линные пшеничные волосы, которые развеваются на ветру, и загорелые щеки. Его улыбка обескураживает искренностью.
В тот день, тысячу лет назад, он посмотрел на Джиллиан и сказал Мередит: Она – это мы с тобой. Все лучшее, что в нас есть.
Мередит вдруг поняла: ей невыносима мысль, что она его потеряет. Схватив ключи от машины, она помчалась к Джеффу на работу. Но стоило Мередит его увидеть, как пришло осознание: не менее сильно она боится потерять себя.
– Я хотела напомнить, что завтра мы уезжаем, – сказала Мередит после невыносимо тягостной паузы.
– Я помню.
– Ты же сможешь пока вернуться домой? Девочки, наверное, будут звонить каждый вечер. Они считают, что ты без меня и дня не можешь прожить.
– Думаешь, они ошибаются?
Он стоял так близко, что Мередит ничего бы не стоило к нему прикоснуться, и хотя ей вдруг ужасно захотелось это сделать, она поборола порыв.
– А по-твоему, нет?
– Когда вернешься, нам надо будет поговорить.
– Что, если… – против воли вырвалось у нее.
– Что, если что?
– Что, если у меня и тогда не будет ответа?
– Спустя двадцать лет брака?
– Они пролетели быстро.
– Это всего лишь один вопрос, Мер. Скажи, любишь ты меня или нет?
Всего лишь один вопрос.
Как может вся жизнь человека сводиться к единственному вопросу?
Пока между ними сгущалась тишина, он взял со стола фотографию в рамке:
– Возьми.
Она посмотрела на снимок и почувствовала, как к глазам подступают слезы. Это была их свадебная фотография. Все эти годы она стояла у него на столе в офисе.
– Ты больше не хочешь хранить ее у себя?
– Я даю ее тебе не поэтому.
Он прикоснулся к щеке Мередит, и в этом нежном касании отозвались все двадцать лет, которые они провели вместе, – вся страсть и вся любовь, все огорчения, что сопутствовали и тому и другому. Ей стало ясно: он отдает фотографию, надеясь, что снимок оживит все это в памяти.
Мередит подняла на него взгляд.
– Я никогда не говорила тебе, что хочу поехать на Аляску. Кажется, я вообще много о чем молчала.
Понимание, которое она прочла в его взгляде, напомнило ей, как хорошо он ее знает. Он был рядом, когда она выпускалась из школы, рожала детей, когда умер ее отец. Большую часть ее жизни он наблюдал за ней пристальнее, чем кто-либо. Когда же она перестала делиться с ним своими мечтами? И почему так случилось?
– Жаль, что не говорила.
– Да. Мне тоже.
– Иногда слова многое могут решить, и твой отец, похоже, всегда это знал.
Мередит кивнула. Как так вышло, что вся ее судьба стала упираться в эту несложную истину? Слова могут решить действительно многое. Весь ход ее жизни определялся сказанными и несказанными словами, а из-за молчания теперь висит на волоске ее брак.
– Моя мама… Она не такая, как мы думали, Джефф. Порой, когда она рассказывает нам сказку, мне кажется… что она словно превращается в незнакомку. Мне даже страшно докапываться до правды, но прекратить я не могу. Я обязана узнать о ней все. Тогда, возможно, я многое пойму о себе.
Он, наклонившись, поцеловал ее в щеку.
– Хорошей поездки, Мер. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.
Глава 18
В Сиэтле стоял один из тех редких безоблачных дней, когда в хрустальной синеве неба, над панорамой города, можно увидеть гору Рейнир. Хотя в это время года набережная еще пустовала, но уже скоро все сувенирные лавки и рыбные рестораны заполонят туристы. Пока, впрочем, город принадлежал лишь местным жителям.
Мередит разглядывала огромный круизный лайнер, пришвартованный к причалу шестьдесят шесть. В порту толпились пассажиры, выстраиваясь в очереди.
– Ну что, вы готовы? – спросила Нина, закидывая рюкзак за спину.
– Не понимаю, как ты можешь путешествовать с одним рюкзаком, – сказала Мередит, волоча чемодан, пока они пробирались к выходу на посадку. Вручив носильщикам багаж, они подошли к трапу, и вдруг мать остановилась.
Мередит чуть на нее не налетела.
– Мам? Все в порядке?
Та поплотнее запахнула черное шерстяное пальто с высоким воротником и оглядела лайнер.
– Мам? – повторила Мередит.
Нина дотронулась до плеча матери.
– Ты же уже пересекала Атлантику, да? – мягко спросила она.
– С вашим отцом, – ответила мать. – Я почти ничего не помню, разве что эти моменты. Посадку. Отплытие.
– Ты была больна, – сказала Мередит.
Мать, похоже, удивилась.
– Да.
– Чем? – спросила Нина. – Что это была за болезнь?
– Не сейчас, Нина. – Мать поправила на плече ремешок сумки. – Давайте найдем наши каюты.
Наверху трапа стоял мужчина в форме. Он проверил их документы и проводил к двум соседним каютам.
– У вас ужин в первую смену, вот номер столика. Багаж принесут в каюты. После отплытия в носовой части подадут коктейли.
– Коктейли? – повторила Нина. – Это мы любим. Ну, леди, поспешим.
