Её разум переполняли воспоминания о зверствах, выпавших на долю двора. У Айслин вспотели ладони, спина напряглась, тошнота подступила к горлу, а слёзы обожгли глаза, но ответила Лилит:
— Он убил наследника, а затем следующего, к кому перешла сила. Как только закончил с ним, изнасиловал третью, погрузив глубоко в её разум, убив. Закончив, он заставил родителей съесть детей, которых приготовил на костре на глазах у всего двора. Братья и сёстры были вынуждены стать свидетелями, а затем терпеть пир, приготовленный для них Алазандером. Когда ему надоело смотреть, как они поедают своих наследников, он изнасиловал королеву. Лилит смотрела, как Айслин вздрогнула от того, что будет сказано дальше.
— Когда он закончил, королева умоляла его взять её, и дать кончить. Она желала смерти, и по сей день король не прикасался к ней. Вот почему у Зимнего Двора только трое наследников, тогда как у других пятьдесят или больше.
— Господи Боже, ты, чёрт возьми, серьёзно? — спросил рыжеволосый, переведя испуганный взгляд на Айслин, которая дрожала так сильно, что стучали зубы.
— И ты снова хочешь гнева Орды? — потребовал Райдер.
— Убей меня
— Что, подожди, что? — спросил Синджин, пытаясь развернуть её.
— Я наследница, и знала, что будет, если меня поймают. Убей меня, а не мой народ. Мой брат и сестра хорошие. Они будут следовать вашим правилам. Как только я умру, права наследницы перейдут другому, и Кейлин может взять её. Фростина нежная, скромная и красивая. Поэтому умоляю убить меня, а не их, — закричала она, падая на колени. — Пожалуйста, только не их.
В комнате разлилась тишина, и можно было услышать, как падает булавка. Айслин так и сидела, склонившись перед королём, зная, что её смерть будет быстрой, но так защитит сестру, нежную Фростину, которая боялась собственной тени. Лейн, её брат, который изо всех сил исправлял всё, что сделал отец, помогая людям и кормя голодающие массы.
— Хрена с два это произойдёт, — прорычал Синджин, и Айслин резко подняла голову.
— Закрой рот, идиот. Он король! И убьёт тебя, — прошипела она.
— Он мой брат, а тебя, Айслин, только я могу наказать, — рявкнул он. — На тебе моя метка.
— Она будет моей женой, — произнёс Кейлин, и все повернулись к нему.
— Я спал с ней и укусил, так что она — моя!
— Ты уже несколько раз об этом сегодня сказал. — Он вздрогнул, почесав шею. — Мы под грёбаной клятвой крови, чувак, а оно — извращённое грёбаное дерьмо.
— Ты должен взять наследницу Двора Кошмаров, если они когда-нибудь ответят. — Райдер говорил гневно, и Айслин не винила его.
— Зимний Двор заплатит за наших погибших людей, и за то, как это произошло. Двор Кошмаров ещё не ответил, но бумаги, где Айслин обещана Кейлину, подписаны моей кровью.
— Так отмени! — потребовал Синджин.
— Это не так просто! Это клятва на крови. А значит, король, или тот, кто правит, должен согласиться. Я дал слово. Моё слово — закон. Я не могу что-то изменить.
— Значит, я всё равно женюсь на Айслин, — простонал Кейлин, глядя на неё, дрожащую на полу. — Полный кабздец.
— А я? Она моя пленница. И я, чёрт возьми, забрал её; я не могу это исправить, даже если бы захотел.
— Она больше не твоя пленница, Синджин. Она моя, и поэтому с ней будут обращаться так же. Стража, выведите её из зала. Найдите клетку в подземелье, убедитесь, что ей удобно и что потребности удовлетворены. Найди ей одежду, соответствующую положению, и прикажи отнести ванну. Синджин, Кейлин, успокойтесь. Мы найдём решение этой грёбаной проблемы.
— И всё? — спросила блондинка, прищурившись.
— Не спрашивай меня, женщина. Ты с самого начала должна была сказать, что это плохая идея.
— О, я говорила. Я предупреждала, что посылать их в места, где твой отец насиловал и разрушал — хреновая идея, а ты возразил. Я говорила, что, хотя люди сплотились с нами, не стоит поворачиваться к ним спиной. Доверие всегда нужно заслужить, и оно никогда не даётся просто. Невозможно доверять кому-то, кто продемонстрировал свою ненависть, и ждать, что он не воткнёт тебе нож в спину. Учитывая, что она видела, как твой отец скармливал её братьев и сестёр родителям, я удивлена, что она не собиралась его убить, и если она действительно была в его власти, но не сделала этого, значит, не планировала убийство.
— Синтия, не время и не место. Я король, и если хотим исправить то, что натворил отец, мы должны принести жертвы, все мы. Я предложил принять десятую часть того, что мне причиталось, и они отдали мне своих дочерей для гарема. Для моего гарема! Будто я ублюдок, которым был мой отец. А я, в свою очередь, предложил им принца Орды. Если бы отказался, Орда объединилась бы против нас, когда мы в них нуждались. Мы выглядели бы слабыми в глазах врагов, а мы не можем позволить себе этого. Если бы десятина не выплачивалась, Орда снова начала бы опустошать и разрушать малые дворы. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Я понимаю, — сказала она, поглаживая его щеку. — Но она в ужасе, так что скажи, что ты не собираешься скармливать её брата и сестру родителям, и что они не заплатят за её преступления. А потом брось эту задницу в подземелье за то, что она подстрелила Синджина, и покончим с этим. Мы что-нибудь придумаем, мы всегда так делаем.
