Маклейн подъехал к книжному шкафу, стоящему возле кровати, и начал просматривать журналы «Плейбой». Он искал анекдоты, напечатанные с оборотной стороны иллюстраций на развороте.
— Нет, их я печатаю на заказ. Нацистские брошюры, всяческие извращения, информация для хакеров, журналы для наемников — все за отдельную плату. Я сам делаю только порножурналы и журналы для фетишистов.
Он посмотрел на обратную сторону фотографии блондинки с бритыми на лобке волосами и проверил обложку.
— Вот. Я беру анекдоты из «Плейбоя», когда мне не хватает своего материала. Это номер за август, именно отсюда взята часть текстов, которые напечатаны внизу вашей страницы. Таким образом, вам нужно то, что вышло за последние шесть месяцев, то есть пятьдесят или шестьдесят журналов.
Домьер нашел фотографию десять минут спустя, пролистав половину журнала с названием «Очень хорошие мальчики».
— Вот она.
Лукас взял журнал и посмотрел на подпись и анекдот. Все сходилось.
На верхней части страницы был изображен обнаженный мужчина, стоящий боком к камере, чтобы продемонстрировать эрекцию. На заднем плане на разобранной постели лежал мальчик, усмехающийся прямо в камеру. Волосы падали ему на лоб. Паренек был худощавым и выглядел очень юным, наверное, моложе своего возраста. Голову он повернул так, что можно было разглядеть серьгу в ухе. В левой руке он держал сигарету. Левое запястье свободно лежало на бедре. На руке не хватало одного пальца.
Несмотря на плохое качество снимка, опознать мальчика не составляло труда, в отличие от мужчины на переднем плане. Он был виден лишь от бедер до колен и слегка не в фокусе: фотограф снимал юношу, а его партнер превратился в сексуальный объект.
— Так вы говорите, мальчик мертв? — спросил Домьер, глядя на снимок через плечо Лукаса.
— Да.
— Тут нам ничто не поможет, — сказал Домьер.
— И в самом деле.
Действительно, у кровати не было изголовья, и вообще какие-либо детали в кадр не попали, если не считать бежевого или коричневого ковра и пары спортивных туфель, стоящих слева. Впрочем, черно-белая фотография не давала возможности судить о цвете.
Лукас посмотрел на Маклейна.
— Где оригинал?
Бобби пожал плечами и откатил кресло на пару дюймов.
— Я выбросил его. Если бы я оставлял все это, то утонул бы в бумаге.
— А почему ты хранишь журналы? — Лукас показал на содержимое шкафов.
— Это мои рекомендации для людей, которые хотят знать, как я работаю.
Лукас повернулся к Домьеру.
— Если мы слегка взбодрим этого недоноска, например засунем его в ванну, кто-нибудь огорчится?
Полицейский из отдела нравов перевел взгляд с Маклейна на Лукаса.
— Хм, кому они поверят: двум офицерам или такому мешку с дерьмом? Ты хочешь им заняться?
— Проклятье, подождите минутку, — перебил его Маклейн. — Я вам дал все, о чем вы просили.
— Я хочу получить чертов оригинал, — резко сказал Лукас.
Бобби откатился еще на фут.
— Парни, у меня его нет, клянусь!
Лукас мгновенно шагнул к нему и наклонился так, что лицо Маклейна оказалось совсем рядом.
— А я тебе не верю, подонок!
Маклейн вновь откатился назад.
— Подождите. Пойдемте на кухню.
Они последовали за ним в коридор и через гостиную прошли на кухню. Маклейн направил инвалидное кресло к пластиковому помойному ведру, стоящему рядом с задней дверью, снял крышку и принялся вытаскивать бумагу.
— Посмотрите, вот обрезки последних оригиналов. Я кладу фотографию в лазерный принтер, сканирую ее и вставляю в журнал. А потом уничтожаю исходный материал. Смотрите, что остается. — Он показал Лукасу полоски блестящей бумаги — кусочки фотографии, снятой «Полароидом». — И вот еще.
Лукас посмотрел на обрезок — часть снимка обнаженной женщины, сидящей на восточном ковре. Маклейн передал ему еще несколько фрагментов, и теперь Лукас смог увидеть всю фотографию. Женщина занималась оральным сексом с мужчиной. Как и на фотографиях Джима Харпера, были видны только бедра и колени партнера. Маклейн бросил на пол разорванную коробку от пиццы и достал из ведра еще несколько полосок.
— А что с копиями, полученными на лазерном принтере? — спросил Лукас.
— С ними я поступаю точно так же, — сказал Бобби.
— Зачем ты их разрезаешь?
— Я не хочу, чтобы мусорщики нашли порнографические снимки и позвонили Домьеру, — ответил Маклейн.
— И ты ничего не оставляешь себе? — спросил полицейский из отдела нравов.
Маклейн оторвался от изучения содержимого помойного ведра.
— Послушайте, когда насмотришься на все это, оно превращается для тебя в марки по двадцать девять центов. К тому же люди, которые это присылают, иногда весьма агрессивны, поэтому я не хочу оставлять у себя конверты с адресами или сами фотографии. Мне не нужны неприятности.
— Ладно, — сказал Лукас и бросил обрезки фотографий Маклейну. — Так ты говоришь, что никогда не видел парня, который снимал этого мальчика?
