применять силу! Попробуйте еще раз ради закрепления. А теперь вот этот порт… пробуйте… а теперь посмотрите: куда ведет? Правильно, на этом устройстве отображаются текст, таблицы, прочие изображения, хоть портрет любимой кошечки… Вы угадали, это устройство печати, оно же принтер. Советую использовать английский термин, он короче. Вот вам книжечка, обрисовывающая и конструкцию, и возможности. А теперь: демонстрация.
На цветном экране потрясающей четкости появилось зеленое окошко с непонятной надписью Excel.
— Электронная таблица, — не вполне понятно пояснил Сергей Васильевич. — Главный инструмент расчетчика, хотя и простенький. Впрочем, сложный вам пока что не по зубам.
Тем временем на экране появилась цветная таблица — пустая.
— Мы в нее загрузим реальную таблицу… название я выбрал из списка… загрузилась. Обратите внимание: когда я меняю значение в этой ячейке, тут же меняются цифры здесь и здесь. Почему? А потому, что они связаны. Гляньте на формулу… И обращаю особое внимание: все расчеты делаются настолько быстро, что вы вряд ли успеете прикинуть время, уходящее на перерасчет. А это для пущей наглядности график: зависимость функции Y от X — вот при этих параметрах, которые вы, как понимаете, также можно изменить. А те изменения, которые вы сделали, можно спасти или, если хотите, записать… вот так.
Студентка спросила сама себя (не вслух, понятное дело): если это средство для расчетов считается простеньким, то что тогда сложное?
Преподаватель рассказывал, показывал, слегка насмешничал. Занятия длились по сорок пять минут с перерывами (Эсфирь углядела крохотные часики в углу экрана).
Под конец занятий выражение преподавательского лица слегка поменялось.
— Вот вам материал, который надо изучить.
За этими словами на столешницу опустились два увесистых тома.
— Это посвящено операционной системе. Вкратце: как создавать, перемещать, изменять и затирать записи. Пользовательские записи, отмечаю особо! Вам запрещено делать что-либо с системными данными и программами. Можно испортить программную систему, а восстанавливать ее очень долго и муторно. А вот эта книжечка, она касается работы с электронными таблицами.
Похоже, слово "книжечка" заключало в себе злую иронию. Судя по виду, том тянул килограмма на два с лишком.
— Страницы, которые вам надлежит изучить, отмечены красными закладками — от и до. Желтые — это те, которые знать желательно. Завтра жду вас на рабочем месте. Еще одно. Учебу забрасывать не разрешаю.
Сказано было вроде спокойно, но с нажимом.
— Теперь выслушайте, что вы будете рассказывать в семье и товарищам-студентам, Эсфирь Марковна. Так вот, работа заключается в том, что вас обучают сборке системы для физических экспериментов — и это чистая правда. Также вы учитесь работать с этой системой — и это тоже правда. Но сами эту тему не поднимайте.
Девушка кивнула. Такое ей уже говорили несколько раз. Однако ей никто не сказал о возможности немедленного увольнения, и не по соображениям безопасности, а "если товарищ Александров прикажет". Опыт говорил коринженеру, что встречаются граждане с патологическим неумением работать с вычислительной техникой. Правда, подобные образчики попадались ему лишь среди людей в возрасте. И было это очень давно, когда такая техника только-только начинала входить в обращение.
Домой студентка Эпштейн прискакала в несколько возбужденном состоянии. Подобной работы она и представить себе не могла.
Девушка обсказала новости в темпе Allegro vivace[21]:
— Мам-я-получила-работу-пока-что-учусь-потом-дадут-полный-оклад, — и, проглотив немудрящий обед, умчалась в университет.
И уже поздно вечером Фира, вернувшись, объяснила матери, что работа почти по специальности, поскольку считать надо будет много, что пообещали оклад аж целых тысячу сто рублей ("но только после обучения"), а папе о том говорить не надо.
У мамы с дочкой существовали веские причины не говорить ничего отцу семейства. У сапожника Марка Эпштейна были золотые руки и превосходная память, которую дочка унаследовала. Его если не уважали, то уж точно высоко ценили. К сожалению, свои прекрасные заработки он почти полностью пропивал. Правда, никогда, в сколь угодно пьяном виде он не путал ни заказы, ни заказчиков. Но прибыли с того семья не имела или почти не имела. Водка выжирала все.
Времени до выдачи должного количества металлического урана-235 оставалось достаточно. Рославлев потратил его на размышления.
Изменения по сравнению с действующим вариантом истории казались незаметными. Во всяком случае, незначительными. Рославлева куда больше беспокоила затянувшаяся "странная война" Германии с Великобританией. И выводы, сделанные из этого, заставили обратиться к непосредственному начальнику Серову.
— Иван Александрович, смотрите: торговый оборот с Германией большей частью идет посуху, железной дорогой, то бишь дорогами. Так?
Начальник проявил осторожность:
— Похоже на то.
— Но есть товары, которые только морем провезти можно.
