— Ложь! Вы видите, как она переворачивает факты?! — вскрикнул Кулаков, вскакивая на ноги. — Что делала руководительница избирательного штаба Кожановского на митинге Черкесова? Она была там для того, чтобы туда мог попасть ее любовник!
И он указал на Скорпиона.
— Они виновны в равной мере, — настаивал Кулаков.
Узколицый судья смотрел на Ирину.
— Вы были в интимных отношениях с этим человеком, Скорпионом?
Ирина с отчаянием взглянула на Скорпиона:
— Прошу прощения, они заставили меня признаться.
Потом она посмотрела на узколицего судью:
— Они такое проделывали со мной, эти сволочи! Господи, неужели я должна говорить об этом?
— Молчать! — крикнул узколицый судья, хлопнув ладонью по столу.
— Она ублажала его, — сказал Кулаков. — Это было частью платы ему за убийство Черкесова. Она была его подстилкой. Признайся, — сказал он, обратясь к Ирине.
— Это правда? Вы были любовниками? — спросил узколицый судья, вперив в нее взгляд.
Она отчаянно пыталась смотреть на Скорпиона, ее глаза блестели.
— Да, — прошептала она. — Это правда.
— Зачем мы тратим время, слушая все это вранье? Они признались, что были вместе. Этот человек, — Кулаков указал на Скорпиона, — признался, что убил на стадионе семерых, даже если не считать Черкесова и других, находящихся в автомобиле. Он был последним, кто видел Шелаева, которого нашли мертвым. Оба эти преступника признались в своих преступлениях! — говорил Кулаков судьям. — И они не представили доказательств своей невиновности или раскаяния. Чего еще нам нужно?
— Я согласен, — сказал судья с козлиной бородкой. — Доказательства более чем убедительны.
— Я тоже, — сказал узколицый судья. Судьи начали совещаться. Они что-то говорили и кивали головами. Ирина повернулась к Скорпиону:
— Прости, я не смогла выдержать этого.
— Ты назвала им мою кличку «Скорпион»? — спросил он шепотом.
— Господи! — вскрикнула она, глядя в сторону. — Так-то ты думаешь обо мне?
Судьи, по очереди склоняясь над бумагой, подписывали ее.
«Они собираются приговорить к казни нас обоих», — понял Скорпион. Для него это было делом предрешенным, но для Ирины еще оставался шанс.
— Мы пришли к заключению, — начал узколицый судья.
— Подождите, — закричал Скорпион. — Вы неправильно поняли. Она не совращала меня! Это я ее соблазнил! Я убил Черкесова! Это был западный план. Ирина, — он указал на нее, — пыталась остановить меня. Я заставил ее остаться со мной после убийства. Я убил его! Она невиновна!
— Так вы признаетесь в убийстве Черкесова? — спросил узколицый судья.
— Да, это я убил его. Она тут ни при чем, — сказал Скорпион глядя на Ирину.
— Почему вы убили его? Что вами двигало?
— Мне заплатили.
— Но кто? Кому нужна была смерть Черкесова?
— Международному конгломерату, который полагал, что Кожановский будет больше учитывать интересы Запада. Здесь все знают, что Кожановский хочет сближения с Западом.
— Американская компания? — уточнил узколицый судья.
— Международная компания, но да, с Запада, — сказал Скорпион.
Какое-то время все молчали.
— Он лжет. Он пытается спасти ее, — сказал Кулаков, глядя на Скорпиона.
— Это глупо, — возразил Скорпион. — Если, как вы признаете, она втянула меня в эти дела, если из-за нее мне грозит смерть, зачем мне спасать ее? Я должен был бы желать ее смерти.
Узколицый судья какое-то время смотрел на Скорпиона. Все молчали. Затем он обратился к двум остальным и что-то быстро прошептал им. Судья с козлиной бородкой с чем-то не соглашался. Внезапно возникло движение.
В помещение вошли два черноповязочника, каждый из них держал руку на кобуре. За ними вошел еще кто-то в сопровождении двух других черноповязочников. Узколицый судья уже хотел было возмутиться, но, увидев, кто вошел, осекся. Скорпион узнал вошедшего сразу. Плотного сложения, лысый, в очках с роговой оправой.
Это был Горобец.
— Выбачьте (извините), что прерываю ваш процесс, — сказал Горобец знакомым мягким голосом.
— Ваш приход, министр, — честь для суда, — сказал узколицый судья.
Горобец прошел к столу и, склонившись к судьям, стал что-то говорить им. Один раз он оглянулся и посмотрел на Скорпиона, а затем на Ирину. Он и судьи поговорили еще несколько минут, и Горобец повернулся к выходу. Он еще раз глянул на Ирину, а потом бросил долгий жесткий взгляд на Скорпиона. Затем он и черноповязочники вышли.
— Что происходит? — шепотом спросила Ирина у Скорпиона.
— Их планы изменились. Ты стала предметом торга, — ответил Скорпион также шепотом.
Судьи совещались, раз, а потом и другой бросив взгляды на Скорпиона и Ирину. Похоже, они пришли к соглашению. Узколицый судья пометил что-то на бумаге и подписал ее. Затем он повернул бумагу так, чтобы двое других судей могли завизировать ее, и обратился к Ирине:
— Ирина Михайловна Шевченко, основываясь на показаниях подсудимого, известного под именем Скорпион, а также на дополнительной информации, представленной вниманию суда, мы сочли свидетельства о вашей виновности в убийстве Юрия Дмитриевича Черкесова недостаточными. Вы свободны, но вы должны понимать, что в случае появления новых свидетельств обвинение может быть вам предъявлено вновь. Вы можете идти.
