Не получилось, ферма развалилась, а сам Ладынин почему-то остался в Змеегорье, хотя изначально приехал в деревню только из-за работы. Сам он утверждал, что ждал компенсации. Вся история с фермой схлопнулась внезапно, и работникам не успели выплатить зарплату за последние несколько месяцев.
Кто-то пытался разыскать бывшего владельца фермы, кто-то отстаивал свои интересы в суде, ну а Ладынин выбрал стратегию ожидания. Странную, по-своему разрушительную. Он подрабатывал в других местах, однако не покидал свой дом в Змеегорье. Он думал, что, если будет здесь, когда остальные разъехались, ему и выдадут компенсацию.
Навязчивая идея с годами обернулась серьезным психическим расстройством. Ладынин озлобился, ему было все сложнее ладить с людьми. Он сам себя убедил, что, раз ему не выплатили зарплату, он может взять свое имуществом фермы. Поэтому он порой приходил сюда и с искренней яростью бросался на посторонних, которые не могли ему противостоять. Сначала это происходило редко, а потом, когда он вышел на пенсию, стало его любимым хобби. Иногда на него жаловались, просили участкового разобраться. Но поскольку никому не хотелось писать заявление, а участковому тем более было лень связываться с этим, Ладынин отделывался устными предупреждениями, которые с готовностью игнорировал. Он ни на секунду не усомнился в своей правоте. Зарплату ему выплатили? Нет? Вот и все.
— Слушай, отпусти его, а то он сейчас от возмущения весь снег ноздрями втянет, потом сосульками чихать начнет, — попросила Таиса.
Гарик презрительно отбросил в сторону Ладынина и вернулся к своей спутнице. Пожилой мужчина ужом извернулся на снегу и очень скоро стоял на ногах. До старческой дряхлости ему было еще далеко, и Таиса даже заподозрила, что он сильнее, чем готов был показать им.
— В этом лесу, вообще-то, девушек убивают, — напомнила она.
— Одну какую-то убили, другая замерзла… ничего не знаю!
И вот тут он впервые отвел взгляд. Это было любопытно: Ладынин был возмущен, ему явно казалось, что на его территорию ворвались посторонние, они ему что-то должны, не наоборот. Но при упоминании мертвых девушек он почувствовал себя неуверенно.
Таиса пока не бралась сказать, что это значит. Возможно, объяснение было безобидное: в глубине души даже Ладынину было жаль умерших. А может, он и сам имел к этому отношение…
Гарик наверняка думал о том же:
— Беседа, похоже, затянется. Предлагаю продолжить ее в более приятном месте!
Темнота над фермой действительно сгущалась. В городе наступление сумерек не так заметно, там загораются фонари, делающие тьму нестрашной и неважной. Но здесь, на фоне белой пелены снега, угасающий свет дня становился очевидным, последнее предупреждение перед тем, как на мир рухнет ночь. Да и мороз крепчал, из леса нужно было выбираться.
Вот только Ладынин будто не понимал этого, он так и стоял на месте, глядя на своих обидчиков исподлобья. Когда Гарик, уже терявший терпение, попытался взять его за руку, чтобы повести за собой, пожилой мужчина отшатнулся от него и с удивительной прытью рванул к заброшенному зданию фермы.
Гарик всерьез намеревался преследовать его, и тут Таисе пришлось вмешаться, становясь на пути у своего спутника.
— Не надо! Пусть идет.
— С чего это? — изумился Гарик. — Мы еще не договорили, и я задолжал ему минимум один удар в пятак за то, что он сделал с тобой!
— Это понятно, но лучше перехватить его днем и в деревне. Он знает эти леса лучше, чем ты.
— Он не сумеет от меня удрать!
— А если там капкан? — поинтересовалась Таиса. — Это человек, который общение с боевого захвата начинает, неизвестно, что он устроил на своей «охраняемой территории»!
— Пожалуй, ты права… Ты как вообще? Очень болит?
— Совершенно не болит, — бодро соврала Таиса. — Я в норме, но… пошли домой.
Страха после этой странной встречи не осталось, только усталость и ноющая боль в шее. Таиса была даже рада, что хорошо разглядела Ладынина, ее фантазия наверняка нарисовала бы образ пострашнее. Теперь можно было не бояться следующей встречи с ним, но и не торопить события, сейчас девушке действительно необходим был отдых.
Она поймала себя на том, что появление Гарика было по-своему естественным. Не поверил, отправился искать, даже успел, надо же… Куда больше ее удивило то, что их обоих с заметным волнением дожидался Матвей. Притворяться ему не было смысла, значит, действительно тревожился…
Когда Гарик объяснил ему, что случилось, он первым делом занялся осмотром шеи Таисы.
— Я думала, ты только с трупами работаешь!
— Ты считаешь, что человеческая анатомия после смерти принципиально меняется? — поинтересовался Матвей. — Сиди смирно.
— Да нет там ничего, ты напрасно тратишь время!
— Синяк небольшой есть. Носи шарф на улице, если будет болеть — подберем тебе мазь.
— Иногда он выпускает свою внутреннюю мать, — доверительно сообщил Гарик. — Если не спугнуть, завтра днем будет борщ.
— Пошел к черту.