— Это какие?
— Очень крупногабаритные. Из тех, которые на железнодорожную платформу не влезут — с учетом более узкой европейской колеи, конечно. Большей частью это химическое или металлургическое оборудование. И вот вопрос: в экономическом отделе про такие знают? А если нет, то к кому обращаться?
— У Ванванча такие данные имеются, а если и нет, то он подготовит. Но тогда у меня вопрос: а зачем?
— Затем, что немцы должны были уже зубы точить на Британские острова, а они все в бирюльки играют. Ну, правда, английский торговый флот щиплют, это есть. Да и то интенсивность нападений, по моим данным, снизилась.
Серов кивнул. У него были такие же сведения. А коринженер продолжал:
— Но другое дело — советско-британские отношения. По данным наркоминдела, его прямо засыпали нотами: чего, мол, торгуем с немцами, да еще чем не попадя, в том числе товарами военного назначения. По моим данным, такие же претензии к Швеции и Норвегии. И опасаюсь я военных провокаций против наших судов в море. Имею в виду Немецкое море. В Балтику английские корабли могут и не сунуться… Нет, даже больше скажу: возможны нападения на наши торговые суда с целью захвата военной контрабанды. Или того, что англичане ею назовут. А то и просто утопят.
У Серова голова работала очень недурно:
— Ты хочешь сказать, английский флот чувствует себя безнаказанно? И он не рассчитывает на наше противодействие?
— То-то и беда: нечем пока что противодействовать. Не готовы мы дать им в рыло. И немцы не готовы. Кроме того, есть информация, что идут немецко-британские переговоры с участием не только военных чинов, но и промышленников. А это значит, что речь идет не только о перемирии или даже заключении мира, но и о союзе Германии с Великобританией.
— Есть какие-то предложения?
— Имеются. Если поставки, о которых я говорил, вообще состоятся, то мне надо бы съездить в Германию. Хочу поглядеть на оборудование.
Серов подумал, что вопрос не его уровня, однако он сам наверняка запретил бы такую поездку, и Хозяин, весьма вероятно, окажется того же мнения.
Через семь дней, как и было обещано, тяжелый трехосный ЗиС-6 подвез груз к зданию, где работали сотрудники Курчатова. Шестеро бойцов подхватывали тяжелые деревянные поддоны, на которых в специальных прорезях покоились непонятные желтоватые цилиндры, и уносили вглубь помещения. Каждая из этих емкостей содержала килограмм чистейшего изотопа урана. Всего же передано по акту было сто пятьдесят килограммов того, чего на Земле пока что не было.
Стоит заметить, что товарищ Александров принял меры по безопасности. Каждому бойцу на шинель навесили шестиугольник с фамилией и инициалами, каковые приказано было сдать по окончании транспортировки. Сверх того, командиру отделения была вручена двухлитровая банка, заполненная красной жидкостью, и еще одна, с содержимым почти черного цвета.
— Это лекарство от отравления, — неопределенно сообщил товарищ коринженер, — с целью профилактики выпить по кружке перед отбоем. А это добавлять в кружку с вечерним чаем, по столовой ложке. Сахар при этом можно не класть. Сразу скажу: второе лекарство слабенькое, но, вероятно, вреда не принесет. Если, конечно, не жрать его стаканами.
На самом деле первое лекарство представляло собой красное вино, а второе — черничное варенье. Рославлев рассудил, что антиоксиданты в любом случае не повредят.
Забегая вперед, стоит отметить, что все солдаты-грузчики получили минимальную дозу гамма-лучей, и решительно все искренне одобрили профилактику отравлений красным вином и черничным вареньем. Не совсем удовлетворенным оказался лишь боец Павлюк, высказавший мнение с неистребимым украинским выговором:
— Горилка була б краще.
Нельзя сказать, что добыча урана была пущена Советским Союзом на самотек. Совсем наоборот! Соответствующие горные комбинаты разворачивались, и не только в Узбекистане. Да чего уж говорить: и не только на территории СССР. Уран добывался также в других местах.
Партия урановой руды, лежавшая без толку в одном из пакгаузов нью-йоркского порта (а было там тысяча триста тонн), была элементарно куплена и вывезена на судне под греческим флагом. Точнее сказать, было куплено ответственное лицо. А потом случился пожар в очень нужном месте. Все следы, ведущие к руде, понятное дело, сгорели.
Рославлеву очень хотелось заполучить также запасы тяжелой воды. Ее производил завод фирмы "Norsk Hydro" в норвежском городе Веморке. Собственно, для норвежской компании это был побочный продукт. А тяжеловодные реакторы (которых еще не было) могли бы стать не только поставщиком энергии, причем с лучшим использованием урана, но и источником оружейного плутония. Причем даже не так важна была тяжелая вода, как тот факт, что ее запас не достанется никому из заинтересованных лиц.
С готовым планом коринженер вышел к своему непосредственному начальнику. Тот не упустил случая навести критику: