— Конечно, ваше императорское высочество…
Под ее пристальным взглядом напряжение начало спадать. Шувалов стиснул зубы, но, кажется, смирился с тем, что дальше скандалить не имело смысла.
Чтобы сгладить ситуацию, Ида повернулась к нему и предложила:
— Дмитрий Борисович, я бы хотела сгладить неприятное впечатление от сегодняшнего вечера. Я с удовольствием исполню с вами мазурку, разумеется, если мой кавалер, — она взглянула на Алексея, — не будет против.
Я коротко кивнул.
— Конечно, Ида Феликсовна. Дмитрий Борисович, прошу, мазурка ваша.
В конце концов, почти любой из оставшихся танцев мог стать моим.
Шувалов молча кивнул. Похоже, этот жест примирения ему понравился. Он взял Иду за руку и повел на паркет.
Я повернулся к Феликсу, который задумчиво следил за уходящей парой.
— Что это было?
Товарищ лишь фыркнул.
— Кто-то решил натравить Шувалова на нас. Обычная дворцовая интрига, только исполнение грубоватое.
— Стоит ли ожидать неприятностей от Шуваловых? — уточнил я.
— От самого рода — нет, они слишком заняты своими делами, — Феликс пожал плечами. — А вот Дмитрий Борисович… он славится своей вспыльчивостью и злопамятностью. Так что кто знает… Но вряд ли этот инцидент сделает из него нашего врага.
Пока мы говорили, я, наконец, заметил среди гостей знакомую фигуру. Профессор Толстой беседовал с какой-то миловидной дамой в фиолетовом платье.
— Извини, Феликс, мне нужно кое с кем поговорить, — я направился туда, рассчитывая все же перехватить Толстого.
Профессор был облачен в безупречно сидящий фрак, а в тонкой оправе очков поблескивали стекла. Он выглядел так же, как и всегда — спокойным, слегка задумчивым, немного отрешенным от происходящего. На его руке сверкал ранговый перстень с сапфиром, но теперь мой взгляд зацепился за кое-что новое: обручальное кольцо.
Я перевел взгляд на его спутницу. Женщина лет тридцати с мягкими чертами лица, проницательным взглядом серо-голубых глаз и изящными движениями, выдающими благородное происхождение. Темные волосы уложены в сложную прическу, но несколько завитков кокетливо выбивались из-под нее. На ее руке тоже сверкало кольцо — такое же, как у Толстого.
— Алексей Иоаннович! — профессор заметил меня и расплылся в широкой улыбке. — Вот так встреча! Разрешите представить вам мою супругу — Наталью Васильевну, в девичестве Нарышкину.
Женщина слегка склонила голову, выражая почтение.
— Ваша светлость, — произнесла она с теплой улыбкой. — Мне очень приятно наконец познакомиться с вами. Мой муж не раз рассказывал о вас, и мне кажется, что я знаю вас даже больше, чем следовало бы.
Лишь бы не открывал тайны нашей прошлой жизни. А так пусть пересказывает любые сплетни.
Я ответил ей поклоном и поцеловал руку, соблюдая все нормы этикета.
— Взаимно, Наталья Васильевна. Ваш супруг — человек выдающегося ума, и иметь с ним дело — честь для меня.
— Для нас обоих, — поправила она, взглянув на Толстого. — Ведь он не раз говорил, что рад был работать с вами, пусть это и случалось эпизодически. Теперь и я могу убедиться, что он не преувеличивал.
— О, я редко преувеличиваю, дорогая, — с улыбкой вставил профессор, поправляя очки. — Но, право, разговор обо мне — лишнее. Мы на балу, а бал создан для легкости и радости. Как вам сегодняшний вечер, Алексей Иоаннович?
— Великолепно, — признался я, оглядывая зал. — Организация выше всяких похвал, как и убранство. Но куда важнее атмосфера. Вы посмотрите: всюду улыбающиеся лица, нарядные дамы, светские беседы, музыка. Чувствуется настоящий праздник.
— Ах, это точно, — согласилась Наталья Васильевна. — Сегодняшний бал словно из другой эпохи, когда балы устраивали с настоящим размахом, а не просто ради протокола. Сегодня на дамах особенно красивые венки…
— О, я, как человек науки, восхищен системой освещения, — усмехнулся Толстой. — Инженерное искусство на службе красоты.
Мы рассмеялись. Разговор лился естественно и непринужденно, как того и требовал светский этикет.
— Алексей Иоаннович, — неожиданно обратилась ко мне Наталья Васильевна. — Хочу открыть вам одну маленькую тайну своего супруга. Он не раз признавался мне, что мечтает заполучить вас в качестве гостя на обед. Позволите пригласить вас?
Я широко улыбнулся.
— С превеликим удовольствием, ваше сиятельство.
— Прекрасно! Думаю, послезавтра было бы идеально. Вас это устроит?
Я на миг задумался, но быстро понял, что это отличная возможность для беседы с Толстым в неформальной обстановке.
— Я был бы рад, — кивнул я. — Это действительно прекрасная идея. Благодарю за приглашение.
— Я передам секретарю точное время и место.
— Давно уже было пора встретиться и нормально пообщаться, — вставил Толстой. — Но то вы заняты, то я сам по уши в делах. Теперь же, думаю, у нас появится возможность все наверстать.
