едованиях весьма значительную роль. Это население поглощалось разноязыкими, разновременными, разнокультурными пришельцами. Это население оставляло след в культурах современных народов. Это население нивелировало северные культуры. Так как уралоязычные народы в Арктике бесспорно наиболее древние, искать следы неолитических аборигенов следовало у них. Вся проблема замкнулась на вопросах происхождения народов уральской языковой семьи. В основном на происхождении самодийцев.
Кроме Чукотки нет полуострова в Северном Ледовитом океане, где бы не жили самодийцы (самоеды). Сейчас они представлены на Севере четырьмя народами: ненцами, энцами, нганасанами и селькупами. Ненцы расселены от Скандинавии до Енисея — их больше всего по численности. Селькупы живут в среднем течении Оби. Нганасаны, самые северные оленеводы в мире, кочуют в центральных тундрах Таймыра. Самые малочисленные самодийцы — энцы остались только в низовьях Енисея. Все эти этнонимы появились только в 30-х годах нашего столетия. До этого времени восемь столетий обходились единственным наименованием «самоеды», не вдаваясь в детали.
Надо сказать, что путаница с различными самодийцами была изрядная. Самое раннее письменное известие о них относится к концу XI века. В «Первоначальной Русской Летописи» приводится рассказ некоего новгородца Горяты Роговича: «…послах отрок свой в Печеру, люди, иже суть дань дающе Новугороду; и пришедшю отроку моему к ним, оттуда иде во Югра же людье есть язык нем и седят в Самоядью на полунощных странах».
Вне всякого сомнения, сей мобильный отрок был не первым европейцем, узнавшим о «самояди». Наверняка Горята Рогович слыхал от кого-то об этих аборигенах «полунощных стран» прежде, чем дать задание отроку. Однако летопись не сообщает, откуда отрок получил данные для разработки маршрута. Так, долгое время и у нас, и за рубежом только и знали, что «в стране мрака» живет некая «самоядь» самого фантастического облика. Еще во времена Герарда Меркатора, когда о Земле было известно уже достаточно, на севере картографы того времени помещали людей с песьими головами, людей с лицом на груди, одноногих и одноруких чудищ. Можно, конечно, поискать корни этих бредней и обнаружить связь совершенно различных источников. Например, о встрече норманнов на Севере с одноногим аборигеном рассказывается в саге об Эйрике Рыжем, где викинг Турфинн Карлсевне лично видел удивительного однонога. Сами «самоеды» — ненцы, нганасаны и энцы в своих мифах населяют северную сторону всякими «сиге», «нгатаре», «вайнга», «баруси» — сказочными существами, однорукими и одноногими. Адам Олеарий, посетивший Россию в XVII веке, раскрыл загадку легенд о людях с лицом на груди: он видел самоедов в парках с капюшонами, и даже ему показалось, что у этих людей нет плеч, однако многоопытный путешественник знал все же, что это просто такой покрой одежды.
Что же касается песьих голов, то достаточно вспомнить шапки северных аборигенов из шкуры с головы, скажем, оленя, где сохранялись и уши. Трудно ли было простодушному средневековому мыслителю увидеть песьи головы при таких головных уборах?
Все же эти поиски ничего для определения происхождения самодийцев не дают. А уж сами эти фантазии ничего не говорили миру, можно сказать, до XVIII века. Интерес к этому сюжету существовал давно. Однако научный подход к проблеме впервые обнаружился только в XVIII веке. Царь Петр Первый послал в Сибирь экспедицию. В ее составе поехал немец Даниил Готлиб Мессершмидт. Семь лет он путешествовал по Сибири. Был и на юге, и на севере. Он-то и обнаружил, что небольшой саянский народец «кагмаши», то есть камасинцы, говорят на том же почти языке, что и северные самоеды. Этот факт послужил основой для создания первой гипотезы о происхождении самоедоязычных народов. Ее выдвинул швед Страленберг. В 1730 году он издал в Стокгольме книгу «Северная и восточная часть Европы и Азии», где высказывает предположение о приходе самоедов на Саяны с севера.
Эта несуразность сподвигла действительного члена Российской Академии наук, участника знаменитой второй Камчатской экспедиции, Иоганна Эбергарда Фишера возразить и выдвинуть свою точку зрения. Самоеды, по мнению Фишера, бежали с юга на север, «боясь татар». Эта гипотеза даже на непросвещенный взгляд кажется более реальной.
В самом деле, трудно представить себе, что какой-то народ зародился в районе Северного Ледовитого океана и расселился на огромной территории. До сих пор существует только один ученый, допускающий эту возможность, — американский этнограф и археолог Гидрингс. Версия Фишера показалась более или менее правдоподобной. Лет через сто финн Маттиас Александр Кастрен занялся детальным обоснованием гипотезы о южном происхождении самодийцев. Он нашел на Саянском нагорье множество народов самоедского происхождения — моторов, койбалов, сойотов, карагасов и других. Блестящий лингвист, М. Кастрен собрал обширнейший материал о самодийских языках и убедительно продемонстрировал родство народов, обитающих на пространстве от Саян до Таймыра и Ямала. Потребовалось еще сто лет, чтобы трудами многих этнографов, лингвистов, археологов и антропологов взгляды на происхождение самоедоязычных народов уральской языковой семьи обрели некоторую ясность.
