– Если вы уйдете и унесете с собой любую из этих вещиц, лес увидит это. Он будет знать, что вы ее украли, – предупреждаю я.
– И что? – говорит Ретт, отводя от меня, а затем вновь возвращая свой непротрезвевший взгляд.
– У тебя весь дом забит этим барахлом, – вмешивается Джаспер, сидя на коленях. – И ни фига с тобой не случилось.
– Я брала те вещи, когда было полнолуние, – стараясь не повышать голос, отвечаю я. – Когда лес спит.
Но никто из них меня не слушает. Никому до этого нет дела. Ретт тоже начинает шарить взглядом по земле, вещи ищет.
«Если ты возьмешь что-нибудь из Чащи не во время полнолуния, тебя будет преследовать несчастье, – всплывают в моей памяти строчки из книги заклинаний. – Печаль и катастрофы обрушатся на твой дом».
Деревья вокруг нас стонут, я делаю полный оборот, пытаясь сориентироваться, понять, в какую сторону нужно идти, чтобы выбраться из леса. Ни одно направление не кажется мне знакомым. Ландшафт изменился, лес начинает играть со мной свои злые шутки. Тропинки, по которой мы пришли сюда от входа в лес, больше не существует, она пропала, ее скрыли передвинувшиеся с места на место деревья.
Если бы здесь был Фин, он своим чутким носом нашел бы путь, который выведет нас к дому. Моя голова начинает гудеть, в лесу становится еще темнее: исчезли последние падавшие сквозь кроны деревьев пятнышки света.
Шипение проносится сквозь нижние ветви деревьев, словно лес начинает ворчать, показывая зубы.
Сюзи тоже это слышит и перестает шарить по земле. Она смотрит на меня, затем поднимается на ноги и испуганно спрашивает:
– Что это?
– Надо уходить отсюда, – негромко отвечаю я. – Причем немедленно, иначе мы вообще не выберемся отсюда.
– Черт! – неожиданно восклицает Лин слева от нас. Он тоже встает и, пошатываясь, идет в нашу сторону, со звоном роняя на землю найденные им серебряные безделушки. – Меня что-то схватило, – он подпрыгивает и возит по земле ногами, словно пытаясь что-то стряхнуть с них. – Какой-то гребаный корень или что-то в этом роде.
И он перемещается в центр нашей группы, продолжая подергиваться и вытирать ноги о землю.
– Наверное, нам лучше назад вернуться, – предлагает Джаспер, и это первая умная вещь, которую я от него слышу за все время.
– Мы можем снова прийти сюда днем, когда хоть что-то видно будет, – кивает Ретт. – И тогда Оливеру не так-то просто станет спрятаться от нас.
– А я сразу тебе говорила, что нужно утра дождаться, – бормочет Сюзи, придвигаясь ближе ко мне, а шипение вокруг становится тем временем все громче и громче. И деревья продолжают двигаться, смыкаются вокруг нас все теснее, теснее, теснее…
Похоже, времени у нас почти не осталось.
– Ох, не нравится мне здесь, ох, не нравится, – шепчет Сюзи. Она находит в темноте и крепко сжимает мою руку. Ветка цепляет Сюзи за волосы, и она нервно отпихивает ее прочь от себя. – Уходить надо! Уходить! – кричит она парням, Ретту.
– Веди нас на выход, ведьма, – машет мне рукой Ретт. – Дорогу показывай.
Но я лишь тупо смотрю на него в ответ. Я не знаю, куда идти.
Впервые в жизни я не знаю, как выбраться из леса.
– Я не… – мой голос срывается, я сглатываю и договариваю: – Я не знаю, где мы сейчас.
– Этот лес не так уж велик, – говорит Джаспер, засовывая в карман своей куртки найденные в лесу вещицы. – Нужно просто выбрать направление…
И, не дожидаясь ответа от остальных, он отправляется напролом сквозь деревья, расталкивая в стороны низко свисающие ветки.
– Но мы не знаем, правильное это направление, неправильное… – замечает Сюзи, хмуря свои брови. Лицо ее выражает крайнюю озабоченность.
– Выбора все равно у нас нет, – говорит Ретт и специально для меня добавляет, махнув рукой: – Я не позволю тебе, ведьма, предупредить Оливера, что мы его ищем, поэтому ты пойдешь с нами.
Сюзи еще крепче сжимает мою руку, и мы отправляемся в путь вслед за Лином. Ретт идет позади нас, замыкающим.
– Мы по-любому должны держаться вместе, – шепчет мне Сюзи.
Однако я не уверена, что нам может помочь, если мы будем держаться вместе. Парни ломятся сквозь лес, ломают ветки, стучат ногами. Нас слишком легко выследить. Лес не хочет, чтобы мы были здесь, а эти лоси испуганные делают все, чтобы мы не смогли пройти незамеченными.
По всей видимости, мы уходим все глубже в лес, все дальше от входа, потому что этих мест я никогда раньше не видела. А может, нам повезет, и мы сумеем набрести на выход и вырваться отсюда? Впрочем, нет, удача в этом лесу не водится.
И какую бы дорогу мы ни выбрали, лес знает, где мы.
Знает и уже широко раскрыл свои когти, чтобы схватить ими нас.
– Мы заблудились, – рявкает на Джаспера Ретт.
– А я никогда и не говорил, что знаю выход отсюда, – парирует Джаспер, поворачиваясь лицом к Ретту.
Мы останавливаемся возле неглубокого прорезающего лес оврага. Это русло давным-давно пересохшего ручья. Снега здесь почти нет, а лес по берегам до того густой, что кажется непроходимым.