– Я вас догоню, – сказала мать, – хочу сначала устроиться.
– Хорошо, – сказала Нина, – только недолго. Нужно отметить начало путешествия.
Мередит прошла вслед за Ниной по роскошному сине-бордовому коридору к носу корабля. На палубе – вокруг бассейна и вдоль бортов – собрались уже сотни пассажиров. Официанты в черно-белых костюмах подавали на сверкающих серебряных подносах разноцветные коктейли с зонтиками. На краю палубы, у стойки с едой, играл ансамбль мариачи[18].
Мередит прислонилась к ограждению и отпила коктейль.
– Так ты расскажешь мне про него или нет?
– Про кого?
– Дэнни.
– А…
– Кстати, сексуальный красавец, да еще и прилетел к тебе через полмира. Почему он так быстро уехал?
Позади них раздался гудок. Их огромный лайнер отчалил от пристани, и все вокруг стали хлопать и радостно кричать. Мать так и не появилась на палубе. Неудивительно.
– Он хочет, чтобы я осела с ним в Атланте.
– Тебя это, похоже, не очень прельщает.
– Я – и намертво осесть? Я не просто обожаю свою работу, а живу ради нее. Да и брак, если честно, совершенно не для меня. Почему нельзя пообещать, что мы будем любить друг друга, и путешествовать до тех пор, пока не станем немощными стариками?
Еще месяц назад Мередит выдала бы в ответ какую-нибудь банальность, сказала бы, что в жизни нет ничего важнее любви, а Нине уже пора задуматься о семье, – но за время, прошедшее со смерти отца, она успела кое-что осознать. Каждое принятое решение направляет человека по новой дороге, и нет ничего проще, чем сбиться с пути. Иногда обосноваться значит застрять на месте.
– Вот что меня в тебе восхищает. Ты всегда следуешь за своей страстью. Не прогибаешься под других.
– Неужели одной любви недостаточно? Что, если я люблю его, но не готова остепениться? Что, если мне никогда не захочется иметь уютный домик и кучу детей?
– Это твое решение, Нина. Только ты знаешь, что для тебя будет лучше.
– Если бы ты могла начать все сначала, ты бы все равно выбрала Джеффа? После всего, что случилось?
Мередит не задавалась таким вопросом, и все же ответ пришел сам собой. Здесь, в окружении незнакомых людей и воды, ей почему-то было легче во всем себе признаться.
– Да, я бы все равно за него вышла.
– Ну, – Нина приобняла ее, – а говоришь, не знаешь, чего хочешь.
– Ненавижу тебя, – шутливо сказала Мередит.
Нина сжала ее плечо.
– Врешь. Ты меня любишь.
Мередит улыбнулась:
– Похоже, что так.
Управляющая рестораном проводила их за стол возле большого окна. За ним на мили кругом простирался океан, волны искрились в лучах закатного солнца. Когда они расселись, мама поблагодарила управляющую и улыбнулась.
В этой улыбке было столько тепла, что Мередит растерялась. Хотя она уже много лет заботилась о маме, эту обязанность ей приходилось втискивать в и без того плотный график, поэтому о том, чтобы внимательно приглядеться к ней, речи не шло. Почти не замечая маму, Мередит сразу шла к отцу. И даже в последние пару месяцев, когда они с ней так часто оставались наедине, не удавалось ощутить близость. Всю жизнь Мередит получала от матери только холод и отстраненность и потому не думала, что та способна на что-то еще.
Улыбка, которую Мередит видела сейчас, словно принадлежала совсем другой женщине. Загадки внутри загадок. Неужели именно это им предстоит обнаружить во время поездки? Неужели их мама все равно что одна из ее любимых матрешек? И если так, то откроется ли им когда-нибудь та сущность, которая запрятана в глубине?
Управляющая раздала им меню, пожелала приятного аппетита и удалилась.
Когда через пару минут подошел официант, никто не решался заговорить.
– Нам нужно выпить, – сказала наконец Нина. – Налейте нам водки. Русской. Лучшей, что у вас есть.
– Ну уж нет, – возразила Мередит, – я не собираюсь пить чистую водку во время отпуска. – Она улыбнулась официанту: – Мне, пожалуйста, клубничный дайкири.
– Ладно, – согласилась Нина. – А мне рюмку водки и «маргариту» со льдом. И не жалейте соли.
– Водку и бокал вина, – попросила мама.
– Добро пожаловать в клуб анонимных алкоголиков, – пошутила Мередит.
Мама, к их изумлению, улыбнулась.
– За нас, – объявила Нина, когда подали напитки. – За Мередит, Нину и Аню Уитсон. За то, что мы наконец вместе.
Мама вздрогнула, и когда они чокались, Мередит заметила, что та избегает их взглядов.
Она невольно стала разглядывать маму: та смотрела на бескрайнее синее море, и в уголках губ у нее собрались крошечные морщинки. Казалось, только с приходом ночи ее лицо теряло вечную напряженность. Мама разговаривала с ними, добавила в общий котел еще три новых факта, но даже после двух бокалов вина не расслабилась, а казалась еще более обеспокоенной. Покончив с десертом, она тут же встала из-за стола.
– Я пойду к себе в каюту, – сказала она. – Вы со мной?
Нина сразу вскочила, а Мередит замялась.