— Но этого не может быть! — усомнилась я. — Я списки поставщиков самолично составляла! Эти насосные установки и прессы нигде не найти дешевле!
— Вот это-то и интересно, — подтвердил блондин. — Фирму-конкурента мы знаем и, честно говоря, репутация у них не ахти. Но перебить заказ они могут. «Реформ-строй» — может, слышала?
— Что-то припоминаю, но лично ни с кем не знакома.
— В общем, нам необходимо попасть на встречу и убедить заказчика подписать договор именно с нами. Завтра вечером мы с Дмитрием Санычем уезжаем в командировку, так что держи за нас кулаки!
Буду держать! Еще как буду держать! До хруста в пальцах и звезд в глазах! Я же сама проект готовила!
Нет, ну что за дела!
Утро субботы ни о чем думать не могла, только о контракте. Вот что значит жить работой! Все прокручивала в уме детали заказа и сметы. Списки оборудования и ведомости. А в три часа дня позвонил Игорь и грустным голосом сообщил:
— Малинкина, я упал и сломал ногу, представляешь? Вот сижу со снимком в травматологии и жду врача. Ступня так опухла, что еле снял сапог.
Я даже сначала не поняла, о чем он. Какая травматология? Какой перелом?
Как отстирывала пятно от шоколада на белой рубашке Лешки, прижав мокрыми пальцами телефон к уху, да так и застыла с выражением на лице «Ась?».
— Ты чего сделал, Буряк?
— Ногу сломал, — извиняющимся тоном повторил Игорь. — И, кажется, не смогу никуда поехать. Маша, выручай! — взмолился. — Заказ и так на волоске! Дмитрий Александрович у нас, конечно, умница, но даже ему нужна опора и плечо. А у тебя вся информация!
— А?
— Поезд, говорю, номер «178-А», отправление в семь часов вечера. Сейчас билет переоформлю на твое имя и пришлю по электронке! Скинь данные паспорта. И смотри не подведи, я на тебя надеюсь!
— Да ты с ума сошел, Буряк! Какая командировка, у меня же дети! — возмутилась я… но тут же сдулась, понимая, что выхода нет. — Но… но как быть с бухгалтерией, Игорь? Все ведь оформлено на тебя?
— Я сейчас Гордееву позвоню и все ему объясню. Пусть решает. Ты видела сумму заказа? Потеряем контракт — потеряем работу, а он — отдел. И опомниться не успеем!
Работу потерять было никак нельзя. И отдел тоже. Как бы я лично не относилась к Гордееву, а с ним и его командой в фирме считались — не зря Димку приглашали на все крупные совещания и планерки, и выписывали сотрудникам премии. Да и работалось мне на новом месте хоть и не просто, зато интересно.
В общем, с Игорем я распрощалась и тут же позвонила маме. Та, как и положено бабушке в выходной день, возилась дома с пирожками для любимых внуков, ожидая нас в гости к ужину. Я как смогла все объяснила родительнице и, едва она появилась на пороге нашей квартиры, схватила наспех собранный чемоданчик, запрыгнула в машину к отчиму и взмолилась:
— Николай Иванович, миленький, гоните! Осталось полчаса до отправления поезда! Если опоздаю, мне крышка! Миллионы из-под носа уведут!
Конечно, прозвучало несколько опрометчиво, но дядю Колю сумма впечатлила, и он послушно рванул с места. Запетлял на легковушке по дороге не хуже гонщика.
— Пристегнись, Маруся! Ни пуха тебе, ни пера! — пожелал уже на вокзале, и дальше я помчалась сама.
— Пропустите! Посторонитесь! Вы не подскажете, где здесь выход на вторую платформу? Мне нужен третий путь. Как мимо прошла? Поняла, спасибо!
Я торопилась и все равно на поезд едва не опоздала. Когда на сборы отводят ерунду времени, а у тебя в процессе стирка, тушатся тефтели, варится суп, а дети снова и снова просят нарисовать Губку Боба, потому что у них он похож на миньона, надо обладать талантом заклинателя времени или шестью руками, чтобы все успеть.
Хорошо, хоть душ успела принять и не забыла утюжок прихватить с косметичкой. Ну и все необходимое тоже, включая зубную щетку, распечатку документов и мамины пирожки — ни пообедать, ни поужинать я так и не успела.
Димку я увидела сразу. Уж слишком он выделялся в толпе темным взглядом, непокрытой головой и дорогим пальто на широких плечах. Гордеев стоял на перроне, поглядывал в сторону выхода из подземки и нервно курил, вскидывая к глазам руку с часами на запястье. И только заметив меня, натянул на скулах желваки и важно шагнул в вагон.
— Быстрее, девушка! Через минуту отправление! Давайте ваши документы и билет!
Я показала симпатичной проводнице билет и забежала в вагон. И только очутившись внутри поезда, поняла, что нахожусь в СВ и… растерялась, заподозрив неладное.
Не знаю, о чем я думала, когда говорила с Игорем, когда спешила на вокзал и представляла себе командировку, но уж точно не о том, что окажусь с Гордеевым на пути в другой город в одном купе. Честное слово!
Ведь в одном? Или все же есть удача на земле?
Я посмотрела на билет и осторожно подошла к купе под номером шесть. Распахнув раздвижную дверь, уставилась в середину. Точно, двухместное, повышенной комфортности — мягкое и чистое, совсем не привычный народу плацкарт.
Ну, кто бы сомневался — это же Гордеев! Ноздрей коснулся знакомый запах морозной свежести с ноткой тепла и особый аромат мужского присутствия.