Я усмехнулся.
— Что ж, будем считать это обещанием.
Толстой улыбнулся, а его жена довольно кивнула. Вечер начал складываться удачно.
Я припарковал своего Барсика, то есть «Ирбиса» в закрытом внутреннем дворе большого доходного дома и вышел, оглядываясь в поисках нужной парадной. Здесь их было штук десять.
Толстые жили на набережной Фонтанки. Старинное здание с серыми каменными фасадами, казалось бы, совсем строгим и непримечательным, кабы не огромная арка высотой в три этажа. Квартиры в таких зданиях всегда представлялись мне особенно красивыми — они хранили долгую историю предыдущих жильцов.
— Алексей Иоаннович! — с радостью воскликнул профессор Толстой, протягивая руки для теплого объятия. — Как я рад вас видеть!
Я с улыбкой обнял старого друга. Мы не виделись достаточно давно, и за эти годы успели накопить множество историй, о которых хотелось поговорить.
— Проходите, ваша светлость! Скорее! Прошу, ваше пальто…
Я шагнул внутрь и сразу попал в просторный холл. Все пространство было оформлено в духе аристократического минимализма, с характерной для прошлых времен роскошью, но без лишней показухи. В каждой комнате было свое очарование, и каждая из них казалась продолжением одной большой идеи — уюта и спокойствия.
— Замечательная квартира, — сказал я, оглядываясь вокруг, — Она, должно быть, стоит целое состояние.
— Не так уж и много, — ответил Толстой с искренним сожалением. — Мы ее арендуем. Все наши родовые имения находятся в других губерниях. Петербург, как вы понимаете, не из дешевых мест для покупки недвижимости. А мое жалованье не может обеспечить покупку столь роскошного жилья. Такова участь младшего сына в побочной ветви… Но это временно.
В этот момент в холл вышла его жена — Наталья Васильевна. Я вежливо поклонился, она улыбнулась, и у нас завязался обмен любезностями.
— Алексей Иоаннович, — сказала она, — Дети уже волнуются, хотят познакомиться с вами. Могу ли я представить их вам?
Опа! Стагнис все же обзавелся полноценной семьей.
— Разумеется, ваше сиятельство.
Женщина жестом пригласила меня пройти в более светлую комнату, где стояли двое детей. Мальчик лет семи и девочка лет пяти, оба с выразительными глазами и серьезными лицами.
— Алексей Иоаннович, позвольте представить вам наших детей Василия и Ирину.
Дети синхронно поклонились.
— Ваша светлость, — вежливо, но с достоинством, сказал мальчик. — Добро пожаловать в наш дом. Мы счастливы принимать вас у себя.
Я улыбнулся.
— Для меня тоже большая честь быть вам представленным, Василий Ильич.
Мальчуган явно преисполнился гордости.
— Алексей Иоаннович, вы не голодны? — добавила девочка, кокетливо сморщив носик. — Быть может, мы можем предложить вам чаю?
Я мягко улыбнулся, подходя к ним. Было очевидно, что эти дети в совершенстве освоили основы этикета, что свидетельствовало о том, насколько в доме Толстых царили строгость и уважение к традициям.
— Благодарю, Ирина Ильинична, я дождусь обеда, — ответил я. — Но я тронут вашей заботой.
Когда Наталья Васильевна увела детей, Толстой посмотрел на меня с мягкой улыбкой и сказал:
— Я горжусь своими детьми. Они — настоящее счастье в нашем доме. В этом мире мне действительно повезло. Ты знаешь, что в прошлой жизни мне и не мечталось о таком? Тогда все было иначе. Но, похоже, в этом мире я нашел не только все, о чем мечтал, но и больше.
— Достойная награда за ту жуткую смерть, — шепнул я.
Мы направились в столовую, где уже накрыли обед. Толстые расщедрились: сочный куриный бульон, нежный ростбиф с картофельным пюре и печеные овощи, соленья и маринады, множество закусок и домашний хлеб.
— Ваша кухарка — богиня! — заявил я, закончив трапезу. — Так и передайте.
Наталья Васильевна улыбнулась.
— Даже не думайте ее от нас переманивать, ваша светлость!
— Что вы? Это станет сущим предательством.
— Как обстоят дела в Спецкорпусе? — спросила Наталья Васильевна, весело рассматривая меня за бокалом вина. — Я слышала, исследования моего супруга весьма интересуют командование…
Я слегка удивился. Она действительно была довольно осведомлена. Видимо, Толстой рассказывал ей о наших занятиях. Однако она продолжила:
— Я всегда больше интересовалась теоретической магией, к тому же защитной. Далеко не каждый находит это интересным, — она с нежностью посмотрела на супруга, — но у нас в доме есть человек, который явно заслуживает титула революционера в области магии.
Толстой улыбнулся и покачал головой:
— Я не могу претендовать на титулы. Просто люблю свое дело, и это дает мне удовлетворение.
Я заметил, как между ними явно царили полное взаимопонимание, искренние чувства и привязанность. Толстой относился к своей супруге с огромной заботой, проводя все время рядом с ней, даже в разговорах.
— Должен отметить, у Илья Андреевича есть еще один поклонник, — улыбнулся я. — Причем очень знатный.
— Неужели? — приподняла брови его жена.
— Точнее, поклонница.