— Одного дня мало. А вдруг эта Барби, Валь, тебя и в «Гаранте» найдет? Хотя бы три минимум! — важно резюмировала Эристави и довольно откинулась плечами на спинку стула. — И обязательно с поцелуем на глазах у всех! Как в кино! А иначе, ребята, никаких гарантий! Быть тебе, Юрка, вечным геем, а Валюше прятаться.
Вот про поцелуй я точно не подумала и удивленно уставилась на Мананку: не слишком ли это смело для нашей скромной Валечки? Та, поймав мой взгляд, лишь подмигнула. Скосила хитрые глазки с намеком на Шляпкина. Я тоже повернулась…
Юрка, закусив нижнюю губу, смотрел на Галанину. Почесав затылок, опустил глаза на грудь… и вздохнул. Поднялся вдруг, подступив к девушке.
— Э-э, Валентина. Ты не против со мной потанцевать?
Песня звучала быстрая, человек тридцать отплясывали кто во что горазд, но какая разница, если мир внезапно сузился до двоих? Мы с Мананкой затаились.
— Нет, я… — Валечка заволновалась и покраснела. Привстала, затем села. — Я нет.
Юрка помрачнел.
— Нет? Ты что, тоже думаешь, что я гей? — глухо спросил.
На самом деле, при всей своей браваде Юрка был из тех парней, которые за смешками прячут неуверенность в себе, и сейчас, решившись на смелый шаг, он снова приготовился закрыться.
— Господи, Шляпкин, — я не выдержала, — да веди ты уже Галанину танцевать! Она хотела сказать, что не против. Просто поцелуя испугалась. А вдруг ты целоваться не умеешь? Правда, Валь?
— Да, — кивнула девушка. — Вдруг. Т-то есть, нет, не поэтому! — спохватилась, но поздно. Настроение было хорошее, и Валечка рассмеялась вместе с нами.
— Девочки, я с вами с ума сойду. Пойдем, Юра! — сама взяла парня за руку и утащила в круг танцующих. Мы с Мананкой только прыснули смехом им вслед.
— Господи, Машка, поверить не могу! И эта скромница, которая краснеет от слова «поцелуй», носит самое вызывающее в «Гаранте» декольте и танцует сексуальные танцы. Где справедливость вообще?
Ответа я не знала. Да и не хотела думать о справедливости. Не сейчас, когда вокруг шумел праздник — крутились снежинки и переливались гирлянды. Я и так этим мыслям отдала слишком много времени.
За стол вернулись мужчины, и вместе с Эристави ушли танцевать. Снова попробовали меня пригласить — и я снова отказалась. Не могла и все. Мне нужен был Димка, только он, и лишь его я ждала.
Наверное, поэтому и заметила одной из первых, когда он вошел в зал в темно-сером приталенном костюме, застегнутом на все пуговицы, и с охапкой белых роз в руке.
Он опоздал, но явно собирался произвести впечатление, потому что выглядел Гордеев не просто с иголочки, а как знаменитость на красной дорожке — великолепно. Это первое, что бросилось в глаза, а второе… и от этого второго у меня радостно застучало сердце — Димка улыбался. Улыбка сияла на его красивом лице, и многие из «Гаранта», кто знал, насколько этот молодой мужчина обычно серьезен, сначала удивились, а потом приветливо заулыбались в ответ. Наши парни и вовсе заулюлюкали, встречая начальника:
— Дмитрий Саныч! Ну, наконец-то!
Он вошел и огляделся, на миг застыв. Наш столик стоял с противоположной стороны от входа, в зале находились три сотни человек, свет был приглушен, и Димка меня не увидел. Я несмело подняла руку, но ее тут же заслонили сотрудники, остановившиеся в проходе.
Гордеева это не задержало. Он направился сквозь танцующих к возвышению, на котором как раз заканчивали играть новогоднюю песню музыканты, и решительно поднялся к ним. Продолжая улыбаться, отодвинул солиста, приник к микрофону и попросил у всех минуточку внимания.
Зал стих, а вместе с ним и я, не понимая, что происходит.
— Добрый вечер, коллеги! Добрый вечер, уважаемые сотрудники «Гаранта» и родная команда отдела, — начал Димка, завораживая народ улыбкой. — Рад видеть всех здесь и знать, что у вас хорошее настроение — это значит, праздник удался. Извините за паузу! Обещаю не отнять много времени у вас и музыкантов, просто у каждого человека в жизни бывают моменты, когда он не может молчать. Вот и у меня наступил такой момент. Но прежде, чем я перейду к сути дела и объясню, почему стою перед вами, позвольте поздравить всех с наступающим Новым годом и пожелать нашей общей компании удачи и процветания! Это благодаря вам сегодня о нас знают и с нами считаются. С праздником, «Гарант»!
Народ в зале одобрительно загудел, захлопал, а на танцевальной площадке прокатилась волна оживления. Димка поднял вверх руку, прижимая к себе цветы.
— А теперь самое главное — то, из-за чего я сюда поднялся и почему волнуюсь. Сейчас в этом зале находится очень важный для меня человек — девушка, которую я люблю. А еще — и, возможно, для кого-то из вас это станет новостью, — мои родители.
Что? Сначала у меня огнем вспыхнули щеки, а затем от удивления открылся рот. Все встало на свои места меньше, чем за секунду. В один щелчок. Ну, конечно! Школа, пятый класс, новый кабинет и родительское собрание, на которое однажды мне пришлось провожать родителей Гордеева. Вот откуда я помнила генерального и его жену. Вот почему их лица мне показались знакомыми.