— А, нет, спугнули…
— Ладынина вы спугнули, а не меня, — указал Матвей. — Но это не проблема. Рано или поздно он вернется в деревню. Сейчас меня больше интересует, один он работает или с сообщницей.
— Чего? — растерялась Таиса. — Какой еще сообщницей?
Предположение казалось нелепым, смешным даже. Ладынин не выглядел как человек, способный на полноценное сотрудничество. В какой-то момент он мог показаться нормальным: он нес полный бред со спокойным выражением лица и уверенным тоном обычного человека. Но его выходки имели скорее импульсивный характер, Таиса не могла представить его планирующим что-то.
Впрочем, когда Матвей рассказал о своей встрече с «двуликой почтальоншей», ситуация стала чуть понятней.
— Ты предполагаешь, что она манипулировала им? — догадалась Таиса.
— Не только им, — уточнил Матвей. — Она даже в нашем недолгом разговоре продемонстрировала, что может воздействовать на Барабашеву. Как вариант, Нина умеет находить психологически уязвимых людей и использовать их слабости.
— Для чего?
— Для удовлетворения собственных желаний. Она сама себе приписывает определенное расщепление личности. Возможно, оно действительно есть, однако не совсем такое, как она заявляет. Часть ее хочет насилия с обилием крови. Часть понимает, что за это можно вернуться в тюрьму — и уже не на девять лет. Видимо, в тюрьме ей не очень понравилось.
— Это, как ты любишь говорить, домысел, — заметил Гарик. — То есть, я не говорю, что все не так, может быть и так… Но доказательств маловато.
— Я указываю лишь на то, что у нас есть две в равной степени вероятные версии, и ни одной из них не следует отдавать приоритет по умолчанию. Кроме того, я бы добавил к портрету убийцы такую черту, как сбор трофеев.
Таиса посмотрела на чучело волка, которое вполне могло оказаться трупом бродячей собаки. Такого добра в арендных домах хватало… Все это, вероятнее всего, напоминало Серенко, что он охотник. Он гордился собой, он не только хвастался перед окружающими, но и самому себе доказывал, что он еще ого-го.
Матвей прав, лесной убийца вполне мог делать то же самое. Он загонял своих жертв, как диких зверей. Их вещи так и не нашли. Вот только…
— Даже если он что-то брал, ему хватило ума это спрятать.
— Знаю, — кивнул Матвей. — Но он в любом случае создал себе уязвимость. Вот что… Нина и это существо с фермы сейчас затаятся, они будут осторожней обычного. Мы можем использовать затишье с их стороны, чтобы снова заняться Охотничьей Усадьбой. Даже если те четверо не связаны с убийствами, уже очевидно, что в их доме что-то происходит. Такое оставлять без внимания нельзя…
До этого Матвей говорил бесстрастно, как обычно, и лишь на последних двух фразах в его голосе мелькнуло что-то странное, непривычное. Не эмоции даже, а тень эмоций, но для него и это много. Таиса удивленно покосилась на него, пытаясь понять, не почудилось ли ей. Однако он уже взял себя в руки, даже если слабость была, он ее преодолел.
— Вообще, красиво сказал, — оценил Гарик. — Но мы ведь оставили их в покое не из уважения к личной жизни, а потому, что никаких новых зацепок больше нет.
— Зато есть способ их получить, — объявила Таиса.
Она думала об этом те несколько часов, которые провела в лесу. Пока она осматривала территорию, ей стало скучно, мысли неслись к главным темам дня, к тому, что она узнала чуть ли не случайно… Потом появился Ладынин со своими медвежьими объятиями, и размышления пришлось прервать. Но теперь, в тепле и спокойствии, все те же идеи вернулись и стали куда более значимыми, чем прежде.
— Ну и как это понимать? — поинтересовался Гарик.
— Мы ведь с вами выяснили, что здешние селфи-охотники часто притаскивают с собой девиц развлекательного характера, так?
— Ну и что?
— Я тут из одного вполне достоверного источника узнала, что эти девицы не сидят по спальням, отрабатывая визит, — сообщила Таиса. — Они спокойно перемещаются по поселку. При этом там все знают их роль и им как замечательным личностям большого значения не придают. Их ни в лицо, ни по имени не запоминают!
Она не закончила, но это было и не нужно. Таиса видела: ее собеседники прекрасно поняли, к чему она клонит. Вот только отреагировали они по-разному.
— Сразу нет, — отрезал Гарик. — Слишком опасно.
— Это не тебе решать, а мне!
— Это действительно опасно, — задумался Матвей. — Но это же необходимо.
— Только не говори, что одобряешь это! Чистое безумие, один я вижу?
— Чистое безумие просто взять и пойти туда, — уточнила Таиса. — Но если мы продумаем все, начиная с моего образа и заканчивая способом попасть туда, уже завтра из меня получится очень приличная проститутка!
Глава 12
Матвей старался не запоминать свои сны. Они давно уже не приносили ничего хорошего, слишком уж много в его памяти накопилось образов, из которых легче всего сложить кошмар. Поэтому он был благодарен за ночи, в которые приходил глубокий сон без сновидений. Провалишься в него, как в пепельно-серый кокон из тумана, и утро наступает безболезненно.