Гордеев снял пальто и оглянулся. Взглянул мрачно. Сам он наверняка пришел к посадке вовремя и уже успел расположиться. На вешалке в полупрозрачном чехле висел костюм. Туда же отправилось и пальто. На столе стояла бутылка минеральной воды и лежала пачка сигарет.
Я посмотрела на нее и сказала невпопад — как будто мне сказать больше было нечего.
— Не знала, что ты куришь.
— Иногда. Редко, — Димка повернулся, протянул руку и вкатил в купе мой чемоданчик, который от волнения все никак не удавалось втащить. — Здравствуй, Малинкина. Ты бы еще завтра приехала, тогда бы точно на встречу успела. Сначала Буряк с ногой, потом ты. Я тут поседею с вами, никакой организованности!
Что? И это он мне говорит? Той, кто, можно сказать, старается на приделе своих возможностей?
Я втиснулась в купе за чемоданчиком, все еще тяжело дыша от спешки — плечи Гордеева загораживали проход. Следом заглянул какой-то мужик, назвав меня Аней, и Димка с холодным раздражением закрыл перед ним дверь.
— Вы ошиблись девушкой, уважаемый. Всего доброго!
Вот хотелось вспыхнуть от его слов о неорганизованности, но, стиснув зубы, промолчала — нам еще вместе ночь ехать. И так друг друга терпеть не можем, зачем и без того накалять обстановку? В какой-то мере он прав: причины не всегда оправдывают следствие. Но я же не виновата, что об этих причинах узнала всего несколько часов назад!
А поздороваться все же придется, как ни крути. Хорошо, что можно вспомнить о субординации.
— Здравствуйте, Дмитрий Александрович. Но ведь успела же. Я, в отличие от вас, поездку не планировала. Как и визит к парикмахеру. У меня на вечер были совершенно другие планы.
— Да? И какие же? Хочется узнать, чем живут мои сотрудники, когда решается судьба отдела.
Метко. Можно сказать, в яблочко.
Димкина бровь поднялась, глаза сверкнули, и я отвернулась. Переставив чемоданчик, сняла шапку, пуховик и убрала одежду на вешалку.
— Не думаю, что вам на самом деле это интересно. И, если честно, я удивлена, что мы едем в одном купе. Мог бы хоть предупредить! — буркнула. Да уж, субординации надолго не хватило.
— А что бы это изменило? Я собирался ехать с Игорем, а не с тобой, — услышала справедливое в ответ. — Могла сама позвонить и спросить!
Да очень надо! Но удивлена или нет, а поезд тронулся, и мы с Гордеевым сели. Мимо помчались дома. Вопросов на языке вертелось множество, и все рабочего характера, которые желательно было бы обсудить. Я по-прежнему ничего не знала о личности заказчика, о месте встречи и о том, будут ли на этой встрече конкуренты. Вот только с чего начать разговор с начальником, когда он сидит и смущает своего инженера прямым взглядом, придумать не могла. Сегодня Гордеев меня явно замечал.
Вошла проводница и попросила билеты. Заулыбалась Димке, предлагая привлекательному пассажиру, у которого в соседках оказалась не жена (как она в первую очередь успела подумать), кофе, чай и меню из вагона-ресторана.
Я чай тоже ужас как хотела, и даже собралась было спросить, почем стаканчик? Но вспомнив, что нахожусь в вагоне СВ, а наличность в кошельке скудная, решила разжиться кипятком самостоятельно. Благо, додумалась чашку прихватить с собой.
Додуматься-то я додумалась, но вот пойти так и не решилась. Прошел час, а странная пауза в разговоре затянулась. Так и сидели мы с Гордеевым молча, пока вдруг не отозвался звонком его сотовый.
Голос из телефона послышался женский, и Димка тут же вышел из купе. Закрыл за собой дверь, а я вздохнула. Без его темного взгляда, пришпилившего меня к месту, почувствовала, что будто из полыньи вынырнула, и захотелось оглядеться.
Оставшись одна, расстегнула чемодан и достала еду. Сняла сапоги и переобулась в тапочки. В поездах мне приходилось ездить не раз, так что об удобстве передвижения на отечественных железных дорогах я знала не понаслышке и не собиралась истязать себя дискомфортом.
Я так быстро собиралась в дорогу, что не успела дома как следует просушить волосы. Лишь обмахнула феном и в косу заплела, спрятав под шапку. Сейчас же расплела их и перебросила на плечо. Достала футболку и спортивные брюки. Есть хотелось ужасно, и, покусившись на мамин пирожок, выглянувший из пакета, я уже ухватила его за кончик и приготовилась надкусить… как вдруг Гордеев вернулся.
Не знаю, о чем он там говорил с неизвестной девушкой, но, войдя в купе, телефон он совсем отключил и спрятал в карман пальто. Снова сел, весь из себя лощеный и дорогой даже в тонком джемпере и джинсах, и то ли от его холодного лоска, а то ли от прямого карего взгляда, есть пирожок я передумала. Так и вернула нетронутым на место.
В купе стало тихо, лишь мерно стучали колеса и покачивался вагон. Шелестел под моей рукой пакет.
Я знала Гордеева большую часть своей жизни, помнила его по школе и университету, пока он не уехал. Видела на работе в компании важных ГИПов и директоров, интересных женщин. Я должна была догадаться, чем именно его смутит мое присутствие. Почему, откинувшись плечами на мягкую спинку сидения, он будет смотреть на меня так, словно не верит, что это я нахожусь рядом с ним.