В результате появились передовицы именно в этом духе.
И репарации были сравнительно щадящими, что французы, будучи одной из самых жадных наций Европы[24], вполне оценили. И никаких гонений на евреев! То есть истинный французский антисемитизм остался на том же уровне, каком и был (хотя у каждого француза почему-то находился друг-еврей), но не появилось никаких государственных программ по решению этого проклятого вопроса.
Был еще один фактор. Через германо-французскую границу пошли поставки необычного товара. В продаже появились невиданные предметы женского туалета, которые некий острослов обозвал "троюродными братьями чулок"[25]. В результате француженки несколько изменили свою оценку оккупантов.
Возможно, это было чистым совпадением, но как раз после победы гросс-адмиралу Редеру вдруг пришло послание от доброжелателя. Этот господин, пожелавший остаться неизвестным, для начала напомнил о предыдущем письме, доставленным нетрадиционным способом. Основной текст был посвящен французскому флоту, оставшемуся бесхозным. Видимо, у отправителя были неплохие источники: он перечислил не просто британские корабли, но также указал командиров поименно. Также этот любезный человек аккуратно перечислил все французские корабли, указав для каждого его степень готовности к бою и походу. И не просто так, а с прогнозом. Как раз в последнем листе содержалась информация, которую гросс-адмирал мысленно отметил как сведения, которые раздобыть можно, но с усилиями. Капитуляция застала французские главные силы в Бресте, но документ указывал, что командующий намерен перевести флот в Мерс-эль-Кебир. Англичане, конечно, о том прознают, и на акватории этого порта французскому флоту предстоит принять свой последний бой.
Редер хорошо понимал, что французские корабли не будут лишними для Кригсмарине. Следовательно, этот флот надо перетянуть на свою сторону.
Задача была ясна. Осталось лишь решить, кого послать с дипломатической миссией в эту арабскую дыру. И, кстати, рассчитать так, чтобы посланец прибыл туда одновременно с французским флотом.
Нельзя не отдать должное гросс-адмиралу: кандидатуру он подбирал со всей тщательностью, не принимая в расчет свое личное отношение к кандидатам. И наконец выбор был сделан.
Герман Бём, вот кто наилучшим образом подходил для задания. Вице-адмирал с опытом командования крейсером и, что еще важнее, он почти три года проработал начальником разведуправления флота. Не особо привержен идеалам национал-социализма, что подпортило ему послужной список. В данном случае это достоинство. Чуть несдержан на язык, но это еще не самое плохое качество. Для дипломата — хуже. То есть понадобится хитрый лис ему в помощь. Вот этот может быть и капитаном цур зее. Или нет? Кого-то старше званием?
Отто Шнивинд! Вот уж кто точно не фанатик национал-социалистической идеи. И умен к тому же. Да, он будет отменной кандидатурой.
Все? Нет, не все. Этот визит надлежало согласовать с французским военным министерством. Его представитель должен сопровождать немецкого адмирала.
Против ожиданий, Рославлева на очередной доклад вызвал не сам Сталин, а Берия. По всей видимости, он был прекрасно осведомлен о состоянии дел с прокатным станом.
— Вы проделали прекрасную работу, товарищ Александров, — со всем мыслимым дружелюбием уверял он. — На заводе легких сплавов в Сетуни, как мне доложили, уже начали монтаж. С немцами пошло бы лучше, понятно, но мы проиграем не так уж много по времени: не более трех недель.
После потока восхвалений прозвучал наконец, закономернейший вопрос:
— Что теперь значится в ваших планах?
— Это не от меня, а от вас зависит, Лаврентий Павлович, — ловко перевел мяч на чужую половину поля матрикатор. — В первую очередь хотелось бы знать, достигнута ли договоренность с "Норск Гидро". Есть новости от них?
В розовом настроении наркома начали проявляться серые тона:
— Норвежцы наотрез отказались даже обсуждать эту тему.
— Чем обосновывают?
— У нас, говорят, уже имеется покупатель.
— Если врут — это еще хорошо. Плохо, если не врут… Ладно, Лаврентий Павлович, тогда чуть напомню: для нас главное не получить самим тяжелую воду, а воспрепятствовать получение таковой англичанами… или немцами.
Берия кивнул с лицом, означавшим не "Я с вами согласен", а скорее "Ваши аргументы помню".
— Есть норвежцы, они ТОГДА в составе диверсионной группы взорвали хранилище. Причем сделали это именно так, как нам сейчас надо: производство полностью прекратилось. Обучали их англичане. Вот список, но здесь не все. Кроме того, вот этот человек вроде бы входил в группу, но точных сведений найти не удалось. Зовут его Турстейн Робю[26], в настоящее время живет в городе Дверберг.
У наркома внутренних дел память была отменной:
— Не тот ли, который принял последние радиограммы с "Красного Донбасса"?
