В это мгновение на Площади Побед вот уже минуту как на сцене под дождем стоял Филс. Промокший, продрогший, потерянный. Он не слышал толпу, своих ребят-музыкантов. Он смотрел туда, где всегда плясала Йола. Ему было невероятно тошно. Стыдно. От того, что промолчал. Промолчали все. Или сказали, но какую-то совершенную глупость. Обвинили Теплых, обвинили тех, с кем она не пойми чему училась. Но не сказали главное. Ни слова. Ни одного слова! Про отца, который избивал, издевался и в конце концов выгнал свою дочь в пустошь. Сделал что-то такое ужасное, что лед и монстры показались ей безопаснее дома.
– Я написал тебе песню, – сказал Филс.
Кому? О чем он вообще? Люди перед сценой ничего не поняли.
– Подпоешь? – спросил Филс, подняв голову вверх. Капли падали на его лицо. Он плакал вместе с дождем. – Тебе понравится. А вам? – взглянул он в толпу. – Может, и нет. Вы думаете, вы громкие? Вы думаете, мой голос силен?
Люди застыли в изумлении. Такого Филса они никогда не видели. Он не прыгал, не заводил, не терял сознание. Филс говорил как человек раскаявшийся, одинокий, опустевший.
– Наши голоса – тишина. Безмолвие. Когда я пою, колонки издают звук. Но вес этих песен так легок, его почти нет. Смысла нет. Ничего нет. Мы с вами – пустота. Мы с вами – тишина. Каждый знает, что с ней случилось. Каждый знает, кто виноват. Каждый замолчал и вовне, и внутри. Звенящая тишина. В которой прозвучит моя новая песня. Может, и последняя, – Филс усмехнулся.
Секьюры стояли в смятении. Они переглядывались. Ждали команды.
– Твой Громкий Голос.
Филс повернулся. Кивнул своим музыкантам. БУМ! БУМ! БУМ! Глубокий бит разлетался по всей Ингре.
Именно в этот момент к Венсану подошел секьюр и доложил о происходящем на площади.
Именно в этот момент Даниэль прошептал на ухо Арине:
– Лед однажды должен растаять.
А затем едва заметным для остальных движением, когда тела Арины и Даниэля были близки, он вложил что-то в ее ладонь и закрыл пальцы.
– Я узнал, что твой кулон из гальдугиана. Сделайте из него второе лезвие. Беги и не возвращайся. Никогда. Ингра проклята.
Арина переглянулась с Марион. Та испытывала то же смятение. От полной ненависти к Даниэлю до абсолютного непонимания…
Марион резко развернулась и шарахнула по секьюрам из всех нарукавных пушек. БУМ! Никто не ожидал выстрела. Секьюров снесло на несколько десятков метров! Марион тут же развернулась к Венсану и Уэю – но пол вместе с ними уже спустился вниз и закрылся!
Остался один Даниэль!
– Что это было?! – прокричала Марион.
Даниэль молча смотрел на них. Его покрасневшие глаза были полны усталости и злости на себя, на Уэя.
– Он не может говорить… – поняла Арина.
– Прощай, – сказал Даниэль.
Марион перехватила лапу секьюра и потащила Арину за собой.
– Твоя задача – бежать, моя – прикрывать, – скомандовала она на ходу. Арина кивнула и, перед тем как выйти в коридор, успела еще раз взглянуть на уже отвернувшегося Даниэля, одинокую тень на фоне панорамы Ингры.
В холле поджидало несколько десятков вооруженных и готовых к бою солдат.
Руки Марион опустились. Такую преграду она преодолеть не могла. Слишком много вооруженных до зубов опытных бойцов.
Раздался грохот. Дрожь прокатилась по полу, потолку и стенам. Она накатила на секьюров, разбив их ряды, заставив их сделать несколько неуклюжих шагов назад. Смятение и паника – вот что испытали бойцы в масках. Но не перед Марион, а перед той, кто стояла сзади нее, закрыв глаза.
Арина устала. Ее внутренние барьеры, сомнения, страх – все рухнуло. Она хотела одного. Домой. К маме. Убедиться, что та жива, что с ней все в порядке. Арина была уверена в себе, в своем стремлении достичь желаемого.
Увидев секьюров, она не испугалась. Она почувствовала импульс. Сгустки энергии бесновались внутри ее тела. Арина закрыла глаза, чтобы поймать их, собрать в поток энергии и затем направить его против тех, кто встал на ее пути.
БУМ!
Открыла глаза. Ее руки, направленные вперед, источали холодную энергию. Секьюры орали. Кто от боли, кто от страха. Их снесло ударной волной.
Марион и сама испугалась.
– Чертов Альберт был прав все эти годы, – только и смогла вымолвить она.
Арина взглянула на свои ладони. На них заживали свежие покраснения, быстро сливаясь с цветом кожи.
– Нет уверенности, что ты сможешь повторить это еще раз, а потому предлагаю двигаться вперед, – поторопила Марион.
– Согласна, – Арина поспешила вперед вместе с ней.
Марион распахнула лапой лифтовую шахту.
Через несколько секунд платформа уже неслась вниз.
– Что он там нес про лед?
– Он вынужден лгать, – ответила Арина, – покрыться льдом, покрыться ложью.
– Но зачем?
– Ради Фав. Видимо, его заставили пойти на какую-то сделку. Я не знаю…
Они выбежали в холл, ведущий к задней двери. Повсюду был слышен топот!