– Не нужно нам было сюда тащиться, не нужно, – говорит Лин, и голос его звучит словно откуда-то издалека. Словно это не сам он произносит эти слова, а деревья, что стоят вокруг.
Сюзи наклоняется ближе ко мне. Внезапно она не хочет больше иметь ничего общего с Реттом. Это он завел нас сюда, это из-за него мы запутались, заблудились в этом лесу. Я сама тоже еще никогда не заходила так далеко в глубь Чащи, места вокруг мне совершенно не знакомы, а деревья здесь такие старые и громадные, что их стволы похожи на покачивающиеся колонны. «Чаща наводит страх, – предупреждает книга заклятий. – Она умело создает несчастья и причиняет зло».
А сейчас мы уходим все глубже в самое сердце леса, в те места, откуда нет возврата. Вот так исчезают здесь люди. Ушли однажды ночью в этот лес три парня и две девушки, и привет. И никто никогда нас больше не увидит.
– Может, остановимся здесь и подождем до утра? – предлагает Джаспер, прислонясь плечом к широкому стволу дерева. – А там посмотрим.
– Холод собачий, – жалуется Сюзи. Вот-вот расплачется. – Нам столько не продержаться.
Мне, конечно, полагалось бы знать, как выйти отсюда, полагалось бы найти дорогу, что ведет к краю леса. Но я не могу отличить, где север, а где юг, где свет, где тьма, и звезд на небе не видно, они скрыты деревьями. Будь я умной, как моя бабушка, или хотя бы сообразительной, как большинство женщин в нашей семье, я могла бы, закрыв глаза, уловить направление ветра, шепот реки в отдалении. Но ничего я не слышу и не чувствую, даром что фамилия у меня Уокер. Лес скрыл, отрезал от нас дорогу к свободе, он шевелится, смыкается вокруг, не хочет выпускать нас.
Лин, сгорбив плечи, начинает расхаживать вдоль русла высохшего ручья.
– Не нужно нам было соваться сюда, – раз за разом повторяет он. – Идиотская это была задумка.
– Если Оливер действительно прячется здесь, мы должны найти его, – говорит Ретт. – Нам необходимо удостовериться.
Я вижу, что все они протрезвели наконец, а это означает, что каким бы ни был план, который они выработали в лагере за бутылкой виски, что бы они ни собирались найти в густом лесу, все это начинает рассыпаться на глазах.
– Она, возможно, вообще никогда Оливера в этом лесу не находила, – неприязненно говорит Джаспер, имея в виду меня, естественно. – Выдумала все, ведьма.
Я одаряю Джаспера испепеляющим взглядом, но он его не замечает в темноте.
– Ничего я не выдумала, – говорю я.
– А ты? – спрашивает Ретт, обращаясь к Сюзи. – Ты-то его видела когда-нибудь?
Но Сюзи отрицательно качает головой:
– Нет.
Я поворачиваюсь к ней – Сюзи стоит меньше, чем в полуметре от меня, – и чувствую, как опускаются вниз уголки моего рта.
– Когда ты ввалилась ко мне в дом пьяная в стельку, он был в гостиной, вместе со мной.
– Если честно, я ту ночь совершенно не помню, – приподнимает плечо Сюзи. – И как пришла к тебе в дом, не помню. Очнулась только утром, на диване.
Я трясу головой. Мне хочется крикнуть: «Да не выдумала я его, не выдумала!»
– Уокерам никогда нельзя верить, – авторитетно заявляет Джаспер. – Они все лгуньи те еще.
Поднимаю на него взгляд и на шаг приближаюсь. Я готова вцепиться руками в горло Джасперу и придушить его. Да-да, придушить, чтобы он заткнулся навеки. Я больше не могу слышать его голос. Я никого из них не выношу.
Но Сюзи касается моей руки, а когда я поворачиваюсь к ней, шепчет, покачивая головой:
– Оставь, не надо.
Я отдергиваю от нее руку. Она лжет насчет Оливера: ну, что, дескать, не видела его. Зачем? Может, защитить себя хочет. А впрочем, не знаю зачем.
Лин закончил мерить ногами сухое русло, но продолжает нервно заламывать себе руки и выглядит очень бледным.
– Мы все здесь умрем, – говорит он.
– Идиот! – орет на него Ретт. – Мы не собираемся подыхать здесь, понял?
Лин что-то отвечает, но я уже не слушаю его. Отхожу в сторону от них, ближе к деревьям, где мне почудилось какое-то движение: ветки колыхнулись, тени какие-то мелькнули. Что-то здесь не так. Нехорошо что-то.
– Нам нужно сматываться отсюда, – говорю я вслух, но никто меня не слушает.
Ретт, Джаспер и Лин спорят о лесе, почему мы заблудились и кому из них первому пришла в голову бредовая мысль тащиться сюда.
– Я не собираюсь концы здесь отдать, мать вашу! – кричит Джаспер.
– Не будь ты таким бухим, глядишь и не завел бы нас в эту глушь, – говорит Ретт.
– Это твоя была идея – в лес отправиться, Оливера искать, – отвечает Джаспер и толкает Ретта в грудь.
– Прекратите! – вопит Сюзи.
Но Ретт толкает Джаспера в ответ, и теперь они, сжимая кулаки, стоят друг перед другом с перекошенными от гнева лицами.
– Кончайте, – говорит Лин. Он ныряет между Джаспером и Реттом и разнимает их. – Подраться успеете, когда мы выберемся отсюда.
– Если вообще выберемся, – огрызается Ретт.
Лицо Джаспера странным образом кривится – словно он задумал что-то злое, темное. Такое ужасное, что мы эт