— Он самый. Вполне возможно, и делать-то ничего не надо, но… сами знаете, как оно бывает, Лаврентий Павлович. Тут вопрос стоит вот как: норвежцы должны успеть устроить диверсию до того, как оккупация начнется, чьей бы она ни была.
— С этим понятно. Что еще вы задумали?
— Харьков. Танк А-42. Точнее, его конструкторы.
Берия напрягал память вряд ли более двух секунд:
— Михаил Ильич Кошкин, если не ошибаюсь?
Рославлев про себя отметил, что его ходы стали предсказуемыми для руководства. Возможно, даже слишком предсказуемыми. Берия отлично помнил историю танка Т-34.
— Не только он, Лаврентий Павлович. Также планирую навязать заводу чуть измененную номенклатуру изделий. И пробить ее в наркомате, но это уж работа в Москве. Сами понимаете, при условии, что не найдется более срочная работа.
— Приведите пример, Сергей Васильевич. Что вы имели в виду под "срочной работой"?
— Из того, что сразу приходит в голову: внешняя разведка может дать информацию о конкретной подготовке англичан к налету. А его отражение без меня… затруднительно. Снабжение истребительного полка — это бы еще ничего, с ним можно справиться и без меня, а вот стратегическая внезапность обороны… — Рославлев увидел, что собеседник не вполне уяснил термин, и поспешил объяснить, — …это когда при атаке противник не рассчитывает на противодействие. Оно вдруг проявляется, а отсюда неожиданные и чувствительные потери.
Нарком кивнул. Замысел оказался в конечном счете понятен: английская авиация не должна заподозрить ловушку. Не очень ясны оказались способы достижения цели.
Этот вопрос и прозвучал. С очевидностью ответ был с уже продуман:
— До дня Х на аэродроме Кала не должно быть никого и ничего, что могло бы навести на мысль о возможности сопротивления. Серьезного сопротивления, имею в виду. Пара звеньев истребителей — даже если это будут И-180 — погоды не сделают. Но на всякий случай имеет смысл представить их, как И-16. Эту модель британская авиация хорошо знает.
— Поддерживаю. А еще имеется хорошая новость: москвичи начали изготавливать радиолокационный ответчик "свой-чужой". У нас в районе Калы будет радарная станция "Редут", так что… сами понимаете.
Последовало сакраментальное:
— Сколько их выпущено?
Но мгновение спустя Рославлев явно додумался до какой-то хитрости.
— Снимаю свой вопрос. Мне бы работающий образчик, я выдам копии. Их наши люди установят на все самолеты, а заводскую продукцию пусть отправят на северный участок… впрочем, тут руководству авиации виднее.
Захват Дании получился весьма похожим на тот, который случился в другом мире. Но не тождественным.
По распоряжению высшего руководства Германии к датским евреям не стали применять никаких репрессий. Налоги на датчан увеличили, как это было и тогда.
И еще одно отличие появилось. Почему-то Великобритания подняла куда меньший вой по поводу этой аннексии. Только понимающие сделали из этого должный вывод. В тот раз военные действия Германии против Англии готовились куда более интенсивно. О том, что весьма вероятно вторжение на острова, знали все — не только армия и флот, но и население. Англия опасалась именно такого развития событий. Сейчас же захват Дании затруднял Королевскому флоту действия в Балтийском море, но и только. А еще можно было представить себе превращение немцев в союзников. Однако до этого дело не дошло — пока что. Подводники Дёница снова принялись брать дань с трансатлантических перевозок.
Заседание кабинета министров Великобритании вполне можно было назвать бурным. На то имелись причины.
Премьер-министр Чемберлен критиковал флотских в выражениях, которые по меркам английского руководства можно было назвать очень резкими:
— Ваши неуклюжие действия при уничтожении этого старого русского корыта привели к серьезным последствиям для всей Великобритании. Господин Сталин получил оплеуху и утерся. Вполне понимаю реакцию его правительства: у СССР просто нет средств для адекватного ответа. Но Германия — другое дело. Как раз сейчас мы ведем серьезные и очень трудные неофициальные переговоры с немцами. Наши люди всеми силами подчеркивают наше миролюбие — и что же? Крейсер Его Величества топит немецких гражданских лиц! Делаю вывод: вся операция спланирована скверно, а исполнена еще хуже.
Первый лорд Адмиралтейства сэр Уинстон Черчилль был не из тех, кто безропотно глотает оскорбления — а выступление премеьера он за такое и посчитал. Но свой ответ он построил продуманно.
— Сэр Невилл, позволю себе заметить: Королевский флот действует не сам по себе, он лишь исполняет волю правительства. Именно оно настаивало на уничтожении стратегически важного груза любыми средствами. А если наша многознающая разведка прозевала наличие немецких инженеров на борту, то флот тут ни при чем, это не его дело. Добавлю также, что с участием именно флотской разведывательной службы была спланировала операция, в ходе которой обеспечено отсутствие какого-либо противодействия со стороны немецкого флота и авиации. Напоминаю: в результате у нас потерь и повреждений не имеется.