Да, я всегда знала, что Димка из обеспеченной семьи, но никто и никогда не говорил мне, что он сын… директора «ГБГ-проект»? Кажется, и теперь еще никто не догадался, иначе бы народ не озирался удивленно по сторонам.
— Да, они все в этом зале, и сейчас я бы хотел, при всех вас, попросить у моей девушки руки и сказать, что готов связать с ней жизнь. Если позволите.
Гордеев широко улыбнулся — немного смущенно, но очень искренне.
— Впрочем, — вдруг сказал, проведя рукой по волосам, — даже если и не позволите, я все равно это сделаю!
Мамочки, что происходит? Сердце отчаянно забилось то ли в испуге, а то ли в преддверии самой важной в моей жизни минуты. Я прикипела к стулу так, словно вросла в него корнями. Неужели все происходит на самом деле, и мне не снится Димка и его слова? Все эти люди? Потому что даже в мыслях я не мечтала ни о чем подобном. Душа затрепетала: неужели все правда?
В эту самую секунду в зале раздался голос генерального — оказывается, микрофон был не только у музыкантов.
— Погоди, сын! — мужчина встал со стула и взмахом руки привлек к себе общее внимание. Все тут же ошалело притихли. На глазах коллектива происходило что-то весьма необычное, интересное, и никто не собирался этому мешать.
— Вот тебе неожиданность! Огорошил нас с матерью, и это мало сказать! Это мы собирались сделать тебе сюрприз, а оказалось, что сюрприз сделал ты. Да какой! Рад, Дмитрий, очень рад! И раз уж ты решил объявить о свадьбе на рабочем корпоративе, — мужчина повел рукой, — давай не будем тянуть и представим всем твою невесту. Почту за честь! Она сегодня как раз прилетела из Парижа. Диана, дорогая, прошу!
Главный захлопал в ладони, его поддержали соседи, и из-за стола поднялась девушка — та самая красивая шатенка в коралловом платье, совсем недавно так некрасиво приревновавшая Валечку. Шагнула гордо и уверенно вперед…
Я еще понять ничего не успела, а уже задохнулась, перехватив ладонью горло и отшатнувшись. В грудь словно град ударил, забарабанил в душу стальной дробью, вонзаясь в сердце ледяными иглами и разбивая его в клочки. Застучал отчаянно по раненой плоти, пряча за нарастающим шумом в ушах все окружающие звуки. Обжигая холодом все, что еще секунду назад так нежно трепетало несмелой радостью.
Сердце сдавила боль. Такая сильная, что бокал выпал из рук, а я поднялась, не в силах с ней справиться. В голове помутилось, а в глазах встала пелена.
Невеста. Невеста. У Гордеева есть невеста, которую он любит!
Ну, конечно, она и была все это время — слухи не лгали. Я сама рассказала об этом случайной попутчице в поезде, разве не так? Красивая девушка с красивым именем из хорошей семьи. Под стать парню, всегда так высоко себя ценившему.
Но тогда я зачем? Все это со мной зачем? Слова, надежды… признание зачем?! Ведь я ничего не просила!
Она шла по проходу навстречу Гордееву, люди расступались, а меня непослушные ноги уносили к выходу. Прочь от удушливой волны, которая накрыла собой и теперь стремительно вращалась вокруг, грозя затянуть в воронку отчаяния.
— Маша! Машка!
Именно в этот момент я бросилась бежать. Это было слишком.
Схватив сумочку, кинулась через вестибюль ресторана, распахивая двери, прямо на улицу, в мороз. Чьи-то руки поймали меня на крыльце и потянули за угол дома — пронесли с силой. В глазах стояли слезы, и я не видела, кто навис надо мной, только попробовала эти руки с себя стряхнуть.
— Пусти меня! Пусти!
— Тихо, Машка. Да успокойся ты! Это я — Кирилл.
Кто?! Господи, только его не хватало!
Я дернулась, но Мамлеев оказался сильнее. Он прижал меня к себе и накрыл ладонью рот — очень вовремя, потому что крик боли, стоявший в горле, едва не вырвался.
Рядом послышались стремительные шаги и громкое: «Маша! Маша!» — быстро уносящееся прочь. Так же быстро, как мое непродолжительное счастье.
Именно голос Димки заставил меня перестать биться в силках и обессилено поникнуть.
Кирилл убрал руку, но не освободил. Развернул к себе лицом.
— Отпусти, — я толкнула парня в грудь. — Пошел к черту, Мамлеев! Слышишь?
Не услышал, только сжал на плечах пальцы сильнее.
— Что, Машка, наелась любви? Чего убежала? — бросил Кирилл сквозь зубы, когда шаги Гордеева стихли. — Или ты другого ждала от нашего гордеца? Может, что это он на тебе женится, а не на единственной наследнице строительной корпорации с миллионными активами? У тебя же столько плюсов, хоть заешься! Квартира — конура, и два хвоста в придачу. Завидная невеста!
Да ты хоть знаешь, сколько стоит этот брак? — выдохнул, приблизившись. — Сколько ему достанется в случае появления наследника? Да и невеста ничего так, правда? — рот Кирилла скривился в злой усмешке. — Элитная сучка, объезжай в свое удовольствие. Что-что, а дураком Гордеев никогда не был. Развлекся и хватит, через месяц в Париже и не вспомнит ни о какой Машке! Тем более, что он тобой уже попользовался!