Спустя несколько минут девушки оказались на берегу пустоши. Они обернулись, приготовившись дать бой. Но никого не было.
– Где секьюры? – спросила Арина.
Марион вглядывалась во тьму открытой двери, стоя спиной к пустоши.
Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р.
Сзади раздался страшный монструозный рык!
Девушки обернулись.
– Они и не гонятся за нами, – поняла Марион.
– Почему?
– Это приглашение.
– Куда?
– На смерть. Венсан хочет, чтобы мы умерли в пустоши.
– Но ведь мы добрались сюда из Пухлой Бухты.
– Но мы же и не в Пухлую Бухту?
– Нет, – ответила Арина. – Даниэль дал мне это. Сказал, что он сделан из гальдугиана.
Арина показала кулон. Марион взяла его в руки. Накинула цепочку на шею Арине и застегнула.
– Так он смотрится лучше.
Марион задумчиво взглянула на снежинку. Теперь совсем иными, анализирующими глазами. ВШ-Ш! Сзади подъехал ее снегоцикл.
– У меня есть внутри портативная печь. Доберемся до «Бенканы», попробую состряпать тебе из кулона лезвие.
ВШ-Ш-Ш! Их обдало мощным холодным ветром. Снег кружился вокруг них. Мгла подступала к берегу и выползала наружу.
– Может, на снегоцикле? – предложила Марион, развернувшись носом к пустоши.
– Попробуй догони, – игриво ответила Арина и спрыгнула на лед.
Лезвия быстро-быстро вонзались в лед. Одно за другим. То, что из гальдугиана. И другое, из обычного металла.
В голове проносились воспоминания: отвары Альберта, улыбка Даниэля, Марион, выплавляющая костюм, безумные глаза Яны.
Вперед!
Вперед!
Вперед!
…Так подбадривали себя танцовщики перед выхо-дом на сцену Площади Побед. Финальный, потрясающий, масштабный номер Филс исполнял из последних сил. Ему дали закончить концерт, чтобы чуть позже в тихом месте обсудить неожиданные изменения в утвержденном списке песен.
Пока в Высоком Доме разворачивались события, здесь, на Площади Побед, народ делал все, чтобы насытиться и согреться до следующего Месяца Голосов. Люди передвигались медленнее, болтали ленивее, смеялись реже, больше улыбались.
Зажигательный ритмичный танец закончился жидкими аплодисментами, но затем раздались овации. На сцену вышел Уэй.
Он поблагодарил убегающих девчонок, а одна из них случайно задела его, и он пластично развернулся, что вызвало бурю позитива у зрителей.
– Здравствуй, Ингра! – сказал Уэй.
И его поприветствовали!
– Сегодня неплохой день!
Люди согласились с ним аплодисментами. И вправду: сытно, тепло, чего еще хотеть!
– Увы, не могу сказать, что завтра будет таким же.
Народ притих. Все предчувствовали важные сообщения.
– Мы проходим через трудности. Допускаем ошибки. Недавно я узнал о том, что происходило в Фавах. Сущий кошмар.
Большинство одобрительно кивало.
– Мне показали материалы, – Уэй достал румер, начал листать, и все это выводилось на гигантские экраны. – Разрушенные дома, избитые люди. Как это возможно? Как? Этому есть объяснения, но нет оправдания. – убрав румер, Уэй сообщил решение. – Народоборцы арестованы. Все до единого. Они доставлены в Высокий Дом для выяснения обстоятельств.
На экране под бурные аплодисменты показали, как секьюры жестоко скручивают Йерга и его псов на площади, где мы с ними расстались.
– Нет, я вовсе не против любых самостоятельных общностей и образований. Но я сторонник закона. То, что делали Народоборцы под руководством Йерга, не может быть нормальностью. И не будет!
ОВАЦИИ!
Уэй впитывал в себя энергию толпы. Голос становился сильнее, глаза блестели ярче.
– Отдельно хочу отметить тот факт, что все происходило на глазах у патрулей секьюров. Здесь можно было бы, конечно, арестовать рядовых, но…
Два секьюра перед сценой переглянулись. Люди начали гудеть в их сторону. Многие их боялись. Наконец-то Уэй заодно с народом и в этом вопросе!
– Но секьюры – это обычные парни, ваши вчерашние соседи, которые добровольцами пошли служить и охранять порядок. Выполнять приказы. Стоять и смотреть. Не вмешиваться. Это не их прихоть. Это приказ. Кто дал команду бездействовать? Кто потакал Народоборцам? – Уэй бросал эти вопросы в толпу, не требуя ответа, ведь он у него был. – Сегодня утром задержали генерала Аруло.
На экранах появилось видео ареста отца Яны. Его выводили из той комнаты, где находился сейф. Не дав переодеться, генерала Аруло вытащили в домашней одежде и усадили в эслатрак.
На последнем кадре люди хлопали так, будто они болельщики на стадионе!
– Суд определит его судьбу.
Одобрительные кивки подвели черту под блоком справедливых возмущений Уэя. А дальше наступило главное.
– Все это – наша с вами будничная жизнь, которую мы в силах сделать лучше можем. А вот Метель… Она не зависит от нас. Увы.
Торжественное настроение сменилось страхом и замешательством.
– Долгое время ее прогнозировали наши научные центры, но с недавних пор это – реальность, которая нас ждет. Метель несет с собой похолодание. Хватит ли на всех грелок Лаллукки? Очевидно, что нет. Хватит ли текущего тепла? Тоже нет. Так что же нам поможет? Или, вернее, кто?