Совершенно естественно, что большие заслуги в решении этой проблемы принадлежат финнам и венграм: вопросы собственного происхождения интересовали всех, начиная с Адама. Существенный вклад в финноугроведение был сделан и советскими учеными: Г. Н. Прокофьевым, А. П. Дульзоном, В. Н. Чернецовым, Б. О. Долгих и многими другими. Естественно, что картина этногенеза самодийцев далека от совершенства, и над ней придется еще работать и работать.
Первые люди, которые оказали влияние на формирование современных самоедоязычных народов, появились в высоких широтах около шести тысяч лет назад. Со сравнительно небольшой территории между Уралом и Енисеем и между средним течением Оби и Саянами древние охотники двинулись через таежную полосу на север к тундре. Это были уральцы по языку, монголоиды по физическому облику. Ныне в уральскую семью языков входят: финны — суоми, эстонцы, ливы, водь, ижора, вепсы, карелы, коми, мордва, саамы, удмурты — это наиболее многочисленные народы этой группы в Европе; ханты, манси, ненцы, энцы, нганасаны, селькупы, юкагиры и другие — в Азии. Посреди Западной Европы обосновались родственники этих народов — венгры. Семья получается, таким образом, весьма представительной. Древние охотники во время расселения в высоких широтах знали лыжи, кожаную лодку — волокушу, простейший лук, копье и множество способов добывать дикого оленя. Собственно говоря, именно элементы общераспространенной на Севере культуры охоты на дикого оленя, удивительно единообразной у самых разных народов, позволяют определить границы расселения древних людей высоких широт.
Древний народ исчез, а следы культуры остались. Кроме этого неолитические охотники на дикого оленя образовали в составе более поздних пришельцев социальные объединения — роды, группы родов и даже фратрии, различные по структуре, характеру и происхождению. Например, в составе ненцев четко прослеживаются роды «истинно ненецкие» и роды, образовавшиеся по ненецкому шаблону из древнего населения. То же можно сказать и о многих нганасанских родах. Эти-то древности тесно связываются по ряду признаков с саамами на западе и с юкагирами на востоке. Вот так древнее население и выявляется. А его распространение определяется по культурному комплексу охотников на дикого оленя. Кажется, простая механика исследования, а решенных вопросов и сейчас все еще меньше, чем загадок.
Решение вопроса о формировании современных уралоязычных народов неотделимо от проблемы происхождения самоедов. Когда древние уральцы ушли на север и обосновались там, самодийцев в природе не существовало. Оставшиеся на юге родственники через некоторое время так отошли друг от друга, что стали различаться предки и юкагиров, и угров, и самоедов. Единое по языку население стало дробиться, обосабливаться. Когда это произошло, смогут со временем ответить глоттохронологи вкупе с археологами. Пока можно лишь предполагать время дифференциации и расселения.
Ясно, что переселение самодийцев на север не было однократным. Выявляется по меньшей мере три волны переселенцев. Первая передвижка, по всей видимости, была из района Центральной Барабы и Восточного Зауралья в первых веках нашей эры. По всей видимости, самоедов подтолкнули на север угры. На севере самодийцы образовали «фундамент», на котором «построились» современные ненцы.
Следующая волна самоедов накатилась в высокие широты с Северного Алтая, из Притомья и со Средней Оби. По данным топонимики и археологическим памятникам, это происходило приблизительно в IX веке нашей эры. Самоедов потеснили с исконных земель полчища тюрок-завоевателей, стремительно продвинувшихся с юго-запада. С этой этнической волной связано происхождение лесных энцев и некоторых ненецких родов на Енисее и Тазе.
Последние нашествия южан-самодийцев на север были в XIII веке. С верховьев Енисея, с Чулыма были вытеснены тюрками самодийцы, сыгравшие ощутимую роль в формировании аборигенов Таймыра — нганасан и тундровых энцев.
Итак, в формировании ненцев и энцев участвовало по крайней мере три компонента уральского происхождения. Но это еще не все ингредиенты, из которых сложились эти народы. Некоторые ненецкие роды ведут свое происхождение от кетов — а это уже совсем инородное тело в самодийском ареале. Внесли свою лепту в этногенез ненцев и селькупов и обские угры — ханты и манси. Что касается нганасан, то здесь картина представляется не менее сложной, чем у других северных самоедов: в их состав влились тунгусы и юкагиры. Этнический котел все переварил, и на свет появился народ нганасаны.
Надо отметить, что из всех самодийцев нганасаны более других наследовали физические черты древних насельников. Сохранили они и многие элементы культуры аборигенов. Нганасаны до последнего времени оставались охотниками на дикого северного оленя. Упряжное оленеводство нганасаны заимствовали у ненцев. Ненцы из всех самоедов первыми перешли от охотничьего хозяйства к оленеводческому. Это было, правда, сравнительно недавно. Недаром до сих пор слово, обозначающее в ненецком «дикий олень», переводится как «дающий жизнь». А домашнего так не называют. Еще по