Сердце Айслин бешено колотилось, когда она смотрела на ауру, окружавшую женщину. Нет, не женщина. Богиня. Она Богиня Фейри, та самая, которая вдохновила собственную мать присоединиться к призыву к оружию ради Фейри. Айслин всё испортила, предположив, что её суженый будет таким же жестоким и ужасным, как их отец, и запаниковала. И теперь она умрёт за это.
Глава 21
Она сидела на мягком, как перина, матрасе, сложив руки на коленях. Платье, которое они прислали, было нелепым и безвкусным, но, по крайней мере, тело прикрыто. Мысли о доме преследовали с бешеной скоростью. Отец хотел её смерти. Орда хотела наказать, а Айслин понятия не имела, чего хочет. Дом — это хорошо, но она не будет рада вернуться.
Айслин подпрыгнула, когда звук открывающейся двери достиг ушей. Она смотрела, как мужчины входят в камеру, выливая из вёдер воду в большую круглую ванну, которую принесли раньше. Прислонившись к стене, она наблюдали, как они заканчивали и покинули камеру так же тихо, как вошли. Запах жжёных цитрусовых и тлеющих углей донёсся до носа, и она закрыла глаза от воспоминаний, которые вызвал аромат.
— Ты могла бы всё рассказать, и нас бы сейчас здесь не было, — сказал Синджин из тени.
— Пришёл позлорадствовать? — спросила она, когда мужчины вышли из темницы, закрыв за собой дверь. Она подождала, пока они останутся одни, прежде чем прикоснуться к воде, и закрыла глаза, чувствуя, как холод обжигает плоть. Большинство людей не нашли бы холод утешительным, но для неё он всегда был таким.
— Пришёл посмотреть, как у тебя дела. — Он пожал плечами. — Я знаю, тебе больно, и я сожалею. Цветы смертельно опасны, и то, что я сделал… Я бы не причинил тебе вреда, не требуй они этого от меня.
— Я жива и не держу на тебя зла. Я тоже чувствовала эту первобытную потребность дать тебе делать всё. Я чувствовала боль, знала, что должна закричать, но не могла. Мне было не больно, не на том уровне, который могла бы почувствовать или понять. Я просто знала, что должна делать то, чего от нас хотят, — сказала она, повернулась к нему спиной и начала раздеваться, не зная, надолго ли оставят воду в камере.
Он зашипел, когда она выскользнула из халата и нырнула в ванну. Айслин обняла себя за плечи, не давая увидеть всё, что могло быть видно.
— Здесь ты в безопасности, — сказал он, но это не обещание.
— Я выйду замуж за Кейлина, — напомнила она.
— Замуж за Кейлина. — Его голос был грубым, почти гортанным.
Решётка открылась, и он вошёл, скользнув рядом с ванной, чтобы окунуть пальцы в мутную воду. От него исходил жар, нагревая ванну. Она не стала уклоняться, а повернулась и уставилась на него.
— Хотел бы я, чтобы всё было по-другому, — пробормотал он, прикрывая рот рукой и вставая. — Жаль, что я не могу исправить всё и удалить метку с твоей плоти. — Он смотрел, как она вылезает из ванны, чтобы встать перед ним.
Айслин с голодом смотрела Синджину в глаза, и, по большому счёту, ей нечего было стесняться — он видел её обнажённой и делал с ней то, чего не делал никто другой. Она потянулась за полотенцем, случайно задев Синджина. Она напряглась, но не он. Синджин притянул её к себе, крепко целуя. Он требовательно пожирал её страхи, а она позволяла забрать их все. Подняв Айслин, Синджин направился к кровати, но приглушённый кашель, донёсшийся из камеры, заставил напрячься. Как два ночных вора, они повернулись и уставились в золотистые глаза, не знающие пощады. Синджин наколдовал на Айслин одежду, прежде чем медленно отойти.
— Ты больше не станешь с ней встречаться.
— Райдер, — начал Синджин.
— Я сказал, что ты больше не станешь с ней встречаться. Понял? — он сказал это так тихо, что Айслин вздрогнула от насилия, которое сулило слова.
— Понял, — сказал Синджин и исчез, не сказав больше ни слова.
— Ты не будешь с ним, понимаешь? Ты помолвлена с его братом, и я не позволю тебе встать между ними. Твою руку отдают другому, смотри не поскользнись и не приземлись на его член. — Белки его глаз заполнила чернота, скрывая золото, пока что-то дикое и смертоносное не уставилось на неё. — Я понимаю, что благодаря тебе и тому, что ты сделала, мои братья живы. Твой поступок облегчил случившееся, но ничего не забыто. Твоего отца не спасти.
— Он этого не заслуживает, — подтвердила она, наблюдая, как он прищурился.
— Не любишь отца? — холодно спросил он, удивлённо вскинув брови.
— Я ничто, я ерунда, я уродлива и недостойна любви. До меня это донесли его кулаки. Твой отец превратил нашу семью в ту, которую другие жалели и боялись. Когда-то у меня был отец, которого я очень любила, но всё изменилось после того, как на его глазах жена часами трахается с Королём Орды и умоляет о большем. Или может, когда съел своих детей. То, что превратило его в монстра, можно выбирать долго. Не знаю, в детстве, наблюдая за тем, как всё это разворачивается, я удивляюсь, что мы не все облажались. — Он вздрогнул, и она улыбнулась. — Разумеется, я не стала искат