— Это правда. Люди присылают мне письма, в некоторых лежат фотографии. И если их можно использовать, я вставляю текст и снимок в свой журнал. Вы удивитесь, когда узнаете, насколько отвратительные фотографии присылают чаще всего.
Они задали Маклейну еще несколько вопросов и вернулись к машине Лукаса, захватив все четыре экземпляра журнала.
— Мы выполнили свою задачу? — спросил Домьер.
— Ты все делал правильно, но я чувствую себя обманутым, — сказал Лукас. Он включил верхний свет в машине, снова открыл журнал и принялся изучать снимок. — Если принимать во внимание то, как разворачивались события: убит мальчик, затем в руки Лакортов попадает его фотография — я был уверен, что на ней есть нечто важное. Но тут ничего нет. Ничего.
Не слишком четкое изображение торса мужчины и юноша на заднем плане.
— Может быть, ты сумеешь выяснить, какой длины у него пенис, а потом начнешь работать с линейкой, — сказал Домьер с каменным лицом. — Скажем, будешь заходить в мужские туалеты.
— Неплохая идея. Почему бы тебе не присоединиться ко мне?
Лукас вырвал страничку с фотографией, сложил ее и засунул в карман куртки, а сам журнал выбросил на парковку.
— Проклятье! Я рассчитывал на большее.
Глава 15
Лукас гнал автомобиль с максимально возможной в темноте скоростью, но к югу от Грин-Бей попал в сильный снегопад. Порывы ветра бросали на ветровое стекло крупные хлопья влажного снега. На окраине Грин-Бей он притормозил возле «Макдоналдса», купил чизбургер, кофе и поехал дальше. К западу от Парк-Фоллза, на окружной автостраде F, он увидел два легковых автомобиля и пикап, стоящие посреди дороги, и сбросил скорость.
Мужчина в арктической парке знаком предложил Лукасу ехать дальше, но он остановился и опустил окно.
— Есть проблемы?
Лицо человека, обрамленное мехом капюшона, казалось маленьким: Лукас смог разглядеть лишь один глаз. Мужчина показал на группу людей на заснеженной обочине.
— Там олень. Он шел по шоссе, словно не понимал, где находится. И все время падал. Наверное, он истощен.
— Я полицейский, у меня есть пистолет.
— Мы собираемся связать его, отвезти в город и накормить. Это олененок.
— Удачи вам.
Метель усилилась, когда Лукас пересек границу между округами Прайс и Линкольн. В городе, в свете уличных фонарей, крупные снежинки превращали все вокруг в яркую рекламу Рождества.
Войдя в дом Уэзер, он обнаружил, что она играет с Климптом в кункен.[16]
— Как все прошло? — спросил следователь и бросил карты, даже не взглянув на них.
— Мы нашли снимок, но это ничего не дает, — ответил Лукас.
Он вытащил из кармана вырванный из журнала листок и передал Климпту. Тот развернул фотографию, посмотрел и сказал:
— Что ж, теперь мы знаем, что он белый.
Лукас покачал головой. Уэзер потянулась к листку, но Климпт отвел ее руку в сторону.
— Не для леди.
— Поцелуй меня в зад, Джин, — сердито ответила Уэзер.
— Да, мадам, как скажете, — хохотнул следователь и вернул фотографию Лукасу. — Ты будешь ночевать здесь?
— Да. Но я бы хотел отвезти Уэзер в такое место, о котором никто не знает.
Она хлопнула по коленям.
— Правильно, решайте все за меня — я всего лишь лампа.
Климпт посмотрел на нее и вздохнул.
— Проклятые феминистки. Можете поехать ко мне, — предложил он Лукасу.
— Через десять минут об этом станет известно всему городу, — возразила доктор. — Все знают мою машину и твое расписание. Если в твоих окнах будет гореть свет, в то время как ты должен находиться на работе, кто-нибудь обязательно позвонит в полицию.
— Да.
— Пока кто-то из вас остается здесь, со мной все будет в порядке, — сказала Уэзер, переводя взгляд с одного на другого.
Когда Климпт уехал, Уэзер взяла Лукаса за воротник, поцеловала и велела:
— Покажи фотографию.
Он вытащил ее из кармана куртки и протянул Уэзер.
— Впечатляет, — сказала она, рассмотрев снимок, и покачала головой. — У меня около тридцати пациентов плотного телосложения, похожих на этого. Как можно его узнать? — Она снова тряхнула головой. — Нет, я ничем не смогу тебе помочь.
— Это меня добивает, — Лукас провел ладонью по волосам. — Мы должны найти способ как-то ускорить расследование. Я думал, на фотографии что-то есть и если даже нельзя установить личность мужчины, то мы обнаружим хоть какую-то подсказку.
— Послушай-ка, — начала Уэзер, ткнув фотографией в сторону Лукаса. — Джим Харпер занимался запретным сексом, и я не верю, что Расс не знал об этом. Если кого-то шантажировали, то этим занимался именно он.
Лукас еще раз задумчиво посмотрел на снимок.
— Ты права. Нам нужно взять его в разработку. И пусть об этом станет известно. Может быть, наш убийца попытается добраться до него, или Харпер назовет имя.
Он прошелся по гостиной, прикасаясь к разным предметам, принадлежащим Уэзер: фотографиям ее родителей, фарфоровой куколке фирмы «Хаммел».