Заглядываю с порога в свой дом. Мысли теснятся, жужжат у меня в голове, словно пьяные от своего собственного нектара пчелы-медоносы. Никак не могу сосредоточиться. Что хватать в первую очередь? Что я смогу унести отсюда?
– Пойдем скорее, – поторапливает Сюзи, дергая меня за рукав. – Времени нет.
Повернув голову, я вижу, что на той стороне озера, в лагере, парни начинают выбегать из хижин, мечутся вдоль берега, направляются в сторону дороги. Позади моего дома огонь начал спускаться вниз вдоль горного склона – пожар распространяется быстрее, чем я думала.
– Подожди минуту, – говорю я и вхожу в дом. Прыгая сразу через две ступеньки, взбегаю по лестнице, спотыкаюсь на пороге чердака, влетаю в свою комнату и ныряю под кровать. Нахожу книгу заклинаний, сую ее под мышку и возвращаюсь на крыльцо.
Сюзи косится на книгу, но ни о чем не спрашивает.
– Порядок, – киваю я, и мы снова бежим через лесок вдоль берега.
– Нагоняет, – говорит Сюзи.
Я оборачиваюсь и вижу, как огонь прожигает себе путь по склону, прорывается сквозь деревья, приближается к летним домикам. Пожар ревет, грохочет, словно товарный поезд по рельсам. Становится настолько тепло, что вокруг нас начинает таять снег, капли срываются с крыш, собираются в лужи под нашими ногами.
Пламя не остановится, пока не уничтожит все до конца, это ясно.
«Нужно было больше всего прихватить», – думаю я. Что-то из маминых вещей. Фотографии. Ее украшения. Ее любимый свитер цвета морской волны, который висит в шкафу.
Но на все это уже нет времени.
Звезд на небе больше не видно, оно целиком затянуто дымом, вокруг нас кружит пепел и тлеющие угольки. Мы бежим к берегу среди деревьев и не останавливаемся, пока не достигаем при-стани.
– Что ты делаешь? – кричит Сюзи, когда я бросаюсь к лодочному сараю.
– Беги вперед! – кричу я в ответ. – А мне нужно предупредить кое-кого.
Сюзи качает головой и никуда не бежит, остается ждать меня. Я взбегаю по ступеням крыльца и колочу кулаками в дверь мистера Перкинса.
Слышу, как он ругается по ту сторону двери, как медленно шаркает, идя открывать. Спустя пару секунд дверь распахивается, и я говорю, с трудом переводя дыхание:
– Лес горит, – и указываю на пылающие по всем сторонам озера деревья.
Мистер Перкинс выходит на крыльцо, смотрит вокруг, козырьком приложив ко лбу ладонь.
– Что за дьявольщина? – говорит он, не веря своим глазам.
– Вам нужно уходить отсюда. Немедленно.
– Никуда я не пойду, – отвечает мистер Перкинс, опускает руку и возвращается к двери.
– Да все же сгорит, – говорю я.
– Сгорит, – кивает он, и в уголках его рта набегают морщинки. – И если мне повезет, пожар и меня заодно сожжет.
– Пожалуйста, – прошу я. Мне трудно дышать, едкий дым забивает горло, не дает вдохнуть. – Вам нужно идти отсюда.
Мистер Перкинс смотрит на озеро, возле которого прошла вся его жизнь, затем вдруг указывает своим костлявым пальцем в сторону деревьев и говорит:
– А что ты не предупредила тех, кто отсиживается в старом доме Гаррисонов?
Смотрю на линию летних домиков, среди которых стоит и хижина Гаррисонов, и вижу поднимающуюся из его трубы струйку дыма.
– Там разве кто-то есть? – спрашиваю я.
В маленькой одноэтажной хижине Гаррисонов редко кто бывает, она годами пустует.
– Там в окнах свет был. Свеча, я думаю.
Я сглатываю и делаю шаг в сторону от крыльца. Это может быть Оливер.
Он исчез из моей комнаты до того, как в мой дом вломились парни во главе с Реттом. Возможно, он пошел как раз в домик Гаррисонов, решил спрятаться там, отсидеться. Хотя совершенно не понимаю почему.
Но, так или иначе, а я должна удостовериться.
– Если вы не хотите уходить, то и я тоже, – говорю я, глядя на мистера Перкинса. Да, это угроза, но как еще заставить его уйти вместе с нами?
Мистер Перкинс тоже смотрит на меня внимательно, словно проверяет, всерьез ли я все это сказала.
– Ты такая же упрямая, как твоя бабушка, – ворчит он наконец, а затем протягивает руку и с грохотом захлопывает дверь своей хижины. Не в восторге он, конечно, но покидает свой дом и присоединяется к нам. Покидает это озеро и эти горы.
Я хватаю мистера Перкинса за руку, тащу его вниз с крыльца.
– Идите вместе с Сюзи, – говорю я им. Сюзи нетерпеливо переминается с ноги на ногу и давно уже готова не просто идти, но бежать прочь отсюда.
– А ты куда? – спрашивает она.
– Я должна проверить тот дом, а затем догоню вас.
Сюзи поднимает брови с таким видом, будто не верит мне.
– Догоню, догоню, обещаю, – говорю я. – А вы идите вперед.
Сюзи моргает, при этом с ее ресниц сыплются крупицы пепла. Угольно-серыми от него стали и ее мягкие волосы цвета темного янтаря.
