявой стеной. Высокий Дом наблюдал за ними. И да, Арина была права. Во тьме лестничного пролета стоял человек. Совсем недолго. Вскоре древние ступеньки захрипели ржавчиной под бегущими ногами. Но звук этот не слышали ни Арина, ни Даниэль.
Ночь становилась холодней.
Арина продрогла до косточек. От стука зубов проснулся Даниэль. Ему стало гораздо лучше. Мазь питала лицо и проникала глубже, восстанавливая силы и энергию. Вот только температура опустилась так низко, что срочно требовалось как-то согреться.
Даниэль достал маленькую чашечку, подцепил на чугунную держалку, залил отвар и поставил в печку. Спустя пару минут он поднес Арине горячий напиток.
– Выпей, согреешься, – тихонько сказал Даниэль.
– Что это? – приоткрыла глаза продрогшая Арина.
– Понятия не имею, что-то из запасов Альберта.
– Тебе уже лучше?
– Гораздо. Теперь моя очередь позаботиться.
Арина сделала глоток. Тепло пролилось по телу. Она потянулась за пледом, но Даниэль опередил ее и сам укутал поплотнее.
– Спасибо, – улыбнулась она в ответ.
Даниэль поцеловал ее. Резко и мягко. Арина от неожиданности приняла этот поцелуй. Даниэль обнял Арину, притянув к себе. Его руки нежно коснулись ее лица.
Она отпрянула. Это было странно.
– Зачем? – спросила Арина.
– Я так чувствую.
– Но как же Яна? Это нечестно.
– Мы расстались. Некоторое время назад.
– Почему?
– Потому что я понял… что влюблен.
Арина не успела сказать что-то в ответ. Даниэль снова поцеловал ее. Она поддалась. Сначала поцелую. Затем тому, как они оказались под одним одеялом. А после она уже и не думала вовсе. Стены, освещенные теплом от печки, наполнились игрой теней Даниэля и Арины. А вскоре тени уснули.
Ингра переживала самую холодную ночь с того дня, как вернулась зима. С пустоши изредка доносился вой монстров. Фавы переливались огоньками окон, в которых усердно, как никогда, пыхтели печки Лаллукки. Кровь на площади уже замело снегом. Городская Долина отдыхала, набираясь сил. Водопад могущественно журчал, а Высокий Дом строго держал пост.
Яна смотрела на Феликса. Бедняга, навечно похороненный во льду. Его тело было частью гигантского монумента, сквозь которой шаттлы отправлялись на Благие Холмы.
Яна чувствовала себя Феликсом. Все внутри нее умерло. Все.
Она даже не помнила, как добралась на вокзал. Мысли кружились в голове. Она перебирала все те моменты, когда видела, как Даниэль и Арина переглядываются, улыбаются друг другу. Яна, конечно, вспоминала и тренировки, где они часто держались за руки, выполняя упражнения. Гораздо больше во всех этих мыслях ею додумывалось. Шире улыбки, ярче взгляды, больше сомнений, сильнее пламя ревности и ненависти.
Шаттл тронулся. Он быстро набирал ход, ритмично настукивая по перекрытиям рельсов. Яна уткнулась головой в окно и пялилась на пустошь.
– Они смотрят на нас в ответ, – прокряхтел рядом голос.
Яна обернулась. К ней подсел профессор Шаксто.
– Не помешаю? – вежливо спросил он.
– Мне все равно, – ответила она и отвернулась.
Профессор устроился поудобнее, уютно пристукнув своей тростью. Он наслаждался обществом дочки генерала секьюров в этом абсолютно пустом шаттле, последнем на сегодня.
– Не боитесь Метели?
– До нее еще дожить надо, – ответила без эмоций Яна.
– Это верно, – усмехнулся Шаксто.
– Мне вообще кажется… – начала Яна, но тут же замолчала.
– Что же?
– Мне кажется, не так страшны монстры на пустоши, как те, что живут среди нас.
– Мысль глубокая.
– Какая есть, – пожала плечами Яна.
Профессор вращал вокруг свой оси посох, перебирая темы и наконец выбрал одну:
– Знаете, я все думаю о той девочке. Йола, кажется, ее звали.
– Да, – с дрожью в голосе отозвалась Яна. Она так любила ее и проплакала весь день, слишком поздно узнав о том, что случилось с Даниэлем. – Йола…
– Вот все думаю… а ведь и правда, среди нас живут чудовища. Кто-то же дал ей эти ботинки, да? Кто-то же надоумил ее выйти на лед?
Яна молчала. Еще недавно она испугалась бы этой темы, но сейчас ее любовь и ярость смешались.
– Конечно, девочку погубили монстры, – продолжал рассуждать профессор. – Еще одна загубленная душа. Еще одна единичка на Циферблате. Несчастный отец плачет дни напролет. Но мне сложно поверить, что она сама туда вышла. Не зная, что может встретить опасность. Ведь знала? Конечно знала. Верила, что выживет? А почему? А кто ее заставил в это верить? Вот где настоящий монстр. Все спихнули на Теплого, который ее напугал. Другие вот сегодня рассказали о том, как брат Йолы устроил бойню. Даниэль, кажется?
Яна сжала скулы. Профессор продолжал крутить тростью, словно в тех же руках он вращал сознание надломленной девчонки.
– Могу поверить, что он как-то связан с трагической смертью Йолы. Но ни за что не поверю, что он сам надоумил Йолу выйти на лед. Виноват кто-то другой. Кто-то не отсюда. Кто не ценит количество жизней, уплаченных Ингрой тварям пустоши.
Монолог был, безусловно, диалогом. Шаксто выверял каждую фразу в своем неспешном рассуждении, прокрадываясь все глубже в Яну, пытаясь нащупать в ней ответы. Он не имел никакого представления о том, что она состоит в Добрых Друзьях и занималась с Йолой на одном озере. Но конечно же, Шаксто знал, кто ее отец. К тому же она так молода и красива. Слухи могли долететь к ней из разных источников. Да и, наконец, глаза… такие потухшие… они засверкали при имени Йолы. Шаксто был достаточно опытен, чтобы увидеть этот блеск. Он, как зверь, учуял добычу.