Ирина встала и подошла к Скорпиону.
— Заседание суда не является открытым, Ирина Михайловна. Уходите немедленно, — потребовал узколицый судья.
— Что вы собираетесь с ним сделать? — спросила Ирина, указывая на Скорпиона.
— Уберите ее! — приказал узколицый судья.
— Нет! Идиоты, он делает это ради меня! Он невиновен! — кричала Ирина, глядя на Скорпиона, словно стараясь запомнить его лицо, пока двое охранников тащили ее из помещения.
Узколицый судья холодно смотрел на Скорпиона.
— Майкл Килбейн, известный также под именем Питера Рейнерта и как иностранный агент Скорпион, суд приговаривает вас к смертной казни за убийство Юрия Дмитриевича Черкесова. Приговор должен быть приведен в исполнение в течение сорока восьми часов. На этом заседание суда закрывается, — сказал узколицый судья, собирая свои бумаги.
Все трое судей встали и вышли из помещения.
37
Борисполь,
Киев, Украина
Скорпион, закованный в кандалы, сидел на полу в своей камере, ожидая казни. Свет в камере оставили включенным, и охранники приглядывали за ним в глазок. Он больше не думал о побеге. Даже скованным и с болью во всем теле он мог бы вырубить пару охранников, но они знали, насколько он опасен. Они придут с достаточной силой, чтобы одолеть его. В лучшем случае он сможет нанести травмы нескольким из них.
Не думал он закончить свою жизнь таким образом. Столько вопросов осталось без ответа. Началась ли война?
Вроде никто не вел себя так, как ведут во время войны. Не было и слышно ни взрывов, ни сирен. Сумел он предотвратить войну или его запрятали так глубоко за толстые стены Лукьяновки, что взрывы бомб в городе до него не доносятся? Добрался ли Ахнецов до кого-нибудь в России? Что случилось с YouTube? Почему все ведут себя так, словно никто не знает о той видеозаписи? Как они сумели выследить его с Ириной на телестудии? Кто предал их?
Что с Ириной? Он пытался спасти ее, но не смог. Ее спасло что-то сказанное Горобцом. Почему Горобец спасал ее? Потому ли что она была для них слишком важным предметом торга? В том ли дело, что она — дочь основателя «Руха»? Во всяком случае, она в безопасности — пока. Она старалась помочь ему. Возможно, даже любила его. Он видел это или что-то близкое к этому в ее отчаянном взгляде, когда ее тащили из зала суда. Он хотел бы видеть ее, коснуться ее.
На какой-то момент он вообразил их вдвоем на его парусной яхте «Зефир», названной так в честь ласкового западного ветра в Средиземноморье, с надутыми бризом парусами где-нибудь в Кикладах, например, в темно-синих водах между Спросом и Паросом. Он представил себе, как она будет выглядеть в бикини, с согретой солнцем кожей, среди бескрайнего голубого простора. Как они вдвоем будут вгрызаться в свежезажаренного на гриле морского окуня, освежаясь добрым вином Bâtard-Montrachet Grand Cru.
«Ведь я почти выиграл», — думал он. Он обратился мыслями ко всему, что случилось. Где он ошибся? Чего не заметил? Как СБУ узнала, что они на телестудии? Кто настучал на них? Ахнецов? Менеджер телестудии Коробей? Почему? Ведь они хотели показать запись.
И это была не работа СВР. Он позаботился о том, чтобы обезопасить Гаврилова, да и вопрос об участии СВР в этом деле был пройденным этапом. Если только в игре не принимал участия кто-то еще. Но кто? От киевского центра ЦРУ он держался в стороне, к тому же Контора хотела, чтобы он предотвратил войну. И что с видеозаписью, которую он поместил в YouTube? Даже если ЦРУ было замешано в деле, оно хотело, чтобы запись увидели. Это или смягчило бы кризис в отношениях с Россией или доказало бы непричастность США ко всей этой истории.
Если только в офисе Кожановского не было «крота». И тут его озарило: Славо!
Но как они отследили Ирину? Что «хвоста» на пути от Центрального вокзала за ними не было, Скорпион не сомневался. Но возможно, что он им и не требовался. Если Славо узнал номер последнего сотового телефона Ирины, они могли следить за ней посредством GPS.
Скорпион поднял взгляд. Из коридора послышались звуки. Его сердце забилось сильнее. Жизнь подходила к концу. В его мозгу промелькнули образы Ирины, потом Найлы той ночью в Амстердаме. Он вспомнил Келли, как она выглядела с золотистым загаром на Тивериадском озере. «У меня осталась уйма незавершенных дел, — подумал он. — Но у кого их не остается?».
Он услышал приближение охраны. Судя по звукам шагов, там было не меньше шести человек. Они остановились у двери его камеры. У него пересохло горло, и он едва мог дышать.
Скорпион вспомнил одну ночь в пустыне из времен его детства. Умер один из сыновей шейха Заида, Малик, сын от второй жены Латифы. Он поранился при падении,