– Ну ладно, – кивает она и вместе с мистером Перкинсом отправляется дальше вдоль берега, оставляя цепочки следов на подтаявшем грязновато-сером снегу. Если они не будут мешкать, то успеют спуститься с горы раньше, чем их настигнет пожар.
А я… Мое сердце не позволит мне уйти отсюда до тех пор, пока я не буду знать, что он в безопасности.
Чувствую, как закипает в моих жилах адреналин.
Огонь уже принялся уничтожать самые ближние к деревьям летние домики – горят их крыши, со звоном лопаются от жара стекла в окнах, развеваются на ветру занавески, а языки пламени начинают деловито лизать стены.
Пожар к этому времени превратился в настоящую бурю. Только в ней искры вместо снега. Пепел вместо холода. Огненный вал катится вниз с гор, с севера, и не остановится, пока не спалит все вокруг.
Будет бушевать, пока ничего здесь не останется, кроме пепелища.
Снег перед хижиной Гаррисонов по-прежнему глубокий, и я на каждом шагу проваливаюсь в него по колено. Дыхание у меня частое, при каждом вдохе легкие словно ножи скребут мои ребра. Добравшись до крыльца, я хватаюсь за перила и подтягиваю себя вверх по ступенькам, перебирая руками и умудряясь при этом держать зажатой под мышкой книгу заклинаний.
Я знаю, что времени у меня очень мало: огонь уже начинает охватывать деревья почти рядом с хижиной. С треском ломаются ветки, тает и стекает с листьев снег, хрустит, отслаиваясь от ствола, кора.
В окне я вижу тусклый свет, он едва пробивается сквозь застилающий все вокруг дым.
Я не стучу в дверь – на это у меня просто нет времени, – но сразу толчком распахиваю ее и врываюсь в комнату.
Здесь темно, по углам залегли тени. У стены стоит длинный – человек на десять – обеденный стол, у другой стены жарко горит камин.
А на диване кто-то спит. Парень спит, до половины натянув на себя одеяло.
Оливер.
С замирающим сердцем я подхожу ближе, в моей груди робко затеплилась надежда.
– Эй, ты живой? – спрашиваю я. Мне не видно лицо парня, наполовину прикрытое рукой. Но затем он переворачивается набок, и рука откидывается в сторону. От этого движения парень просыпается и садится на диване, сонно поправляя свои свалявшиеся светлые волосы.
Это не Оливер. Не Оливер.
Это какой-то другой парень, незнакомый мне. Блондин с узким лицом и пронзительными синими глазами.
Я разочарована, и это еще слишком мягко сказано.
– Кто ты такая, черт побери? – спрашивает он.
– Кто ты такой, черт побери? – спрашиваю я в ответ.
Парень в замешательстве наклоняет голову. Я чувствую, как вытягивается мое лицо – мы оба не доверяем друг другу. Я быстрым взглядом окидываю дом – маленькую кухню с высокими стопками тарелок, консервные банки на деревянной столешнице, шкафы с открытыми дверцами. Парень украл все, что смог здесь найти, хотя продуктов у Гаррисонов наверняка оказалось немного, потому что они редко приезжали сюда. Просроченные банки с бобами и помидорами. Неприкосновенный запас. На кофейном столике рядом с диваном почти пустая – всего пара глотков осталось на донышке – бутылка бурбона. Этот парень пил здесь. Возможно, он сбежал из лагеря, а может, забрел сюда после вечеринки, которая была у них в одном из соседних домов – так и валяется здесь с тех пор, потеряв счет времени.
Я хмурюсь, и он тоже хмурится в ответ.
– Ты должен выметаться отсюда, – резко говорю я, поворачивая свою голову к двери. Мне, в принципе, наплевать, что это за парень, просто ему необходимо убираться прочь отсюда.
– Почему? – спрашивает он, продолжая сидеть на диване.
– Пожар сюда надвигается вниз с горы, – отвечаю я и для наглядности тычу пальцем в сторону окна, чтобы парень сам все мог увидеть.
Но парень чешет свои немытые волосы, прищуривает непротрезвевшие глаза и вяло отвечает, вновь опрокидываясь на спину.
– Не верю, – но тут его глаза широко открываются, и он спрашивает, подняв вверх свой указательный палец: – Постой, а ты что, та лунатичка, что ли? Которая живет дальше по берегу? – подтверждения парень не ждет, он уверен в том, что так оно и есть. И в самом деле, кем еще я могу быть? Откуда в этих лесах взяться другой девушке? – Я слышал, что ты околдовываешь парней, а затем запираешь их у себя в подвале, – смеется парень, потирая ладонью свою раскрасневшуюся щеку. – Знаешь, никуда я с тобой не пойду, нет.
Я резко, раздраженно выдыхаю воздух из легких и говорю, возвращаясь к двери:
– Мне совершенно на тебя наплевать, знаешь ли, только знай, что если ты останешься здесь, то умрешь.
Он поджимает нижнюю губу и становится похожим на обиженного мальчишку, которому запретили играть в его любимом шалаше на дереве.
– Постой! – восклицает он прежде, чем я успеваю выйти за дверь. – Скажи, дорогу расчистили? А копы приехали уже?
Он стреляет глазами в сторону все еще открытой у меня за спиной входной двери, в которую залетает ветер – странная смесь морозного зимнего воздуха и пепла.
– Что? – поворачиваюсь я лицом к нему, чувствуя, как раскалывается от боли моя голова. Мне нужно как можно скорее самой выбираться отсюда. Нужно искать Оливера.
– Ну, я хотел спросить, меня кто-нибудь ищет?